Читать книгу "Миднайт. 1. Наместник ночи - Мила Нокс"

– Калике, может, мы спрячемся? – тихо попросил он. – Ты же знаешь все места Полуночи и точно найдешь то, где нас не отыщут.

Калике сдвинул брови. Нехотя отозвался:

– В Полуночи много укромных мест, о которых не знают ни хризалиды, ни даже мимикры. Отыскать их может один лишь Ветер. Проблема в том, что я лишен силы, ведь сейчас дует Ветер Эмпирей. А мой брат служит Мертвому Принцу. Он отыщет вас, где бы вы ни были.

Лицо Каликса помрачнело.

– Мой брат ненавидит меня, считает врагом, хочет быть единственным, кто владеет небом. Он всегда злился, что приходится делить поднебесье со мной. Злился, когда ветер пел мою песню… И добился своего: теперь в Полуночи летает лишь он один. Что ж, пусть так. Эмпирей может ненавидеть меня сколько угодно, но если ему попадутся живые… – Калике поморщился. – Простите, я сделал все, что мог.

– Ну, так и будем стоять у входа? – Раздраженный стражник подтолкнул ребят к пещере. – Давайте, я хочу успеть на ужин.

Франц и Филипп, превозмогая страх, шагнули в гулкий мрак пещеры.

Шли медленно, оступаясь на скользких камнях. Призрачные фонарики стражников освещали черные скользкие стены гигантского туннеля, а в спины мальчикам то и дело упирались острые копья.

Вдруг Франц споткнулся и упал, рассадив кожу на ладонях об острые камни. Филипп дернулся было назад, к брату, но темноглазый хризалида остановил его копьем:

– Сам встанет. Эй ты, пошевеливайся!

Франциск зашипел, поднимаясь, и тут лишенный языка стражник подал ему руку. Мальчик вцепился в древесную ладонь, которая оказалась на удивление теплой. Второй стражник, выругавшись в адрес напарника, злобно повернулся к Филиппу. А голубоглазый хризалида, сделав Францу знак молчать, ткнул когтем в кровь на руке мальчика и быстрым движением что-то нарисовал на его запястье.

Вертикальная черта и еще четыре, отходящие в разные стороны. Елка?

Франц недоуменно посмотрел на провожатого. Тот выпучил глаза, замотал головой и дернул мальчика за рукав, показывая, что рисунок нужно спрятать.

– Быстрее! – рявкнул стражник, закончив ругать Филиппа. – Тоже мне, жалельщик нашелся. Вот и хорошо, что тебе язык вырвали, чертов врун!

В конце туннеля оказалось широкое отверстие, за которым пол был выложен узорной плиткой, поблескивавшей в тусклом свете невидимых факелов.

– Хранитель Лжи пробудился, – ухмыльнулся хризалида. – И ждет вас.

Глава 12 о Хранителе Лжи и его часах

Франциск слышал, как быстро и гулко колотится его сердце. Он сглотнул вставший в горле комок. Не помогло. Из глубины живота подкатил второй, а когда мальчик сглотнул и его, поднялся третий. И Франц понял, что страх не исчезнет.

Его колени подрагивали, когда он вслушивался в мертвую тишину. Там, в неизвестном зале, выложенном темно-красной узорчатой плиткой, было тихо.

Слишком тихо.

А когда бывает чересчур тихо, это не просто тишина.

Это чье-то молчание.

– Пошел.

Темноглазый стражник стукнул древком копья по плечу Франциска. Но голос хризалиды теперь звучал гораздо тише. Чтобы не спугнуть чью-то тишину?

Близнецы вошли в большую, окутанную багровыми сумерками пещеру. Стены уходили далеко по правую и левую руку и лишь смутно угадывались во тьме. Каменные колонны тускло и влажно блестели в сиянии светильников. Напротив входа, у дальней стены виднелось возвышение с троном, к которому вели ступени. Трон был багрово-красный и походил на зуб, вырванный из каменной полости пещеры. Подлокотники все в щербинах и сколах, высокую спинку венчал частокол острых камней.

У подножия трона стоял какой-то предмет, в половину человеческого роста, покрытый кроваво-красным бархатом.

В центре пещеры, на пути от входа к трону, в полу тускло поблескивал золотистый металлический люк, напоминающий канализационный, только украшенный странными символами и письменами.

Стражники были явно удивлены, что Хранителя Лжи нет в его пещере. Они замерли по обе стороны от ребят, вскинув копья, и уставились на трон.

С него смотрела пустота.

Чем больше Франциск глядел на трон, тем глубже страх проникал в сердце. От этого молчания – невыносимого молчания – и сгустившегося в краях пещеры мрака, от пугающей пустоты мир расплывался перед глазами, и Францу чудилось, что он проваливается в глубокий колодец. Тонет в черной бездне.

Воздух сдавливал горло.

Тьма дышала в затылок Францу, и ему казалось, так пройдет целая вечность. Он хотел уже шагнуть к Филиппу и взять его за руку, но тут издалека донесся негромкий звук. Это напомнило мальчику шуршание насекомого, которое сбежало из банки, заползло под обои и теперь копошится там, скребет лапками, ворочается чешуйчатым телом.

Хризалиды, казалось, затаили дыхание, и пещера погрузилось в еще более гулкое безмолвие, в котором слышалось лишь далекое, медленно приближающееся поскрипывание.

Франциск повертел головой, пытаясь определить источник звука. В дальнем углу, при свете висящих на колоннах светильников, в стене обозначилось круглое отверстие, полное тьмы. Из него и доносились приближающиеся шуршащие шаги. От этих звуков, разлетающихся долгим гулким эхом, волоски на руках Франца встали дыбом.

Вскоре на полу выросла огромная тень, медленно переступавшая длинными угловатыми ногами, над которыми колыхалось горизонтально вытянутое тело. А еще через секунду из туннеля показалась длинная, узкая конечность, покрытая твердым хитином. Она опустилась на плитку, скребанув по ней мощными костяными выростами, которые покрывали ногу гигантского насекомого, точно зубцы – пилу. Следом за первой конечностью показалась вторая. Потом – длинные усы.

Из туннеля выползало гигантское – выше человека – насекомое. Его треугольная башка, чуть не зацепившая сталактиты, с выпуклыми, как шары, глазами, была просто громадной.

Франциск похолодел, поняв, что это за существо.

В пещеру вползал исполинский богомол.

Шагая на шести длинных зубчатых лапах – по три с каждой стороны тела, – богомол тянул из туннеля бледно-зеленое, точно больная листва, брюхо. Толстый живот, провисающий до самой земли, покрывала хитиновая чешуя. За спиной виднелись жесткие крылья.

Ударами древка темноглазый стражник заставил мальчиков встать на колени. Сами же хризалиды преклонили одно колено.

Жвалы гигантского богомола задвигались, и раздался скрежещущий, но вполне различимый голос:

– Да будет ночь-с-с-с…