Читать книгу "Кризис самоопределения - Бен Элтон"

– Блядь, это гениально, – проговорил Томми.

– У меня работа такая, – отозвался Джулиан. – Малика! Врубайте мейнфрейм.

Малика послушно выполнила приказ, и через час “Англия на выход” разразилась канонадой твитов и мемов, адресованных людям, которых алгоритмы Малики определили как вероятных сторонников единого Королевства. В этих мемах и постах подчеркивалось, что Команда Ко оказалась чуть ли не пропагандистами домогательств и половой вседозволенности. Совершеннейшее лицемерие столь бесстыжей связи с “Островом любви”, этим извращенным и распущенным шоу изнасилований на свиданиях, нам всем совершенно очевидно. Разрыв между ловким радужным пиаром и гнусной действительностью их попустительства к соблазнению, домогательствам и постоянной травматизации отважных переживших все это показал, кто она, эта латтелюбивая городская элита.

СОВЕРШЕННО БЕССТЫЖИЕ ЛИЦЕМЕРЫ.

Во всяком случае, таков был заголовок в завтрашнем выпуске самого популярного таблоида среднего уровня. Основные площади выпуска были посвящены тому, что левая медиа-элита Лондона так рвалась навязать нам, всем остальным, свои политкорректные социотехники, а когда кто-то из их когорты позволил себе вайнштейновское поведение, они почему-то не оживились. И уж точно не прошло незамеченным то, что продюсер “Острова любви” Хейли Бернстин, радостно увещевавшая нацию насчет оттенков серого и нулевой терпимости, сама возмутительно потакает вседозволенности.

#ЛицемернаяЛаттелюбиваяБлядь.

28. Смена хештега на переправе

Команда Ко переживала нервный срыв.

Тоби, невероятно дорогого маркетингового спеца за деньги налогоплательщиков, срочно вызвали на очередное совещание в подвале Министерства внутренних дел, где он изо всех сил попытался представить события в положительном свете.

– Люди, во всяком случае, о нас говорят, – сказал он. – Известность – золотая пыль.

Ни Джима, министра референдумов, ни Берил, его оппозиционную тень, это не убедило.

– Они, может, и говорят о нас, – произнес Джим, – но в этих разговорах именуют нас элитистскими латтелюбивыми лицемерами.

– Чего вообще такого в латте? – встряла Берил. – Почему пить латте так ужасно? Разве большинство людей не пьет латте? В смысле, кофе с молоком, а?

– Действие и образ – это две разные вещи, – объяснил Тоби. – Как мастурбация. Всем нравится этим заниматься, но у понятия “дрочер” коннотации глубоко негативные.

Берил предпочла бы, чтобы Тоби выбрал какую-нибудь другую иллюстрацию. Особенно с учетом пенного латте у него в руках.

– Так или иначе, – подытожил Тоби, пожимая плечами, – имеем такую тему. “Остров любви” теперь токсичен. С этим и будем жить.

– Жить с этим – не вариант. Боюсь, вам придется свернуть кампанию #ЛюбОстров, – сказал Джим. – Люди больше не ассоциируют “Остров любви” с любовью и единством. Они связывают его с #ЯТоже и #НеОК. Такого рода связь Команда Ко не может себе позволить. Вам придется выдумать новый девиз, и побыстрее. Уже пятое июля, а референдум в конце сентября.

– Уже есть! Никакого ума не надо! – сказал Тоби, в пылу чуть не расплескав свой кофе. – Перезагрузкой будет кампания “Британия – Великая штука”.

Джим нахмурился. Тоби ссылался на ненавистную и совершенно отчаянную инициативу Дэвида Кэмерона аж 2012 года, запущенную во время прелюдии к первому шотландскому референдуму. На ту кампанию, верно, никакого ума не надо было – в том смысле, что любой, наделенный умом, видел, до чего она говенная: она сводилась к нескольким здоровенным рекламным щитам и прилизанным картинками, где словосочетание “Великая штука” лепили ко всяким абстрактным понятиям или занятиям. Типа “Творчество – Великая штука”, “Инженерия – Великая штука”, “Инновация – Великая штука” и “Село – Великая штука”. Эти несуразные утверждения фигурировали на фоне флагов Королевства и красивых картинок, запечатлевавших все вот это великое.

Джим нахмурился еще пуще.

– Та кампания показалась мне самую чуточку натужной, а вам? – спросил он. – В смысле, формулировки довольно неуклюжие и уродливые, разве нет? Просто присобачивать “Великая штука” к чему ни попадя из того, что делается в любой другой стране не хуже, чем у нас.

Теперь настала очередь Тоби хмуриться. Это же девиз. Ясно же, что он даже беглого осмысления не выдержит. С этим приходится мириться.

– Ну то есть – инженерия? – продолжил Джим, настаивая на своем. – Культура? Село? Универсальные вроде бы вещи на самом-то деле, вам так не кажется? Идею-то я, конечно, улавливаю. Мы называемся Великобританией, а значит, все наше – великое. Вроде как игра слов. Но, помимо всего прочего, большинство других стран Великобританией нас больше не называет. Просто Британия. То есть ни на каком уровне это не сходится, верно? И к тому же до чего уродливая конструкция у фразы. И до сих пор держится, между прочим. В Хитроу в зале прилетов сплошь и рядом. Вообразите стоимость этого дела? Божечки.

Тоби и глазом не моргнул.

– Ладно, – сказал он, радуясь пониманию, что разработка альтернативной кампании, пусть всего лишь перезапуска предыдущей, означает два конца в смысле стоимости его услуг. – Давайте возьмем базовую концепцию и придадим ей новый оборот. Может, вот как: #ВЕЛИКАЯБританияВсеДелоВНазвании? Заебись! Остроумно, хлестко, не слишком помпезно или старомодно. Что скажете?

Джиму и Берил это очень понравилось. Хотя им понравилось бы и что угодно даже вполовину менее осмысленное. Положение-то отчаянное.

– Это совершенно гениально, – одобрила Берил.

– Более того, – добавил Джим, – по-моему, хватит уже этих умильных ути-пути. Хватит радуг и всякого такого прочего. Пора избавиться от образа городской латтелюбивой элиты. Надо вернуться к реальности и реальному патриотизму. Сосредоточиться на том, что действительно делает Британию великой.

– Абсолютно! Блядь, да! – согласился Тоби. – На чем именно?

Возникла пауза, все задумались.

– Ну, наша общая история, наверное, – предположила Берил. – Напирать стоит на нее.

– Да, – согласился Джим. – В июне была годовщина окончания Фолклендской войны. Славная победа Британии. Британии как целого. Дерзкий маленький народ заслал войско на другую сторону планеты в защиту наших общих интересов – и победил. Может, используем эту годовщину как катализатор при запуске кампании #ВЕЛИКАЯБританияВсеДелоВНазвании – как голос британского патриотизма?

– Хорошая мысль, – сказала Берил. – Великая мысль.

Все посмеялись с облегчением – власть над повесткой дня вернулась к ним в руки.

– Между тем вы, вероятно, хотите, чтобы я разорвал связь между нами и “Островом любви”?

– Ой да. Это срочно. Приоритетно. Пусть всем будет совершенно очевидно, что кампания за Англию в составе единого Королевства твердо стоит на стороне всех переживших насилие, и поэтому мы целиком и полностью размежевываемся с потакающими насилию из “Острова любви” – сборищем людей с тугоухостью, не с той ноги вошедших в историю.