Читать книгу "Скажи машине «спокойной ночи» - Кэти Уильямс"

Игровой зал ВР хорошо оснащен, наша кабинка чистая, и там богатый выбор игр. Я просматриваю названия, почти ожидая, что ее там не будет. В конце концов, это старая игра. Но вот она, между «Аллеей Аллигаторов» и «Астронавтами-Болеутолителями».

– «Аттракцион Веселья»? – говорит Эллиот, когда я вывожу ее на экран. Его голос звучит так же: весело. – Посмотри на дату. Это же практически винтаж.

– Как и ты, – говорю я.

– Я лучше, чем винтаж, детка. Я классика.

На экране появляется изображение ночного парка развлечений: яркие саваны игровых палаток, громкая музыка, веретено колеса обозрения, мерцающее огоньками. Я опускаю маску, и парк вокруг меня становится шире и объемнее, я будто погружаюсь в него, в этот довольно убедительный мир, не считая того пикселя по краям зрения. Тем не менее я чувствую эту характерную для детства объемность – дыхание, наполняющее легкие до краев, ощущение того, что каждый вдох прекрасен. Рядом со мной появляется Эллиот. Его аватар искажен, и в игре его руки – это кучки пикселей, как будто он держит два размытых букета.

Его аватар поворачивается ко мне с вялой улыбкой. Голос Эллиота звучит в наушниках:

– Твое лицо!

– Что? – Я поднимаю руки к лицу, но, разумеется, ощущаю только пластиковую маску.

– Все исчезло. Одни пиксели.

– Твои руки тоже, – говорю я.

– Ты уверена, что хочешь сыграть в нее?

– Мы должны достать яблоко в карамели, чтобы начать историю. Киоск там.

Я начинаю двигаться сквозь толпу слепо любящих родителей и смеющихся детей. Игра была дешевой, и в толпе появляются и исчезают одни и те же люди: женщина с кошачьими ушками на голове, мальчик, показывающий пальцем в небо, мужчина с зеленым воздушным шаром, привязанным к запястью.

– Ты уже играла в нее, – говорит Эллиот, догоняя.

– В детстве, – признаю я.

– Я думал, ты ненавидела игры.

– Какой ребенок ненавидит игры?

Лицо его аватара по-прежнему вяло улыбается, но, конечно, это единственное выражение, которое оно может принять. Я замечаю киоск с яблочными конфетами прямо перед нами. Мне кажется, будто я прячу нож за спиной. И еще мне кажется, что меня ведут на убой. Оба чувства сразу. Может, из-за того, что я предложила сыграть в эту игру, а сама не собираюсь ему ни о чем рассказывать? Так ли это? Расскажу ли я ему сейчас? А если я это сделаю, он отвернется от меня? Он меня бросит? Буду ли я тогда счастлива?

Мы добираемся до киоска. Продавщица яблок более детализирована, чем люди в толпе. У нее неопрятные седые волосы и большая родинка прямо под глазом, что заставляет задуматься, видит ли она постоянно краем зрения это пятно на горизонте.

– Закажи одно, – говорю я Эллиоту.

«Яблоко» – еще одно слово, которое всегда имело свое значение. Фактически оно применялось для любых фруктов, овощей или даже орехов. Все фрукты были яблоками. Картофель был «яблоком земли» (а во французском языке до сих пор: pomme de terre). Финики были «пальчиковыми яблоками». Банан в среднеанглийском языке был «райским яблоком».

Яблоко, которое старуха вручает Эллиоту, имеет обычный красный цвет, однако оно краснее, чем настоящее яблоко. Карамельное покрытие придает ему цвет сердца. Эллиот подносит его ко рту. Губы его аватара по-прежнему растянуты в улыбке, но раздается хруст, как будто он откусил от фрукта. Этот хруст разносится по всему парку и возвращается в наши уши измененным – теперь он похож на рокот пропеллеров. И после этого с неба начинают падать мужчины.

Хотя, может быть, они совсем не мужчины. Возможно, это женщины. Или монстры. Невозможно узнать, что скрывается за их масками. Когда игра «Аттракцион Веселья» была создана, это было популярной темой: замаскированные убийцы. Они присутствовали во всех фильмах, шоу и играх. Иногда, как в «Аттракционе Веселья», их посылали от правительства на вертолетах. Иногда они были сверхъестественными – проскальзывали сквозь трещины между измерениями. Исследователи поп-культуры писали, что этот сюжетный ход представлял собой страх перед госучреждениями, чувство диссоциации от самого себя и т. д. и т. п., пока все современные проблемы не были должным образом переданы в массы. Большинство считает, что слово «маска» происходит от слова «маскировка», но есть кельтское слово, которое переводится как «темные облака собираются перед бурей». А еще есть masca, что означает «ведьма».

В игре замаскированные фигуры появляются из неба на шнурах, настолько тонких, что кажется, что мужчины хватаются за края ночи и скользят вниз по ним. Достигая земли, они расчехляют свои ножи и перерезают горло людям в парке. Горло мужчины с зеленым воздушным шаром. Горло девушки с двумя длинными косами. Даже горло продавщицы яблок. Струи крови и красные капли брызгают крошечными квадратами, рассеиваясь в воздухе на пиксели.

– Сюда! – кричу я Эллиоту и убегаю от побоища, подальше от парка, подальше от игры.

Игра называется «Аттракцион Веселья» из-за ощущения, которое должна породить, а также из-за того, что она проходит в парке развлечений. Если вы проходите игру как полагается, вы можете входить в разные кабинки, палатки и аттракционы, скрываясь от замаскированных убийц и собирая оружие, чтобы сражаться и убивать их. Если вы доиграете до конца с «победой», то в конечном итоге вы убьете лидера замаскированной армии, спасете ребенка, оказавшегося наверху колеса обозрения, и украдете один из вертолетов, улетающих… куда? Я полагаю, куда-то в безопасное место. Я не знаю. Я никогда так не играла.

На окраине игровой местности есть узкий периметр пространства вокруг парка развлечений – темные поля, граничащие с яркими палатками и огнями. Там тоже есть замаскированные убийцы, но их меньше. Это пространство было создано для игроков, которые не в состоянии справиться с бойней в парке развлечений, для любителей, которым нужно где-то спрятаться, чтобы восстановить уровень здоровья или попрактиковаться в основных движениях. Это поле нашла моя мама. А я нашла горящий дом.

По мере того как я росла, головные боли мамы становились все сильнее. Когда я приезжала домой из школы, она встречала меня у дверей и описывала свою боль за день. «Как будто вместо висков скалы, и их кто-то долбит». «Как будто какой-то гигант сжимает мой череп». «Как будто в мозгу летает рой пчел». Затем она отходила в сторону, позволяя мне войти, и бросалась обратно в свою темную спальню. Она никогда прямо не говорила, что это я вызываю у нее головные боли, но я это знала. Если я приносила ей чай, она следила за каждым моим шагом, и хотя она соглашалась взять чашку из моей руки, поднимала ее ко рту и наблюдала за мной над ее краем, не делая ни глотка. Она боялась, что я ее отравлю. Мама никогда мне об этом не говорила, но я слышала, как она спорила об этом с отцом за закрытой дверью.

– Она просто маленькая девочка, – сказал он. – Она твоя дочь.

Мать же ответила:

– Именно. Вот почему я это делаю.

Теперь я знаю, что у моей матери были проблемы с головой, а не с головными болями. Мне это объяснили врачи, и я доверяю их опыту. Но можно что-то знать, а можно чувствовать. Для взрослых это две разные вещи. Для детей – одно целое.