Читать книгу "Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - Ян Мортимер"

При этом итальянцы не особенно выделялись среди прочих: каждая европейская страна в XV в. пережила войну, причем во многих из них войны были гражданскими – наименее благородным и самым отчаянным видом конфликта. И в 1400-х, и в 1500-х гг. Англией правил король по имени Генрих, который отнял трон у короля по имени Ричард и убил его, а затем пережил несколько восстаний, прежде чем передать престол своему наследнику, которого тоже звали Генрих. Между двумя этими парами Генрихов также было немало кровопролитий. Генрих IV конфликтовал с валлийским лордом-диссидентом Оуайном Глиндуром. Генрих V в 1415 г. агрессивно возобновил войну с Францией, чтобы доказать легитимность своей династии. После его смерти в 1422 г. его наследникам пришлось доказывать свое право на троны Англии и Франции с помощью военных побед. После того как англичан наконец прогнали из Франции в 1453 г., война просто переместилась на английскую территорию[59]. Эта фаза конфликта, известная как война Алой и Белой розы, продолжалась с перерывами с 1455 г. до битвы при Стоук-Филд в 1487 г. Практически все наделенные землей семьи в Англии потеряли либо людей, либо земли во время войны Алой и Белой розы.

В Испании военные конфликты тоже отличались разнообразием. Сначала испанцы воевали с Ганзейским союзом (1419–1443), в середине 1440-х разразилась гражданская война, а в 1475–1479 гг. – война за испанское наследство. За этим последовало десятилетнее вторжение в Гранаду, и в 1492 г. Реконкиста наконец завершилась. Голландцы тоже воевали с Ганзейским союзом (1438–1441) и пережили две гражданские войны (1470–1474 и 1481–1483). Что касается Восточной Европы, в Литве прошла гражданская война за престолонаследие (1431–1435); Польша окончательно уничтожила Тевтонский орден в 1466 г.; венгры и их союзники сражались с турками, пока не потерпели сокрушительное поражение в битве при Варне (1444); наконец, было проведено четыре крестовых похода против последователей Яна Гуса в Богемии (1419–1434), не говоря уже о десятилетней войне между Богемией и Венгрией (1468–1478). И это лишь верхушка айсберга: произошло еще немало местных, не таких заметных конфликтов.

Нельзя не задаться вопросом, что, если бы Европа XV в. была более мирным местом? Она бы изменилась больше или меньше? Это очень глубокий исторический вопрос. В современном мире конфликты, несомненно, ускоряют технологический прогресс, когда государства пытаются обойти друг друга в гонке вооружений, и это может сыграть положительную роль в развитии общества. Но наблюдалось ли то же самое в XV в.? Итальянские войны открыли новые возможности художникам эпохи Возрождения, чьи навыки оказались полезными в пропагандистских битвах между конкурирующими семьями и городами-государствами. Инженеры, чьи навыки могли пригодиться при строительстве стен и мостов, тоже превратились в привилегированный класс. Но в то же время военные действия отнимали денежные ресурсы, которые можно было бы направить на покровительство художникам, ученым и писателям. Войны и нестабильность уменьшили объем торговли и, таким образом, отрицательно сказались на жизнеспособности городов и портов, чьему существованию угрожали враги и на суше, и на море. Многие города в то время заметно уменьшились в размерах. Так что можно сказать, что в век Гутенберга и Колумба в каком-то отношении война ускорила перемены, а в каком-то – замедлила их.

Эпоха географических открытий

Одной из самых глубоких перемен за последнюю тысячу лет стало распространение Запада за границы Европы. И этому помог не компас, что бы ни утверждал Фрэнсис Бэкон. Этот инструмент изобрели на двести лет раньше, как мы видели в главе о XII в., но тогда он мало что изменил. Мореплаватели начала XIV в. добрались до Канарских островов, и, хотя новости об открытии распространились по всей Европе, а папа даже назначил «князя Счастливых островов» (как тогда назывались Канары), они не привели к дальнейшим путешествиям. Как часто бывает, главным фактором оказались не технологические инновации, а деньги и политическая воля, необходимые для организации этих путешествий, – а одно часто тесно переплеталось с другим. Технология лишь способствовала реализации этих амбиций.

