Читать книгу "Ужасные дети. Адская машина - Жан Кокто"

Эдип. Пятьдесят!

Анубис (спрятавшись). Ну, вперед!

Сфинкс (спрятавшись). Прощай, Сфинкс!

Мы видим, как из-за стены выходит, пошатываясь, юная девушка с шакальей головой. Взмахнув беспомощно руками, падает.

Эдип. Ну, наконец-то! (Бросается к телу, и даже не посмотрев на него, хватает и уносит в левую часть авансцены. Держит тело перед собой на вытянутых руках.) Не так! Уж очень похоже на того трагика, которого я видел в Коринфе. Он играл царя и уносил тело своего сына. Поза была слишком помпезной и никого не тронула. (Пытается обхватить тело левой рукой и унести его под мышкой. Над развалинами тем временем соткались две гигантские, скрытые вуалью фигуры — боги.)

Эдип. Нет! Меня поднимут на смех. Все скажут: незадачливый охотник застрелил свою собаку.

Анубис (фигура справа). Чтобы последние миазмы человечности покинули ваше тело, тело богини, неплохо было бы Эдипу вас дезинфицировать, приняв на время титул полубога.

Немезида (фигура слева). Он так молод…

Эдип. Геракл! Геракл кинул на плечо убитого льва!.. (Взваливает тело на плечо.) Да, на плечо! На плечо! Как полубог!

Анубис (фигура справа). Ну, мо-ло-дец!

Эдип направляется вправо, делая два шага после каждого следующего восклицания.

Эдип. Я убил гнусного зверя!

Немезида (из-под вуали). Анубис… мне неловко.

Анубис. Надо уходить.

Эдип. Я спас город!

Анубис. Пойдемте, пойдемте, сударыня.

Эдип. Я женюсь на царице Иокасте!

Немезида (из-под вуали). Бедные, бедные, бедные люди… Я больше не могу, Анубис… мне душно. Покинем землю.

Эдип. Я стану царем!

В рокоте фигуры исчезают, покрывала взлетают вокруг. Заря занимается. Крик петуха.

Занавес

Акт III. Брачная ночь

Голос. От самого рассвета празднества венчания на царство и бракосочетания идут без перерыва. Толпы пришли в последний раз поздравить царицу и победителя Сфинкса.

Все возвращаются домой. На маленькой плошали перед царским дворцом слышен только ропот фонтана. Эдип и Иокаста остаются одни в свадебной комнате. Они спят на ходу, и, несмотря на то, что судьба подает еще признаки разума и вежливости, сон помешает им заметить, как ловушка захлопывается. Навсегда.

Помост представляет собой спальню Иокасты, красную, как небольшая бойня посреди городского пейзажа. Широкая кровать, покрытая белым мехом. У кровати брошена звериная шкура. Слева от кровати — колыбель.

На первом плане, слева, решетчатый проем выходит на одну из фиванских площадей. На первом плане, справа, передвижное зеркало в человеческий рост.

Эдип и Иокаста в венчальных одеждах. С того мгновения, как поднимается занавес, они двигаются замедленно, в крайней усталости.

Иокаста. Ох, я совершенно мертвая! Ты такой активный! Боюсь, что моя спальня станет для тебя клеткой, тюрьмой.

Эдип. Дорогая моя, любимая! Женская спальня! Полна благоуханного бальзама. Твоя спальня. После изнурительного дня, после этих процессий и церемоний, после того как толпы под окнами нас поздравляли.

Иокаста. Не нас поздравляли… тебя поздравляли, тебя.

Эдип. Ну, это все равно.

Иокаста. Нет, надо смотреть правде в глаза, мой маленький герой. Они меня ненавидят. Мои платья их бесят, их бесит мой акцент, тушь для ресниц их бесит, и помада их бесит, живость моя их бесит.

Эдип. Креонт их бесит! Креонт, сухой, твердолобый, бесчеловечный. Я подниму твой престиж. А, Иокаста, какова программа!

Иокаста. Ты вовремя явился: я так больше не могу.

Эдип. Твоя спальня, тюрьма… и наша постель.

Иокаста. Хочешь, я уберу колыбель? С тех пор как ребенок умер, она все стоит здесь, она всегда рядом со мной — мне было так одиноко… Но теперь…

Эдип (со смущением в голосе). Но теперь…

Иокаста. Что ты хочешь сказать?

Эдип. Я хочу сказать… это она, она, собака, хочу сказать: собака не хочет собаки — собака-фонтан… (Роняет голову.)

Иокаста. Эдип! Эдип!

Эдип (вздрогнув, просыпается). А?

Иокаста. Ты заснул.

Эдип. Я? Да нет, ну что ты!

Иокаста. Заснул. Ты говорил о собаке, которая чего-то не хочет, о собаке-фонтане.

Иокаста смеется и, кажется, сама погружается в дремоту.

Эдип. Ерунда какая-то!

Иокаста. Я у тебя спросила, может быть, убрать колыбель, если она тебя смущает…

Эдип. Я что, мальчишка, чтобы опасаться призрака в пеленках? Да нет, напротив, это будет колыбель моей удачи. Удача вырастет в кроватке за первую же ночь любви, пока наш первенец не ляжет в колыбельку. Ну вот!

Иокаста. Любимый мой… Ты умираешь от усталости, а мы с тобой стоим (Так же, как Эдип только что.) … на стене…

Эдип. На какой стене?

Иокаста. На стене, на дозорной дорожке (Вздрагивает.) Стена? А? Я (Растерянно.) Что такое?

Эдип (смеется). Теперь ты видишь сон. Мы оба стоя спим, любимая.

Иокаста. Я заснула? Говорила во сне?

Эдип. Я тебе рассказал о фонтане с собакой, а ты о стене с дозорной дорожкой: такая у нас первая брачная ночь. Послушай, Иокаста, умоляю тебя (слышишь меня?), если вдруг я снова усну, умоляю, разбуди меня, растолкай, если ты уснешь, я сделаю то же самое. Эта неповторимая ночь не должна погрузиться в сон. Очень будет жаль.

Иокаста. Дурачок ты мой любимый, почему? У нас вся жизнь впереди.

Эдип. Да, наверное, но мне не хочется, чтобы сон нам испортил чудо. Чудо — провести нам эту ночь в глубоком уединении. Давай, сбросим одежды, ведь мы с тобою никого не ждем…

Иокаста. Послушай, милый мальчик мой, но только не сердись…

Эдип. Иокаста! Неужели ты хочешь сказать, что официальная программа еще не завершилась?

Иокаста. Пока служанки мне расчесывают волосы, тебе, согласно этикету, должны нанести визит.