Читать книгу "Последняя жена Генриха VIII. В объятиях Синей бороды - Наталья Павлищева"

— Она с ума сошла?!

— А потом вместо того, чтобы покаяться в спальне, принялась приносить извинения прилюдно в присутствии Гардинера. Лакомый кусочек! Но Гардинеру все испортил Гейвуд, взял и объявил, что это он подбил королеву на пари, что та сумеет заставить спорить Его Величество, который считает недостойными споры с женщинами, кроме как на ложе любви. Мол, королева схитрила и затеяла спор, который вообще был невозможен, и Гейвуд проиграл десять фунтов.

— Судя по тому, что королева не в Тауэре, Гейвуду удалось убедить Его Величество?

— Конечно, король, как и остальные, все понял, но посмеялся над незадачливым Гейвудом.

— Зачем он это сделал?

— Его Величеству пока еще нужна Катарина, видно, не нашел замену, к тому же ноги болят, а она умеет облегчать боль.

— Нет, я о Гейвуде. Ведь он католик?

— Думаю, просто не захотел отдавать королеву Гардинеру. Да и король пока не хочет. Но это положение ненадолго. Не попади в ее компанию, чтобы не пришлось терять голову, даже не потеряв головы от любви.

— Да… у вас тут легче не стало за последние годы…

— Стало только тяжелее, дни короля сочтены, это понимают все, в том числе он сам. Знаешь, он как старый, опытный кот, который наловил мышей, придушил их и выпустил перед собой, привязав каждую за хвост, чтобы никуда не делись, и играет.

— А о каких странных людях в покоях королевы ты говорил?

— Катарина словно не чувствует опасности, пригрела у себя Анну Эскью, сделав подарок Гардинеру.

— Кто это?

— Еретичка, которая не скрывает своих взглядов, почти открыто проповедуя их. Муж выгнал из дому, запретив подходить к сыновьям, так ее приняла королева. Вот кого сторонись всеми силами, эта дама способна начать обращать в новую веру самого Генриха, если бы ей дали такую возможность!

— Анна Эскью является фрейлиной королевы, открыто говорит о своей вере и ее не арестовывают?! Ну, положим, король либо не знает, либо пока не хочет трогать королеву, но еретичку-то можно было бы давно поместить в Тауэр?

— Думаю, Гардинер просто дает возможность королеве влезть в эту липучку обеими ногами, когда отвертеться будет уже невозможно. А еще выжидает оплошности Ее Величества. Анна Эскью просто Анна Эскью, таких уже немало сгорело на кострах, но она должна потянуть за собой королеву — вот цель Гардинера.

— Почему он так зол на королеву?

— Кранмер, за Ее Величеством стоит епископ Кранмер, хотя они не так уж часто видятся, но он тоже тайный протестант.

Если честно, Томас Сеймур действительно был равнодушен к Катарине Парр, ну, почти равнодушен. Но он желал вернуть позиции при дворе, а единственным, кто мог этому помешать, был епископ Гардинер. В его и Райотсли руках были государственные дела, особенно теперь, когда король совершенно не мог и не желал ими заниматься.

Но Гардинер столь силен и хитер, что если ему открыто противостоять, то можно поплатиться за это жизнью. Что ж, нужно найти, чем его можно испугать и того, чьими руками это можно сделать.

Услышав столь зрелые рассуждения от брата, Эдвард расхохотался:

— Клянусь, Томас, королевская опала пошла тебе на пользу, ты стал думать не только о женщинах, но и о своем положении! У меня есть чем испугать епископа Гардинера, но сейчас еще рано. Пока подождем. Есть интересное предложение. Герцог Норфолк снова предлагает породниться.

— Как?

— Все то же — тебе жениться на Мэри Говард, сестре графа Суррея.

— На этой задаваке, которая отказала мне в прошлый раз?! Ну уж нет! У меня другие планы.

В ответ Эдвард, притянув к себе младшего брата за рукав, прорычал в лицо:

— Другие планы?! На кого метишь, на Елизавету? Или тебе не дает покоя королева? Хочешь всех нас подвести под плаху?!

— А хоть бы и Елизавета? Почему жениться на королевской невестке возможно, а на королевской незаконнорожденной дочери нет?

— Ты долго думал, прежде чем решиться на такую глупость? А теперь сядь и послушай меня внимательно. Сядь, я сказал! Да, король болен и серьезно болен, куда серьезней, чем вы все думаете. Он не протянет и года. Но если ты полагаешь, что, женившись на Елизавете (кстати, кто тебе ее отдаст в таком возрасте?), ты станешь регентом или чем-то подобным, то ты ошибаешься. Король болен, но не глуп, он никогда не сделает регентом ни тебя, ни меня, он устроит регентский совет.

Я тебе больше скажу: Эдуард тоже болен и тоже долго не протянет. Вот тогда и начнется настоящий дележ! И дележ, заметь, который предсказать невозможно. Сейчас наша задача удержаться на ногах, переждать, не потерять положение при троне, но и не стать теми, чьи головы полетят после смены власти!

Елизавета слишком юна, чтобы быть обрученной с кем-либо, но если ты сейчас хотя бы заикнешься об этом, то тебя ждет королевский гнев. Могу объяснить почему. Королю надоела его шестая жена, хочется сменить на седьмую, но он не имеет такой возможности, потому что не знает, как избавиться от этой. Не вздумай ничего советовать, себе дороже! Потому Его Величество злится на всех, кто может жениться. Не подвергай себя лишним нападкам.

— Я не понимаю, то ты мне советуешь жениться на Мэри Говард, то не советуешь жениться вообще.

— Я советую не спешить. Это не мы сватаем дочь герцога Норфолка, а сам герцог предлагает ее тебе в жены. Не говори пока «да», но и не отказывайся, Норфолка нельзя иметь врагом. Пусть подождет, но выразить заинтересованность в таком браке не помешает. К тому же это отвлечет двор от внимания, которое ты откровенно выказываешь Елизавете, а короля от мыслей о тебе и королеве.

Томас скрепя сердце согласился. Брат прав, при дворе стало очень опасно, настолько, что каждое слово может привести в Тауэр, а каждый взгляд родить подозрение. Опасно было всегда и при всех дворах, но сейчас двор сковал настоящий страх. Страшно, чтобы не заподозрили в приверженности папистам, но еще страшнее, чтобы не обвинили в ереси новой веры, тогда костер. Но самое страшное — попасть в немилость к королю, тогда обеспечены и обвинения, и плаха или костер тоже. С неугодными Его Величеству, даже если те лишь вчера были его близкими помощниками, расправлялись быстро. Находить лжесвидетелей и обвинителей, требующих немедленной казни виновного, не составляло труда. Те же Норфолки сначала выдавали своих родственниц замуж за короля, а потом что было сил бичевали их, требуя казни.

Все держались только одним: король не вечен, ему осталось немного, нужно переждать, выжить, лишний раз промолчать, поддакнуть, восхвалить Его Величество за стихи, музыку, прозорливость, вслух порадоваться тому, что в их стране столь мудрый повелитель… Тошно, противно, но жизненно необходимо.

Все следили за всеми и выжидали момент, чтобы свалить соседа, оставаясь на плаву самому. Валили друг друга вовсе не из-за кровожадности или подлости, просто чтобы отвлечь внимание от себя самого. Пусть лучше другой, только не я, пусть другого отправят в Тауэр, к палачу, на костер, только бы не заподозрили меня, только бы не тронули, только бы выжить…