Читать книгу "Ранняя пташка - Джаспер Ффорде"

Я заверил ее в том, что непременно так и поступлю, однако все мои мысли были о том, что я должен переговорить со Старшим консулом Токкатой, вернуться домой и больше не иметь никаких дел с Двенадцатым сектором. Аврора протянула мне руку, после чего заключила в Глубокие зимние объятия, с присвистом подышав мне прямо в ухо. Я почувствовал прикосновение к ноге ее плоского бедра, твердая «Колотушка» вжалась мне в грудь.

– Удачи тебе, Чарли, – сказала Аврора, дохнув на меня ароматом кофе, молока с бананом и мятных леденцов. – У меня такое чувство, что из тебя получится хороший Консул.

Она отпустила меня, и я, развернувшись, направился к выходу, по дороге взглянув на часы. До отправления моего поезда оставалось сорок восемь минут.

Консульство и Фоддер

«…Социальная политика Братства, Общности и Деторождения превращается в архаичный пережиток теперь, когда выживаемость Зимой неуклонно повышается. Однако Приюты не спешат отказываться от своей прочно укоренившейся программы перераспределения, подбора детей и благотворительности. И это хорошо для обаятельных милашек, но любой воспитанник, пробывший «невостребованным» хотя бы десять минут, без раздумий раз и навсегда запретил бы весь этот «контактный зоопарк»…»

«Критика общественной заботы о детях», Кейт Пэнкхерст [68]

– Мне нужно встретиться с Токкатой, – сказал я Лоре, вернувшись в фойе «Уинкарниса». – Это ведь напротив здание Консульства, так?

– Я пойду с тобой, – сказала она, и мы надели куртки и теплые бахилы. – Я работаю там с бумагами восемь часов в неделю. Без этого я превратилась бы в неспящую. Я предпочитаю жить по средствам.

– Что ты можешь сказать про Хука? – спросил я, когда мы вышли на улицу.

– Лучше держаться от него подальше. В прошлом он служил в Военной разведке, но вынужден был уйти в отставку из-за своей необузданной тяги к «психологически инвазивным методам ведения допросов». По сути дела, Хук – наглый тип, получивший власть. Проигрышное сочетание. Или, – добавила Лора, – абсолютно выигрышное. Это с какой стороны посмотреть.

– Ну а Аврора?

– Ее вечно бросает из жара в холод, как и Токкату. Когда речь заходит о службе безопасности «Гибер-теха», по умолчанию следует держаться как можно дальше от всех и вся, и как можно агрессивнее.

Пройдя мимо памятника, стоящего посреди площади, мы поднялись по лестнице и оказались перед главным входом в Консульство. Лора набрала код на клавиатуре. Мы шагнули в первую ударопрочную дверь, прошли по короткому коридору, шагнули во вторую ударопрочную дверь и очутились в главном зале. Расположение кабинетов было таким же, как и в Кардиффе – на самом деле таким же, как везде. Единственное отличие заключалось в том, что этот зал примерно на четверть был разделен длинной стойкой, заваленной папками, документами, пособиями по процедуре «Нулевого навыка», рекламными листовками для официально зарегистрированных зимсонников и большим отрывным настольным календарем, который показывал, что до Засыпания остался всего один день.

За стойкой находился неотгороженный кабинет с полудюжиной столов, заваленных грудами неподшитых, забытых документов, пустыми бумажными стаканчиками, старыми газетами и прочим хламом. Вдоль одной стены стояли непременные полдюжины сверхчувствительных барографов, а вторая была увешана обилием ориентировок на пропавших без вести. Свежих, старых, древних, древнейших.

– Человек, числящийся пропавшим без вести на протяжении двух сезонов, регистрируется как «предположительно труп» и объявляется умершим, – объяснила Лора, – однако мы сохраняем ориентировки, поскольку хорошо видеть перед собой человеческие лица, независимо от того, кем были эти люди и каков их нынешний статус.

Какое-то время мы разглядывали лица на стене.

– Мы называем эту стену «Стеной заблудших душ», – добавила Лора, затем, услышав приближающиеся шаги, сказала: – А вот и Фоддер [69].

Обернувшись, я увидел мужчину крепкого телосложения ростом фута на два выше меня и весом, вероятно, вдвое больше, у которого был такой вид, будто он мог запросто съесть меня на завтрак. Короткий «ежик» волос, половина левого уха отсутствовала, а глаза были такими черными, что глазницы казались пустыми. Нос, судя по всему, когда-то был сломан, сросся криво, затем снова был сломан, сросся опять криво, после чего еще раз был сломан и сросся криво в третий раз. В руках у него была «Кувалда» с нарисованным на ней улыбающимся лицом и подписью «Желаю всего хорошего», а к бронежилету было пришито Д-кольцо. Я таких еще никогда не видел, но сразу же понял, что это: если его выдернуть, мгновенно сдетонирует импульсный заряд. Этот человек был Консулом до мозга костей, и если дело будет плохо, он заберет с собой столько Злодеев, сколько сможет. Пусть и не по своему нынешнему роду занятий, но по духу это был настоящий солдат.

– Фоддер, это Чарли Уортинг, – представила меня Лора. – Младший консул.

Я кивнул с уважением, а великан не мигая уставился на меня.

– Я еще не видел бумаг о его переводе к нам, – по прошествии, казалось, целой вечности сказал он.

Я объяснил, что доставил женщину-лунатика, а затем в соответствии с положением СХ‐70 о Преемственности приказов и распоряжений представляю Старшего консула Логана в расследовании.

Лора и Фоддер переглянулись, и мне показалось, что на бесстрастном лице великана промелькнула тень тревоги.

– Старший консул Логан погиб? Как это произошло?

– Аврора впечатала его спиной в стену, когда он собирался меня прикончить. Логан использовал лунатиков для воспроизводства, – поспешно добавил я в свое оправдание, – и испугался, что я проболтаюсь.

Какое-то время они хранили молчание.

– Токката не обрадуется, – сказал наконец Фоддер, – совсем не обрадуется. И, мать вашу за ногу, не я буду тем, кто ей об этом доложит.

– И не я, – подхватила Лора. – Это можно поручить Джонси – она бегает быстрее всех.

– Токката здесь? – спросил я. – Я могу сообщить ей это известие.

– Очевидно, ты не знаешь Токкату, и она сейчас отдыхает после дежурства.

– Полагаю, это очень важно и можно прервать ее отдых, – настаивал я.

– Так дела не делаются. К тому же, если Токката решит, что ты хоть как-то повинен в смерти Логана, тебе несдобровать.

– Ну же, – сказал я, уверенный в том, что рассказы про Токкату сильно преувеличены, как и почти про все, связанное с Зимой, – не может же она быть так вспыльчива.