Читать книгу "Фридрих Вильгельм I - Вольфганг Фенор"

Поэтому даже для короля-берсеркера, никогда ничего не боявшегося, введение указом от 1 мая 1733 г., воинской повинности для своих подданных стало неслыханно смелым, небывалым поступком. Этот законодательный акт вошел в историю как Кантональный регламент, поскольку пожарные округа (то есть скопления домов и поселений, где жили способные устроить пожар люди) всей страны были разделены на участки, так называемые «кантоны». Отныне за каждым кантоном был закреплен командир роты или батальона, набиравший в нем рекрутов.

Решение может показаться очень простым, никак не удивительным. Но последствия его были революционными. Прежде всего сразу был положен конец традиционным стычкам офицеров во время охоты за рекрутами. У каждого командира был только его ограниченный участок, кантон, каждый житель которого знал, к какой воинской части он относится. С произволом и бесчинствами «охотников за рекрутами» было покончено. Далее: поскольку молодые люди, не состоящие на действительной военной службе, все же считались «реестровыми» (так назывались мужчины, внесенные в списки личного состава армии) и потому были подсудны военным судам, вековая юрисдикция помещиков существенно ограничивалась. До того крепостной человек не имел с государством никаких отношений. Всевластным начальником для него являлся помещик или хозяин арендованного им участка; он всецело зависел от милости или немилости своего господина. Вместе с Кантональным регламентом государство впервые входило в его жизнь. Батальон или полк, куда приписали юношу, был заинтересован в его здоровье и способности к воинской службе. Поэтому патриархальные права помещика или землевладельца ограничивались правом «кантональной» воинской части также участвовать в принятии совместных решений. Это был первый шаг к гражданскому обществу будущего! Конечно, безграмотные молодцы из Бранденбурга, Померании, Заалькрайса или Восточной Пруссии не догадывались, в какой революции они участвуют. И все же смутное ощущение того, что они больше не являются безмолвным скотом, что «королевский мундир» символизирует для них небывалый прогресс, в них теплилось. Гордо носили они цветки в шляпах, поигрывали стеками, подкручивали усы да подмигивали деревенским девушкам. Впервые после столетий бесправия и невежества в деревнях затеплилось чувство гордости и самоуважения. Король призывал своих подданных на военную службу, и в каждого вселялась уверенность: служить государству намного лучше, чем вечно ломать шапку перед помещиком или попом да бояться дубины управляющего либо собственного отца.

Кантональный регламент 1733 г., изданный королем-солдатом, стал главной предпосылкой к позднейшей «всеобщей воинской обязанности», главному общественному завоеванию на пути к демократии. Впрочем, стать «всеобщей» обязанность тогда еще не могла. Доиндустриальная и раннеиндустриальная эпохи не имели для этого условий. Тем не менее Кантональный регламент объявил «всех жителей страны» в возрасте от восемнадцати до сорока лет «рожденными для оружия» — и тем самым буквально ввел равенство всех граждан. Конечно, в силу экономических условий допускались исключения из правила (так называемые «экземпции»). От обязательной военной службы освобождались все дворяне — но их сыновья и так служили офицерами. Освобождались от призыва городские и сельские собственники, владеющие домом и двором, и их старшие сыновья. Не подлежали призыву также крестьяне-землевладельцы, ремесленники и мастера. Исключения распространялись также на рабочих мануфактур, иностранных переселенцев, студентов теологии и т. д. Иными словами, воинская повинность не распространялась на собственников и специалистов, чья деятельность должна была продолжаться, чтобы не нанести ущерб экономике. В то же время она никак не ограничивалась в отношении неимущих — крепостных, прислуги, кучеров и т. д., то есть тех, чья временная служба не могла повредить ни индивидууму, ни какому-то коллективу.

Кантональный регламент устанавливал также частичную воинскую повинность, охватывающую большую часть населения и таким образом значительно увеличивавшую армейский потенциал. Благодаря этому Фридрих Вильгельм I, с трудом собравший к 1730 г. армию в 60 000 человек (из них примерно 20 000 иностранцев), за последние десять лет своего правления увеличил ее численность до 75 000 человек (из них около 25 000 были иностранцами). Таким образом, прусская армия по своим размерам заняла четвертое место на континенте после Франции (160 000 человек), России (130 000 человек) и Австрии (100 000 человек), тогда как по численности населения Пруссия оставалась лишь на тринадцатом месте в Европе.

Многие историки рассуждают о «насквозь милитаризованной» Пруссии тех времен, исходя из того, что под ружьем в ней стояло три процента населения. Не может быть ничего ошибочнее этого мнения, демонстрирующего глубокое заблуждение относительно экономической политики Фридриха Вильгельма I, считавшего, что армия должна не вредить народному хозяйству, а стимулировать его развитие. Армия ни в коем случае не может причинить вред промышленному производству, ремеслам, сельскому хозяйству. Нельзя по достоинству оценить Кантональный регламент 1733 г., не оценив учрежденную им систему резервной службы. Полностью укомплектованной прусская армия была лишь в течение трех месяцев, удобных для учений, — в апреле, мае и июне. После этого батальонные командиры могли отпустить своих резервистов, торопившихся домой на уборку урожая. Точно так же их отпускали и на время сева, не говоря уже о зимних месяцах — в те времена военная жизнь на зиму замирала. Батальон достигал своей штатной численности в 600 человек лишь в течение трех упомянутых весенних[20] месяцев. В остальное время 200 солдат из каждого батальона (в среднем) находились дома, а под ружьем стояли 400 человек, причем каждый второй являлся иностранцем. Значит, в течение девяти месяцев одного года на службе находилась лишь половина военнообязанных граждан, то есть армейскую службу нес только один процент населения. Статистически это выглядит так (цифры округлены):

За исключением апреля, мая и июня, когда армия собиралась в полном составе и проводила учения, батальоны и полки всех войск в стране были наполовину укомплектованы лицами, нанятыми на службу в самых разных странах. Среди них находилось множество темных личностей, довольных возможностью скрываться от отечественного правосудия, находясь в Пруссии вне его досягаемости. И хотя тогда еще никто не говорил о «духе» войск, можно все же усомниться в том, что этот конгломерат вообще представлял собой армию, «прусскую» в смысле национальной принадлежности.

Согласно известному высказыванию Наполеона, армия плоха или хороша настолько, насколько плох или хорош ее офицерский корпус. Именно над этой проблемой реформирования армии Фридрих Вильгельм и работал упорнее всего. Прежде во всех армиях мира офицер был обычным ремесленником, специалистом, далеким от особого корпоративного сознания — «esprit de corps». Офицеры легко меняли не только профессии — из командиров полка в послы, из знаменосцев в камер-юнкеры и т. д., — но и своих патронов — по своему вкусу либо за деньги. При короле-солдате в Пруссии все переменилось. Принимая на военную службу исключительно прусское дворянство, создавая в их среде представление о службе одному-единственному монарху как о сословной привилегии, он уже тем самым практически создал национальный офицерский корпус Пруссии. Было бы просто невероятным, если бы и унтер-офицеры, и простые солдаты, такие же уроженцы Пруссии, не прониклись духом безоговорочно верных долгу перед отечеством офицеров.