Читать книгу "Сердце красавицы - Нора Робертс"

— Папа! — Сбежавший по лестнице мужчина виновато взглянул на Паркер. — Простите, я его упустил. Пойдем, папа. Мама и Анна сейчас спустятся. Мы с женой отвезем его домой, — объяснил он Малкому.

— Хорошо. Я держу его. Помогу вам усадить его в машину.

— Прекрасная свадьба! — воскликнул увлекаемый к выходу Генри. — Я должен поцеловать новобрачную.

— И любую другую женщину, до которой сможет дотянуться, — прокомментировала Мак. — Прости, Паркс. Я как раз спускалась, но не среагировала так быстро, как Мэл.

— Я выжила. — Паркер энергично выдохнула, одернула жакет.

— Эм и Лорел помогают растеряхам найти все, что они потеряли. Джек, Дел и Картер проверяют помещения наверху, — отчиталась Мак. — Мы хорошо поработали.

— Мы поработали отлично. Если ты подежуришь здесь, я проверю первый этаж.

— Есть, командир.

Паркер зашла в гостиную, проверила Большой зал и веранду, откуда временные помощники уже убрали цветочные композиции, вуаль, фонарики, свечи. Здесь царили тишина и полумрак, в воздухе еще витали ароматы цветов. Утром появится новое оформление к воскресному, более скромному приему, но пока…

— Генри выгружен на заднее сиденье сыновнего «Лексуса», — раздался за ее спиной голос Малкома.

Паркер резко обернулась и замерла, глядя, как парень приближается к ней в полумраке. Хотя Мэл двигался почти бесшумно, комната больше не казалась тихой.

— Хорошо. Спасибо за помощь.

— Я не перетрудился. А ты подумала, что я изобью пьяного старика за вполне естественное желание подержаться за крепкую попку?

— Лишь на секунду.

— Если хочешь знать мое мнение, избивать счастливых пьянчуг подло. Когда мне хочется помахать кулаками, предпочитаю равных противников.

Его тон остался непринужденным, но почему ароматный воздух словно заискрился, а по ее позвоночнику побежали мурашки?

— Я запомню.

— К тому же попка действительно эксклюзивная, так что я не могу его винить.

— А я думала, тебе нравятся ноги.

— Детка, в тебе все высший класс, и ты это знаешь.

Мэл был так близко, что Паркер с трудом подавила желание попятиться и, вскинув голову, попыталась говорить так же непринужденно:

— Не похоже на комплимент.

— Угу. Это факт. Как ты расслабляешься после таких вечеров?

— По-разному. Иногда мы проводим краткий разбор полетов. Иногда просто расползаемся по своим углам… Подожди, — попросила она, когда он обнял ее.

— Я решил предложить еще один способ расслабления.

В его властном поцелуе она почувствовала скорее угрозу, чем обещание. Его руки заскользили по ее телу, вызвав непрошеное волнение. Она честно собралась нарушить рискованный контакт, но лишь лениво удивилась, почему вдруг по телу пробежали искры, затем ровное пламя потихоньку забралось под кожу и начало плавить кости.

— Паркер, я не могу не касаться тебя. — Его тон уже не был непринужденным. Под кажущимся спокойствием она почувствовала безрассудство. — И ты это знаешь.

— Это вовсе не значит…

— Позволь мне. — Одной рукой он расстегнул ее жакет.

— Я должна…

— Позволь мне, — повторил он, лаская большими пальцами ее груди.

От вспыхнувшего желания ей стало тяжело дышать.

— Я не могу сейчас. Я не собираюсь с тобой спать, когда…

— Я не приглашал тебя в постель. Я просто хочу касаться тебя. — И, касаясь, он наблюдал за ее лицом. Он смотрел в ее глаза, опуская голову, пока его губы, горячие и требовательные, снова не впились в ее губы.

— Встретимся завтра.

— Я… Да. Нет. — Почему она ничего не соображает? — У меня прием.

— Тогда в первый же свободный вечер. — Он гладил ладонью ее бедро, пока все мышцы не растаяли… или расплавились. — Когда?

И как прикажете сформулировать разумный ответ, если все тело словно выворачивается наизнанку?

— Кажется… Вторник.

— Я заеду за тобой в семь. Скажи «да».

— Да. Хорошо, да.

— Мне лучше уйти.

— Да.

Он улыбнулся, резко перевернул ее и прижал спиной к себе. Паркер только успела подумать О боже, как мозги снова отключились.

— Спокойной ночи.

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, только смотрела ему вслед.

А потом она сделала то, чего никогда не позволяла себе после приемов. Пытаясь успокоиться, она сидела одна в темноте, пока ее партнеры из последних сил наводили в доме порядок.

Воскресный вечер после приема Паркер привычно провела в компании документов, которых за неделю накапливалось немало. Она почистила электронную и голосовую почту, эсэмэски, проверила графики — личный и общий — на следующие две недели, просмотрела расписания партнеров, ввела все необходимые добавления и изменения, перепроверила список дел на следующее утро. Она не считала, что совершает подвиг, просто установила для себя строгое правило: каждый понедельник начинать на расчищенной территории.

Довольная результатами, Паркер открыла в компьютере файл с будущей книгой, немного поколдовала над ним и решила, что уже есть что показать подругам, узнать их мнение, серьезно обсудить дальнейшее развитие проекта.

В одиннадцать часов она лежала в кровати с книгой.

В одиннадцать десять она таращилась в потолок, думая о записи в своем календаре.

Вторник, 7:00 — Малком.

Почему она согласилась? Ну, она прекрасно знала, почему, так что глупо задавать себе этот вопрос. Она была сексуально возбуждена и заинтересована. И нечего притворяться, что это не так.

Настолько возбуждена и заинтересована, что даже не спросила, куда он планирует поехать, чем собирается заняться.

И как же ей одеться, черт побери? Как подготовиться без малейшей подсказки? Он задумал ужин, кино, театр… или сразу в мотель?

И с чего бы им ехать в мотель, если у них обоих есть жилье?

И почему она не может выбросить из головы все мысли о нем и просто читать чертову книгу?

Конечно, можно позвонить ему и спросить. Однако она не хотела ему звонить. Любой нормальный мужчина сказал бы: Я заеду за тобой в семь, мы поедем ужинать. Тогда она знала бы, чего ожидать.

И уж точно никаких вечерних платьев, ведь, вполне возможно, он заедет на мотоцикле. Она даже не знает, есть ли у него машина.

Кстати, почему она этого не знает?

Можно спросить Дела. Но почему-то ей кажется глупым спрашивать Дела. Она чувствует себя идиоткой, даже просто думая об этом.

Она вообще чувствует себя глупо.