Читать книгу "Скажи мне все - Линда Ховард"

Карен сделала еле заметное движение, Марк Частин ослабил объятия, и она смущенно взглянула в его лицо:

— Извините, пожалуйста, за то, что я… слишком эмоционально вела себя. Сама не ожидала от себя такого взрыва чувств!

В серых глазах Марка отразилось сочувствие, он достал из кармана носовой платок и подал Карен.

— Все в порядке, — мягко сказал он. — На то и кладбище, чтобы люди, приходящие сюда, плакали. Возьмите платок, мисс Витлоу, у вас все лицо в слезах.

Карен нерешительно взяла носовой платок, промокнула глаза, вытерла нос и смущенно пробормотала:

— Спасибо, я… выстираю платок и верну вам.

Марк Частин тихо засмеялся и снова положил руку на плечо Карен.

— Да уж, пожалуйста, не забудьте! Носовой платок — большая ценность, редкая вещь!

Карен улыбнулась, но, спохватившись, тотчас же уткнулась лицом в его грудь. Она боялась, как бы кто-нибудь из служителей кладбища или посетителей не увидел, что она улыбается, стоя у могилы только что похороненного отца.

— Я почти его не знала, — неожиданно произнесла Карен. — Что он был за человек, с каким характером… Он… он бросил нас с матерью много лет назад. Иногда навещал, оставался на несколько дней, и тогда Джанет расцветала прямо на глазах. Светилась от счастья, постоянно улыбалась. Потом… потом отец надолго исчезал, даже не звонил, а Джанет каждую ночь плакала, думая, что я крепко сплю и ничего не слышу. Я тогда была маленькой девочкой, но уже многое понимала. Если бы вы только знали, как я ненавидела отца за то, что он мучает Джанет! Я считала, ему не следует приходить к нам, а уж если пришел, то должен постоянно жить в семье! Мы никогда не знали заранее, когда он появится, сколько времени пробудет…

Марк Частин погладил Карен по голове и тихо спросил:

— А вы хотели, чтобы ваш отец постоянно жил с вами?

Возникла долгая пауза, и у Марка создалось впечатление, что Карен впервые всерьез задумалась над таким, в сущности, простым вопросом. Наконец она ответила.

— Первое время я мечтала о том, чтобы Декстер вернулся и мы бы жили одной семьей. Слишком горько и тяжело было видеть несчастное лицо матери и слышать ее тихие всхлипывания по ночам. Когда он приходил, я бежала в свою комнату и украдкой молилась, чтобы он никуда больше не исчезал. — Карен немного помолчала, а потом продолжила:

— Знаете, даже смешно вспоминать, как я — маленькая девочка — загадывала одно-единственное желание, глядя на звезды, бросала мелкие монетки в реку, надеясь, что какие-то высшие силы внимут моим мольбам и просьбам! — Она горестно вздохнула.

— А потом?

— А потом, когда я подросла и поумнела, то осознала, что моим мечтам и надеждам не суждено сбыться. Увы, семья для отца мало что значила!

— И ваше отношение к отцу изменилось.

— Да, я перестала ждать его, детская привязанность исчезла, уступив место раздражению, обиде и… даже ненависти. Вскоре и эти чувства пропали, и осталось лишь одно равнодушие. Я не думала о нем, не вспоминала его и жила так, словно Декстера никогда не было. Правда, редко, но все-таки я задавала себе вопрос: а как я отношусь к отцу? И ответ — искренний и правдивый — пугал меня: никак! Его нет, он не существует. Сейчас, когда он умер, я переосмыслила свое отношение к этому человеку, но тогда я не только не нуждалась в нем, я даже не помнила о его существовании. Это, наверное, плохо?

— Не вините себя ни в чем, — тихо ответил Марк Частин. — Те же эмоции испытывал бы любой человек, окажись он на вашем месте.

Он прикоснулся пальцами к подбородку Карен и немного приподнял его.

— Вы нормально себя чувствуете? — Его мягкий баритон звучал заботливо и нежно.

— Да, спасибо, — прошептала Карен. — Я уже успокоилась.

— Больше не будете плакать?

— Не буду! А знаете, плакать — полезно! — вдруг оживилась она. — После плача душа успокаивается, словно вместе со слезами уходит все тревожное, горькое, и настроение улучшается.

Она действительно чувствовала себя значительно лучше, слезы давно высохли, и ей казалось, что в душе наступило умиротворение, будто чья-то добрая рука отсекла от нее все плохое, не позволявшее легко и свободно дышать.

— Вы никогда не видели, как люди смеются на кладбище? — вдруг спросил Марк Частин.

Карен недоуменно взглянула на него и покачала головой.

— А я наблюдал эту странную и кощунственную на первый взгляд картину много раз, — продолжал детектив, — но осуждать этих людей не надо. Они искренне скорбели по ушедшим близким, им пришлось пройти через тяжелую процедуру похорон, а потом наступила защитная реакция. Их психика требовала разрядки, отвлечения от горький мыслей, и они начинали смеяться.

«А ведь он прав, — подумала Карен, — и с медицинской, и с психологической точек зрения».

Она прижалась щекой к его плечу, ощутив немного шершавую ткань пиджака, и стала тихо рассказывать:

— Я тоже помню, как много лет назад — мне тогда было лет одиннадцать — мы поехали в Западную Виргинию на похороны дедушки, отца Декстера. Собралось много родственников, старых знакомых. Бабушка сидела в кресле и горько плакала, а потом, когда приглашенные стали вспоминать различные эпизоды из жизни деда, она оживилась, включилась в общий разговор и несколько раз засмеялась. Я не помню, о чем шла речь и что так развеселило бабушку, но гости тоже поддержали ее и принялись смеяться. Потом вдруг опомнились, мгновенно замолчали и снова на их лицах появилось скорбное выражение.

— Очевидно, они вспоминали что-то забавное, старые добрые времена, когда они были молодыми, — задумчиво произнес Марк. — А вы, значит, из Западной Виргинии?

— Да, а что?

— Я так и подумал! У вас характерный для тех мест акцент.

И Марк Частин стал копировать, как Карен произносит слово «Огайо».

— Неужели я так говорю? — Она засмеялась, но, опомнившись, испуганно замолчала, прикрыв губы ладонью.

— Именно так, ну, может быть, я чуть-чуть утрирую! — воскликнул Марк и взял Карен под локоть, давая понять, что им пора уходить.

Они медленно побрели по тропинке, ведущей к главной аллее, в конце которой находился выход.

«Как жаль, что нельзя еще ненадолго задержаться и побыть вдвоем в тишине!»— тоскливо подумала Карен, но тотчас же мысленно себя одернула.

Детектив Частин и так потратил на нее уйму времени, утешал ее, когда она плакала, постоянно находился рядом в такой тяжелый и горестный момент похорон.

— Я, наверное, отняла у вас много времени? — Она взглянула на Марка Частина, и он, к ее удивлению, рассмеялся.

Карен истолковала его смех по-своему.

«Господи, на кого я, должно быть, похожа! Глаза красные от слез, нос распух, на щеках черные подтеки от туши для ресниц…»