Читать книгу "Дикие истории. Дневник настоящего мужика - Тимофей Баженов"

Пошли в ресторан. Фантазия разыгралась: сейчас бы пива с крабами… Нас встретила подозрительная и неприветливая повариха-официантка-директор.

— Что вам?

— Поесть хотим, с дороги устали.

— Откуда сами?

— Из Москвы…

— С Москвы? — подозрительно переспросила она.

— Ну да… С нее… — сказали мы.

— Для москвичов у нас самое лучшее! — отрезала она, надела пальто и вышла вон.

Мы остались одни в темном банкетном зале, напоминающем коровник. Было тихо. Обсиженная мухами люстра слегка покачивалась. Время шло. Люстра уменьшала амплитуду и в конце концов остановилась. Вошел кот-землетряс и та женщина.

— Куда вы убежали-то? — незлобиво поинтересовались мы. — Даже заказ у нас не приняли…

— За котом ушла, — пояснила женщина. — Сегодня трясет сильно. Может наш отель рухнуть. Вы тоже зря сидели. Как видите, что коты пошли, тоже идите. Что кушать будете?

Нас было десять. И мы почти хором сказали:

— Крабов! Крабов и пива.

Бастинда разозлилась.

— Так, мальчики! Не шутим… заказывайте!

— Так, крабов нам, — пояснил я ответственно.

— Крабов бесплатно с бомжами на пирсе есть будете! У нас тут ресторан. Нормальная еда. Или вы без денег с Москвы приехали?

Мы были наслышаны о дороговизне местного пропитания и подготовились.

— Деньги у нас есть, — скромно и гордо заявил я. — Меню, пожалуйста!

— Нет у нас меню, — передразнила официантка. — Жрать будете или нет?!

— Будем! — хором ответили мы.

— То-то. Тушенка свиная из банок, с картошкой. Самое лучшее! — сказала повариха-официантка-директор.

В принципе, правильно. И тушенка, и картошка были здесь только привозными и считались деликатесами. Пиво и водка стоили одинаково, все привозное, а объем одинаковый — пол-литра. Самое дорогое здесь — вес. Мы решили пить водку. И пили.

Этой ночью земля качалась. И люстры. Никто из нас не помнил, выбегали коты или нет. Мы спали на голых панцирных сетках. Очень сладко. А утром погрузились на маленький рыболовецкий траулер «Интер».

Капитаном судна был поп-расстрига[19]. С окладистой бородой и в шапочке. Судно было японским. Сделано из синего стеклопластика. Очень старое и разбитое. Группа из десяти человек и команда. Плюс наш багаж. Все это в сумме вызвало критическую осадку корабля. Между водой и палубой в самом низком месте было сантиметров десять. Когда выходили в море, капитан читал молитвы и интенсивно крестился.

В акватории была сильная волна. Сильная для нашей скорлупки. Уже скоро через палубу стала перехлестывать вода. Мы подняли сумки с техникой на руки и так дошли до острова Шумшу. Старинный пирс, отлитый еще при императоре Хирохито, стоял как новый. Мы ступили на берег. Бетонная дорога шла за холм. Мы ждали транспорт.

На небольшом возвышении я увидел каменный столбик с иероглифами, спросил у переводчика, что там написано.

ОН ДОЛГО ВГЛЯДЫВАЛСЯ И В КОНЦЕ КОНЦОВ СКАЗАЛ МЕДЛЕННО ПО СЛОГАМ: «ЯПОНИЯ. СЕВЕРНАЯ ОКО-НЕЧ-НОСТЬ ИМ-ПЕ-РИИ. ШУМ-ШУ. ЗЕ-МЛЯ ДЛЯ ЖИ-ЗНИ ЛЮ-ДЕЙ НЕ-ПРИ-ГО-ДНАЯ. ЗДЕСЬ МО-ГУТ ЖИТЬ ТОЛЬ-КО РУС-СКИЕ И АИНЫ».

Я понял, что мы на месте.

Дом Смерти. Царство Анубиса

Из-за холма послышался грохот и лязгание. На огромной скорости на нас выскочила МТЛБэшка (малый тягач легкого бронирования). Гусеницы высекли искры, и мы стали загружаться. Двигатель ревел на предельных оборотах, когда мы лезли на старинную, разрушенную во время Курильского десанта плотину.

Японцы построили это аккуратное сооружение силами пленных корейцев. Перегородили маленькую речку от поселения Беттобу до низа. Мыли золото и разводили там рыбу для командования. Повсюду рос борщевик Сосновского.

Это удивительное растение знакомо даже жителям Подмосковья. Оно попало в среднюю полосу из Америки. Его привез Хрущев с кукурузой. Кукурузу для людей, а борщевик для коров.

Почему Никита Сергеевич тащил его из Америки — непонятно. Здесь, на Дальнем Востоке, он рос всегда. Посадили американский борщевик на полях средней полосы. Убрали. Коровы его ели. Но дохли почему-то… И правда непонятно почему. Растение съедобное. Не зря борщевиком зовут. Можно с ним борщ варить. Когда оно молодое. Но вот если оно дойдет до стадии цветения, могут быть неприятности. Растение выделяет целый комплекс эфиров. Они могут вызывать сильнейшие ожоги. Но происходит это только в жаркие, солнечные дни. Если гулять по борщевику в дождь и в холодину, ничего плохого не случится. Но! Если не выстирать одежду и выйти в ней на улицу, когда погода наладится, получишь свою порцию ожогов. И знать не будешь откуда. Борщевика может уже и не быть рядом.

ШУМШУ — ЭТО ЗАПОВЕДНИК, ЗАКРЫТАЯ ТЕРРИТОРИЯ, ЭТО ПОГРАНИЧНАЯ ЗОНА, ПАМЯТНИК АРХИТЕКТУРЫ И, ПОЖАЛУЙ, ОДНО ИЗ САМЫХ ОПАСНЫХ МЕСТ В МИРЕ. ШУМШУ — ДОМ СМЕРТИ.

Мы ехали по острову, и вокруг нас громоздились доты и дзоты. Это огромные бетонные кубы и шестигранники с толщиной стенок по два и три метра. Пулеметные гнезда утоплены в непроницаемый железобетон. Некоторые из них стояли как встарь. Какие-то, наоборот, уже съехали с фундаментов, накренились и ушли вниз с оползнями. Трава была очень зеленой, а небо свинцовое и низкое. Из земли торчали артиллерийские орудия и башни закопанных танков. Там и тут из травы были видны неразорвавшиеся авиационные бомбы.

МТЛБэшка перла, отбрасывая «грудью» ржавые противотанковые ежи, заматывалась клубами старинной колючей проволоки. На дороге и по обочинам хрустели человеческие кости. Прямо по курсу мы увидели упавший самолет. Он был очень стар. Алюминий не так подвержен коррозии, как сталь, поэтому формы сохранились. В ногах у пилота, чьи останки находились в кабине, под пробитым стеклянным колпаком на фюзеляже была нарисована открытая и полная острых зубов красная пасть акулы. В моем шлемофоне щелкнуло, и сквозь рев и шипение я услышал: «Аэрокобра… последняя здесь разбилась… из Америки прилетел, бедняга…»