Читать книгу "Застолье в застой - Виталий Коротич"

Вот такому исследованию посвятил Алекс Хейли несколько лет своей жизни и никогда не пожалел об этом. Он уверен, что каждый человек должен узнать свои корни.

Мы пили кофе и кукурузное виски у камина, обсуждая единственную тему — о путях на свободу из рабства и в обратном направлении. Одну из главнейших на свете тем.

Меня потрясло корейское жизнелюбие и то, как они сумели за недолгое время из японской колонии, из полурабского состояния подняться до статуса мощной державы с одними из лучших в мире электроникой и автомобилестроением.

Традиции приема гостей здесь тоже удивительны. Однажды, когда в шумном Сеуле проходил конгресс международного ПЕН-клуба, мы с Евтушенко погрузились в пучину этих самых традиций.

Нас потчевали немыслимыми яствами. Еда на множестве тарелочек была переперчена так, что даже ее цвет не разрешал забыть, почему большинство блюд оранжево. Это все от перца, главной и, по-моему, единственной специи, участвующей, кажется, и в десертах. Не знаю, ел ли я собачатину — предупреждали меня, что есть собак запретили, но для уважаемых гостей делают исключение. Впрочем, если и ел, то не понял, какого собачатина вкуса, из-за того же перца. Гарнир, как везде в Азии, — рис, из риса же алкоголь.

Но как красиво это сервировалось, какие девушки в национальных корейских сарафанах сидели возле нас с Евгением, как они наливали нам рисовой водки и чистили для нас красных креветок в оранжевой перечной упаковке!

Но самое острое блюдо хозяева приберегли для десерта. Нам с Евтушенко сказали, что девушки входят, так сказать, в меню и находятся в нашем распоряжении до утра. Все оплачено.

До сих пор стыдно, до чего мы оказались не готовы к широте корейского гостеприимства. Так и не приняли кореянок. Сослались на усталость, еще не помню на что, спрятались в номерах и слушали, как позвякивают наши телефоны, потому что девушки — их оплатили ведь до утра — скучали в креслах гостиничного вестибюля, время от времени напоминая нам о себе.

Верхний слой

Всегда следует различать времена, выделять законы, по которым развиваются в них человеческие судьбы, и отмечать юбилеи, так как они дают почву для раздумий. Времена вовсе не беспамятны; каждая эпоха из прожитого опыта выбирает то, что ей ближе и поучительнее. Нас десятилетиями приучали к тому, что история не цельна, а порезана на куски, как червяк под лопатой. Были у нас отрезки истории «до и после татаро-монголов», «до и после Переяслава», «до и после Запорожья», «до и после Октября», «до и после обретения независимости»… На самом же деле это одна река времени, на которой качаются, как бакены, несколько особенно памятных дат.

Недавно подряд случились важные юбилеи. 350 лет назад, в 1654 году, произошла Переяславская рада, после которой гетман Богдан Хмельницкий подписал документы, надолго сблизившие Украину с Россией. Но 240 лет назад (тоже круглая дата) украинская гетманщина завершилась. Последний гетман Кирилл Разумовский обратился в 1764 году к императрице Екатерине II с просьбой подтвердить «старые права и вольности Малороссии». В просьбе было отказано, и вскоре по указу Екатерины гетманская власть была пресечена, Разумовский сдал регалии царским чиновникам, приехавшим из Петербурга, перестал быть гетманом, зато, по царскому велению, стал генерал-фельдмаршалом. Украинским крестьянам повезло меньше, потому что с 1783 года их закрепостили. Казачество вскоре слили с регулярной армией, а казацкую старшину уравняли в правах с дворянством, дав ей возможность врасти в общероссийские распорядки. Несколькими указами общество вроде бы сбалансировали: низы присоединили к низам, элиты — к элитам…

Поскольку я в основном рассуждаю о временах более или менее приближенных к нашему, то буду исходить из реальных обстоятельств. Обстоятельства эти во многом определил Ленин, у которого в этом году тоже юбилейная дата — 80 лет со дня смерти. В составе основанного Лениным государства Украина пробыла почти три четверти XX века…

В 2004 году исполнилось 80 лет со дня рождения одного из самых свободолюбивых творцов мирового — и украинского — кино Сергея Параджанова. Такое впечатление, что он не мог дышать одним воздухом с Владимиром Ильичом. Ленин умер, и только тогда Параджанов решился показаться на свет…

В общем, река времени очень разнообразна. Конечно, в верхних слоях такого потока должно быть чище всего, хотя это все теория, не подтверждаемая историческим опытом. Грязнее всего вроде бы должна стать противоположная часть течения, низы реки времени, ее дно (Горький так и назвал свою пьесу о тех, кто «выпал в осадок», — «На дне»). Но и здесь нет постоянства. Более того, случаются такие водовороты истории, когда вся муть со дна всплывает наверх, а верхние слои погружаются в холодную глубину.

Итак, в 2004 году кроме личных (в том числе августовского восьмидесятилетия замечательного украинского прозаика Павла Загребельного) можно отметить сразу три юбилея с государственным привкусом, поскольку пожила Украина при гетманской власти, при царской и при советской. Опыта — як в Сірка блох. Ну и что? Тем более что в конце XX века советская власть закончилась и началась другая, вроде бы непохожая на предыдущие.

Каждый поворот колеса фортуны, каждая смена властей в любом государстве безжалостно перемешивает слои населения. Каждое державное переустройство перевешивает иконостасы по своему выбору, и Украина, пройдя за четверть тысячелетия сквозь гетманщину, самодержавие и советскую власть, так нагляделась на святых и мучеников несовместимых религий, что иногда начинает их путать. В общем, какую из тем, предложенных юбилеями, ни тронь — везде есть о чем задуматься. «Современность мнима, история — реальна», — писал Лев Гумилев.

…Помню, как бурно праздновали в Киеве трехсотлетие Переяславской рады. Я маршировал по Крещатику в составе сводной студенческой колонны и вместе с другими размахивал бумажным цветком. Где-то вверху, на трибуне, поднятой к небесам, стояли тогдашние украинские вожди и махали точно такими же, как у меня, цветочками, всячески изображая свою близость к народу. Хотя каждый из нас понимал, что вожди существуют отдельно, в своем особом слое, откуда благосклонно способствуют нашему дальнейшему процветанию в рамках руководимого ими государства.

Власть — это господство одних людей над другими. Иерархии, сортировка членов одного общества были всегда, начиная с самых древних времен, когда иерархия определялась размерами кулака и физической силой, дающей преимущество над соседями в борьбе за теплое место у костра. Сегодня власть начинается с политического владычества; в достижении своих целей государства не брезгуют ничем, есть у них для этого армия, полиция (в том числе тайная), суд и много чего еще. Государства, при всем их разнообразии, всегда стремились выделить своих властителей и рассортировать подданных, и лупят их при этой сортировке бичом из бегемотовой шкуры или современной полицейской дубинкой — решающего значения не имеет. Еще за несколько столетий до нашей эры древнегреческий философ Аристотель уже понял, что во все времена были, есть и будут лишь три типа государственной власти: монархия, аристократия и демократия, то есть власть одного, власть немногих и власть большинства. Но Аристотель же предупредил, что эти три типа власти легко скатываются в извращения: монархия — в тиранию (жестокое бесконтрольное владычество), аристократия — в олигархию (власть узкой группы политиков-толстосумов), а демократия — в охлократию (то есть власть толпы). Учитель Аристотеля Платон уточнял, что, каким бы ни было государство, всякий раз состоит оно из тех же трех сообществ: элита, стража и рабы…