Ключевым элементом для внезапного стремления к открытиям стали циркулировавшие по Европе манускрипты, где описывались богатства дальних стран. Книга Марко Поло, с его рассказами о многолюдных городах, странных культурах и несметных сокровищах, была очень популярна. Еще более популярной стала написанная в XIV в. и практически от начала и до конца выдуманная книга «Приключения сэра Джона Мандевиля». Пересказы подобных историй наверняка наводили бедных моряков на мысли, что путешествие за горизонт может принести им целое состояние. В 1406 г., после того как Якопо д’Анжело перевел на латынь восьмитомную «Географию» Птолемея, написанную на греческом во II в. н. э., начались дебаты о том, что́ лежит за пределами известного мира и можно ли будет нанести это на карту, систематически измеряя широту и долготу. Но путешествия были невероятно опасным делом, и, говоря в общем, диванные путешественники, способные прочитать «Географию» на латыни, были не из тех людей, которые могли возглавить первопроходческие экспедиции. А реальных искателей приключений в ту пору мотивировало не любопытство, а золото. Но, когда высокообразованный принц, обладавший безграничным любопытством и достаточными средствами, чтобы ежегодно снаряжать исследовательские экспедиции, познакомился с командой охочих до сокровищ моряков, мир изменился.

Этим принцем был португальский инфант Генрих Мореплаватель (1394–1460), третий сын короля Жуана I и правнук Эдуарда III Английского, которого тогда почитали как величайшего монарха-рыцаря христианского мира со времен Карла Великого. В 1415 г. молодой Генрих, желая добиться и собственной славы, убедил отца собрать большую армию и осадить стратегический порт Сеуту, располагавшийся напротив Гибралтара на самом краю Северной Африки. Экспедиция оказалась успешной. Сеута пала, и Португалия получила первый плацдарм на территории нынешнего Марокко. Но это было только начало. С 1419 г. принц Генрих каждый год снаряжал корабли для исследования Африки. Они все никак не могли обогнуть мыс Бохадор на западном побережье Сахары, печально известный своими туманами, мощным волнением и сильными течениями. Моряки говорили, что «Зеленое море тьмы» (как его называли арабы) уничтожит корабли, если они заплывут за мыс[60]. На самом же деле, проплыв много миль вдоль пустынного берега, они просто не хотели рисковать своими жизнями, отправляясь в неизвестность. Однако в 1434 г. Жил Эанеш, один из капитанов, нанятых принцем Генрихом, обошел мыс Бохадор и вернулся. Ссылаться на «Зеленое море тьмы» уже не получалось.

В 1441–1443 гг. два капитана, Афонсу Гонсалвиш и Нуну Триштан, независимо друг от друга достигли мыса Кабо-Бланко (ныне Рас-Нуадибу), которым заканчивалось побережье Сахары. Их возвращение стало стимулом для дальнейшего исследования Африки: они привезли с собой черных рабов и золотой песок. Все страхи перед опасностями Атлантического океана померкли перед возбуждением от грядущих богатств. В 1455 г. принц Генрих нанял венецианского морехода Кадамосто, который прошел вдоль берега Гвинеи и направился еще дальше к югу. К тому времени португальцы уже начали обменивать в открытой ими части Африки лошадей на рабов: одну лошадь они меняли на девять или десять рабов, если вас вдруг интересует курс. Чтобы поспособствовать подобной торговле, португальские корабелы адаптировали традиционные конструкции кораблей к условиям Атлантического океана, создав оснащенные латинскими парусами каравеллы, которые могли идти под куда более острым углом к ветру, чем все прежние суда. Португальская корона поддерживала экспедиции Генриха, гарантировав ему пятую часть всех прибылей от южных экспедиций и эксклюзивное право на одобрение путешествий, по сути, отдав ему на откуп весь исследовательский бизнес, включая работорговлю.