Читать книгу "Русские во Второй мировой войне - Анатолий Уткин"

Жуков посмотрел на наручные часы и сказал: «Время, товарищи, время».

В 5 утра в воздух взлетели три красные ракеты, и через секунду большой калибр и «катюши» разорвали ночной воздух. Штурмовики пошли прямо на цели. Земля содрогалась тридцать минут — миллион снарядов пал на 9-ю германскую армию, которая залегла в траншеях и блиндажах второй линии обороны Зееловских высот. Семикилометровое пространство было просто вспахано, но, к незадаче атакующих, немцы успели отвести войска. Девушки, обслуживающие осветительные системы, включили 143 прожектора, которые должны были слепить германских солдат. Мнения об их воздействии разнятся. Прожекторы высветили, прежде всего, колоссальные облака пыли, поднятые артподготовкой. К северу и югу от Кюстринского плацдарма испытанные войска 8-й Гвардейской армии должны были форсировать Одер — на плотах, вплавь, на всевозможных плавающих предметах, инженеры устанавливали в разлившемся Одере понтоны. Эти солдаты бились под Сталинградом, грудью защищали Ленинград, брали Харьков и Смоленск, это была опытная и глубоко мотивированная армия. Они долго ждали этого момента мщения.

Шеневальде

Канонада длилась 35 минут. После этого 60 германских летчиков-самоубийц ринулись на импровизированные мосты и понтоны, но их жертвы не имели особого значения. В небе над Берлином были сбиты последние 22 реактивных самолета люфтваффе.

Готтхард Хейнрици находился в своем командном пункте Шеневальде — к северу от Берлина. Звенели телефоны, входили и выходили офицеры — и каждый такой контакт заставлял Хейнрици оглядываться на расстеленную в центре комнаты карту и вносить пометки. Генерал-пол-ковника не удивил час, образ, способ и стиль русского наступления — он был ветераном Восточного фронта. Но большинство офицеров его штаба было поражено мощью развернувшегося наступления. Генерал Бюссе сказал, что это — худшее из всего, что он видел на войне. Пессимизм охватил и полковника Айсмана.

Но основная часть германских войск, как и было приказано, отошла ко второй линии обороны, оставляя окопы и траншеи пустыми и бессмысленными целями. Маневр оказался успешным. Теперь немецкие части ждали подхода русских, находясь в нетронутых оборонительных сооружениях второго пояса. Хейнрици знал, что Жуков будет спешить и быстро наступать, пока германская артиллерия не ударила по мостам на реке Одер. У двух армий (3-й и 9-й) Хейнрици было 700 танков и самоходок. Его войска имели 744 орудия и 600 противотанковых пушек. И все же немецкий генерал в глубине души знал, что единственное, на что он способен, — это задержать наступление Жукова. Остановить его, или контратаковать у Хейнрици не было сил. И авиации.

Но достичь превосходства на земле Жукову было труднее. Немцы сделали из невысоких Зееловских высот огромное хорошо простреливаемое пространство. Старые 88-миллиметровые пушки и новые фаустпатроны буквально истребляли технику на переходах. Жуков бросал вперед все новые батальоны и полки, но плотность огня была такой, что гибло все живое. Увы, лучшей мишенью были храбрецы. Это вязкое немецкое поле стало могилой для очень многих. И жертвы не давали главного — движения вперед. В полдень Жуков решил рискнуть ^и обратился к самому действенному средству, к своим танкам. Он отошел от прежней договоренности выводить танки только после взятия убийственных высот, он уже физически не мог ждать. Танки не любят маневрировать между группами пехотинцев, минными полями и пушечными прицелами — а именно это им и досталось. С ноющим сердцем мастер своего дела Катуков бросил доблестных танкистов на ограниченную площадь фронтовой полосы, где они шли по песку и поднимались на холмы с черепашьей скоростью, представляя собой хорошую мишень.

Надежда была только на левый фланг, где солдаты Чуйкова, доблестно и беззаветно, по-русски отдавая жизнь за святое дело, сумели потеснить 9-ю германскую армию. Как ни странно, но ему помогало именно меньшее присутствие танков, так обильно горевших справа, где они попадали в оптические прицелы немецких артиллеристов и под огонь фаустпатронов. Более изощренные, менее видимые люди Чуйкова, полагавшиеся только на мать-землю, сумели пройти боевой участок и взяли вскоре после полуночи несколько домов на околице деревни Зеелов. Справа же танки шли волна за волной, так и не перебивая германский волнорез. Сколько их дымилось, сколько молодых жизней погибло в развороченном металле. Это был отчаянный день, и он не дал особых результатов.

Конев предпочитал тьму и дымовую завесу над Нейссе. Артиллерийскую подготовку он хотел основательную — 145 минут. Он открыл свою партию интенсивной артиллерийской подготовкой в 6.15 утра 16 апреля. Атаковал он ровно в 9 утра — именно к этому времени были готовы понтонные мосты, по которым вперед пошли танки. Не менее чем в 150 местах войска форсировали Нейссе. Инженеры творили невероятное, и вскоре первый эшелон атакующих был уже на противоположном берегу. Снаряды зажгли леса, и танки, уворачиваясь от пламени, поспешили изо всех сил к долине реки Шпрее. На минных полях лихорадочно работали саперы. Танковая стая остановилась у берега Шпрее, и, казалось, надолго. Впереди широкая гладь реки. Но Конев приказал переднему танку идти вперед, и оказалось, что река здесь мелка. Неожиданная большая удача. И вот уже первая бригада пересекла Шпрее, сокрушив слабую в этом месте германскую оборону. В полдень на позициях 5-й гвардейской армии Жадова заработал 60-тонный понтонный мост, что позволило пройти и тяжелым танкам. Танкистам дан был уже приведенный выше приказ «забыть о пехоте и рваться вперед, полагаясь на моторы». Моторы взревели, и танки помчались в лихой атаке. Здесь было то, что любят танкисты, — оперативный простор.

Конев на Нейссе

На севере все более грозно над Берлином нависал маршал Рокоссовский. А на юге еще не проявил себя маршал Конев. Не проявил? Поступило сообщение, о движении на его фронте. В 6 утра фельдмаршал Шёнер ощутил мощь танков Конева. Нейссе перестала быть спокойной границей. Здесь активно вела себя авиация, бомбившая оба берега реки.

Конев занял высокую позицию над рекой, и он пока был удовлетворен. Обратившись к генералу Павлову, Конев сказал: «Наши соседи включили прожекторы — они нуждаются в свете. А нам желательно больше темноты». Фронт атаки у Конева был 70 километров. А дымовую завесу он создал в четыре раза больше — пусть немцы гадают, откуда придет погибель. И этот дым держался — ветер был слабый. Это Конева радовало. Не очень радовало то, что западные союзники были всего лишь в 60 километрах от Берлина.

Артподготовка Конева была не менее смертельной, чем у Жукова. Но артиллеристы 1-го Украинского фронта тщательно определили цели и их стрельба не была ужасающе слепой. Беда была в том, что Нейссе была быстрой рекой с неравными берегами. Коневский был плоским, и немецкий — высоким, откуда множесто бункеров ощетинилось пушками и пулеметами. Успеть пробиться на высокий берег в тумане! Понтоны, бочки, все виды плавсредств. Для защиты переправы генерал Иванов использовал батареи, которые с коневского берега били по правому прямой наводкой. Некоторые орудия переволокли по дну Нейссе. Две сотни пулеметов прикрывали эту операцию. Переход Нейссе состоялся в 150 (!) местах. За первой волной шла вторая волна, за нею — третья.