Читать книгу "Новая Зона. Принцип добровольности - Светлана Кузнецова"

– Последние исследования говорят в пользу саморазрушения московской аномалии, – произнес какой-то бородатый научник в летах с огромными, в пол-лица, круглыми очками в черной оправе.

– Это исключено. – Денис говорил тихо, но услышали его все.

«Наверное, семнадцать лиц, одновременно захватывающих в одно краткое мгновение в перекрестье взглядов, для молодого человека, да еще и не окончившего не только институт, но и школу – довольно сильное испытание», – с сожалением подумал Ворон. Его подобные сцены всегда подхлестывали – если вызов брошен, он будет принят, – а вот Денис комплексовал и прятал глаза.

– Эмионики дали четко понять то, что «дыры» имеют искусственное происхождение, – Денис все же нашел в себе силы договорить. В этот момент Ворон им даже гордился. А на то, что голос дрожал, он готов был наплевать с Эвереста.

– Вы… простите, юноша, вообще кто? – спросил еще один научник: полный, пузатый, хоть и не такой и древний, как первый, но словно выпячивающий возраст напоказ, гордящийся им, будто прожитые годы могли придать весомости и его учености, и уму, и важности. Интонациями научник напомнил Ворону небезызвестного профессора Хазарова – отвратительного манипулятора и скользкого типа (по его мнению). А кроме того, научник, задавая вопрос, как говорится, бил ниже пояса, намекая на некомпетентность Дениса. Зря. Хотя бы потому, что абы кого на совещании попросту не могло быть.

– Контактер, один из немногих, умеющий говорить напрямую с «детьми Зоны». – Ворон тоже говорил с места. Обращенные на него взгляды отпустили Дениса, давая тому столь необходимую сейчас передышку. Чужое возмущение и даже негодование грели душу, как ничто иное, и Ворон решил закрепить эффект. – А еще практик, лично ходящий в Периметр в отличие от собравшихся здесь теоретиков.

Пузан хотел разразиться тирадой, но Шувалов пресек намерение на корню.

– Спасибо за справку, Игорь, – поблагодарил он. – И спасибо, Денис, за весьма своевременные и важные сведения. Эмионики отрицают и свое участие?

– Да, – кивнул Денис.

– Но ведь они могли и дезинформировать нашего… хм… юного друга, – все же заметил пузан.

– Исключено. – Наметив себе жертву, Ворон начинал ее «клевать». О подобном поведении Шувалов знал, как никто другой, а потому поспешил закрыть тему и узнать мнение кого-либо еще. Однако Ворон решил договорить: – Эмионики – не люди, врать и выгораживать себя не станут, а вес и ученая степень для них – пшик и хрень. Потому они выбирают для разговоров лишь тех, кого считают достойными, а не очередной мыльный пузырь, добившийся признания в кругу себе подобных.

Пузан пошел красными пятнами.

– Игорь, – Шувалов слегка повысил голос.

– Извините, Василий Семенович, я всего лишь максимально доходчиво осветил заданный здесь вопрос, – со всей подвластной ему учтивостью заявил Ворон.

– Итак, – подвел итог Шувалов, – возьмем за основу уверенность наших союзников: кто-то уничтожает Зону.

– Наш институт не обладает механизмами, способными угнетать аномалии, – заметил еще кто-то неизвестный, – иначе мы давно уже освободили бы Москву.

– И судя по всему, он экспериментирует и не имеет достаточных мощностей.

– Дыры зафиксированы только на юго-западе Москвы, – напомнил Ворон.

– Это может свидетельствовать…

– Ни о чем, – вмешался Нечаев. – Простите, господа, но мы вступаем на очень зыбкую почву. Концентрация дыр именно на юго-западе Москвы ни на что не указывает. Среди возможных объяснений подойдут и случайность, и специально намеченный полигон, и злонамеренность… – Он перевел дух. – Кстати о ней. Я официально уполномочен заявить: ЦАЯ не имеет ни технологий, ни экспериментальных установок, способных прорезать дыры в аномалии или уничтожать их.

– Какой-нибудь очередной новичок? – предположил Шувалов.

– Думаю, все здесь присутствующие помнят, какая катастрофа едва не разразилась из-за действий олигарха Дмитриева? Второго явления очередных белых, темных, полосатых или в крапинку сталкеров мое больное сердце не выдержит, так и знайте, Василий Семенович, – заявил степенный бородатый научник, выступавший первым, и Ворон вспомнил его: именно этот человек сумел найти формулу «антидота».

– Даю вам слово сделать все возможное, чтобы не допустить ничего подобного, – проронил он. – Однако я боюсь, все еще сложнее, господа науч… то есть ученые.

В ИИЗ не первый год существовало своего рода соперничество. Шувалов в шутку сравнивал его с враждой между мушкетерами короля и гвардейцами кардинала. Сталкеров считали людьми второго сорта из-за их малоучености, любви к авантюрам и деятельности, хорошо если незаконной лишь на четверть, звали «ходоками» и «отморозками». Сталкеры в свою очередь звали сотрудников ИИЗ научниками и теоретиками, не видящими реальной жизни за своими формулами. Приятельству соперничество, впрочем, не мешало, а часто и помогало выработке решений и мозговому штурму, как сейчас. Однако иногда приводило и к обоюдным оскорблениям, и к желаниям поотрывать головы и схватиться за оружие. Истина, как обычно, скрывалась где-то рядом, и как научники не могли обойтись без сталкеров, их опыта и таскаемых из Зоны образцов, так и последние – без постоянной модернизации сканеров и последних исследований. А над всеми ними стоял Шувалов, умеющий, если нужно, развести по углам, а то и вдарить по яйцеголовым лбам ученых и остудить излишне горячие головы сталкеров.

– Мы попали в очень неприятную ситуацию, – продолжил Ворон. – Наши союзники в Зоне уверены, будто угроза их миру… Да-да, не морщитесь так, эмионики разумны, а в Периметре сформировалась своя экосистема. Так вот, угроза их существованию исходит именно от людей.

– Они не намерены разрывать договор, – скороговоркой произнес Денис, – но, я полагаю, могут изменить это решение, если количество дыр увеличится.

Повисла пауза, которую разбил пузан (Ворон даже не сомневался в его дальнейших словах).

– Что нам с того? – Казалось, он раздулся от осознания скорой победы над Зоной и всеми населяющими ее тварями, участие в которой он непременно припишет и себе. – Если Зона перестанет существовать, нам же лучше. А так называемый договор можем разорвать и мы сами.

– Вы, видимо, забыли то, что происходило до этого договора, – заметил Нечаев. – Ну конечно, не вас же били эмо-ударом.

– Я не столь глуп, чтобы лезть в пекло, – ответил научник.

– Несомненно, – прищурился Ворон. – Вам больше по душе загребать жар чужими руками. Для пуза полезнее, как и для сердца и прочих органов.

– Василий Семенович! – на удивление тонко взвизгнул пузан, приподнимаясь. – Я требую оградить меня от подобного типа! Я член Академии наук, в конце концов, а этот…

– Ворон, – подсказал внезапно появившийся на пороге Анатолий Вронский, то ли опоздавший на заседание, то ли явившийся по делу, то ли пришедший наводить порядок. Иногда Шувалов звал тихого работника морга, совмещающего это занятие со съемками и работой в театре, разрядить обстановку. – Игорь Николаевич Ветров, легендарный сталкер, давно сотрудничающий с нашим институтом и не раз спасавший мир от, не побоюсь этого слова, локального апокалипсиса.