Читать книгу "Участковый. От стажера до ведьмы - Галина Гончарова"

– В смысле порчу навести, проклясть…

– Нет, этим она не занималась, – покачала головой Наталья Николаевна. – Могла, знаю. Мать рассказывала, был случай. Знаешь, в советские времена у нас много чего замалчивалось…

– Да?

– Я тогда тоже маленькой была, а только так получилось. Начали дети в округе пропадать. Маньяк какой объявился, что ли? Сейчас бы все газеты кричали, люди береглись бы, а тогда ведь никто и никак… Молчали все.

Ирина молча кивнула. Было такое.

Почему так долго развлекался Чикатило? Да потому, что никто ничего толком не знал, никого не предупреждали! Хотя и это спорно. Тут не знаешь, как лучше. Или не информировать население и без помех вести расследование, или информировать и получить панику и факты самосуда. Последнее – запросто. А еще есть подражатели, тоже те еще твари. Проинформировали руководителей предприятий, директоров школ, а всех подряд… не факт, что лучше будет.

– Трое детей пропали, как сейчас помню. Вот мать третьего и прибежала к Прасковье. Плакала, кричала, в ногах валялась…

Почему-то Ирина ее отлично понимала. А что бы она?

Да хоть бы с телевышки прыгнула на месте той матери. Лишь бы все было с малышом в порядке…

– И?

– Хочешь верь, хочешь не верь, а Прасковья ее повела к себе. А я ребенком была, нам с Клавкой все любопытно было. Ну, мы и подглядели.

Ночь-полночь, сидит Прасковья над блюдом с водой, у женщины, которая к ней пришла, рука порезана, кровь в воду капает… Нам аж жутко стало, а та все смотрит, смотрит… И две свечи горят по обе стороны, а больше ни искорки нигде.

Потом помрачнела. Сказала, что жив пока ребенок, но надолго его не хватит, если до утра не найти, то и не спасти. Только куда бежать, где искать, она точно не знает, дом видит, нарисовать может, но ты побегай по городу? Но еще один путь есть…

– Какой?

– К ней бы не прислушались, понимаешь? Да и что она видела, это ж не дом с адресом, я потом поняла. Картинки, образы… Мне она тоже гадала, чего уж там.

Ирина понимающе кивнула.

– У колодца жить, да не напиться?

– Понимаешь…

– Понимаю.

– Вот. Прасковья и предложила той женщине. Мол, от крови по крови… Она своему сыну родня, а сын сейчас рядом с палачом. Можно так сделать, что умрет подонок. Тогда и ребенку он вреда причинить не сможет, и найти его найдут, проще будет… Но плата за такое будет недешевая.

– Вроде бы в этом городе сбербанк не грабили? – попробовала пошутить Ирина.

– А плата и не деньгами. Прасковья честно сказала, что сделать – сделает, но ее сил не хватит, придется у женщины занять. Может, лет десять жизни уйдет, может, больше или меньше, она точно не знает. Но та годами жизни заплатит.

Ирина поежилась.

– Согласилась?

– Кто б сомневался. Согласилась, конечно. Прасковья ее за руку взяла и руку в воду погрузила. Прямо в миску с водой… Была у нее такая, глиняная, с петухами… Вот тут мы с Клавкой и вправду чуть не описались. Как там красным полыхнуло! Свечи аж до потолка огонь выметнули. И стихло все. Мы дальше и смотреть не стали, удрали. А наутро нашли того подонка, ты что думаешь? Мертвого, как камень. Ребенка он калечить начал, да сердце, видать, от возбуждения не выдержало. Обширный инфаркт.

– А ребенок жив остался?

– А то ж. До утра долежал, болел потом долго, говорят… Его мать к Прасковье потом прибегала. В ноги кланялась, любые деньги предлагала.

– Еще чего-то хотела?

– Да нет, благодарила.

Ирина поежилась. Такой вот размен.

Десять лет жизни за спасение твоего ребенка. Что скажешь? А то и скажу, цена – семечки! Хоть и двадцать лет, а не жалко.

– Жуть какая. А больше она никогда? Не наводила порчу?

– Она с моей матерью дружила, было дело. И жаловалась иногда, дело наше такое, не посплетничать-то?

Ирина закивала, подтверждая, что без сплетен жить нельзя на свете, нет…

– Вот. Она матери и рассказывала иногда, что дар у нее такой… по любовным делам она ничего не может. Ни приворотов, ни отворотов. Не дано. А вот что пропавшее найти, скрытое увидеть… это она может. И проклясть может, да. Только за такое расплачиваться потом придется, и кровью, и жизнями близких, и много еще чем. Не просто так говорят язык придерживать. Будущее она иногда только видела, часто не получалось. И то не всегда, говорила.

– Почему?

Вот уж что Ирину искренне удивляло.

– А она говорила, будущее – не определено. Это как дороги, может, по одной пойдешь, может, по другой… только на то Бог человека свободным и творил, чтобы тот сам выбирал.

– Ага, я таких каждый день вижу, «свободных».

– Это тоже их выбор. Коля выбирал – пить или не пить, я выбирала – оставаться с ним или уйти… Все дороги не увидишь, конец в тумане, а по ближайшему будущему судить тоже глупо. Сейчас тебе скажут, пойди направо, там деньги лежат. Пойдешь ты, найдешь, а тебя за них через месяц зарежут да со всей семьей.

Ирина кивнула еще раз. Она поняла.

– Это… тоже она говорила?

– Да. Она мне потом много чего рассказала… Кстати, и перед Клавкой тетя Паша себя виноватой чувствовала.

– Почему?

– А той дара не досталось. Вообще никакого.

– Но это ж от матери не зависит?

– А Клавка считала, что зависит. Хотелось ей жутко, да бодливой корове бог рог не дал. Орала она, бесилась, такое не скроешь… Тетя Паша ей рот и замкнула.

– Вот уж не похоже.

– Ты что думаешь, о матери она слова не скажет. Про ведьмовство промолчит, а о матери будет говорить только хорошее.

– Она и такое могла?

– Прасковья много чего могла. И смерть свою заранее знала. Позвонила мне, поговорили мы в тот день.

– Правда?

– Да. Она меня кое о чем просила… Это уж личное.

Ирина не стала допытываться. Мало ли о чем и кто мог попросить.

– Значит, с ее дочкой говорить смысла нет.

– Смотря о чем. Такого она не расскажет, а тебе вряд ли другое нужно, верно ведь?

– Ну…

– Мужики ворчать будут, глупости все это. Но ты так не считаешь.

Ирина так действительно не считала. Какие уж там глупости…

– Жаль, что она свои знания никому не передала.

– Как знать, как знать…

Ирина опять навострила уши. Наталья Николаевна развела руками.

– Прасковья сказала, что преемница придет. Обязательно. Меня попросила, если что, отвечать честно на все вопросы, рассказывать, как есть. Любому, кто спросит. И если уж речь зашла о таком, сказать, что сила как вода, она себе дорожку найдет, а умение – дело наживное. Главное помнить, что за все платить требуется.