Читать книгу "Homo Deus. Краткая история будущего - Юваль Ной Харари"

Вы можете сказать, что разум нам полезен, так как разум хранит воспоминания, строит планы и самостоятельно выдает совершенно новые образы и идеи. Он не просто отвечает на внешние раздражители. К примеру, заметив льва, человек не автоматически реагирует на вид хищника. Он вспоминает, как год назад лев слопал его тетушку. Он представляет, каково ему будет в зубах у льва. Он жалеет своих оставшихся без отца детишек. Поэтому и бросается наутек. Правда, многие цепные реакции запускаются самим разумом, а не непосредственно внешним стимулом. Так, воспоминание о каком-то прошлом нападении льва может спонтанно всплыть в уме человека, наведя его на мысль об угрозе, которую представляют собой львы. Тогда он созывает соплеменников на совет, и они путем мозгового штурма придумывают новейший способ отпугивания львов.

Но постойте. Что такое все эти воспоминания, фантазии и мысли? Где они существуют? Согласно последним биологическим теориям, наши воспоминания, фантазии и мысли не обитают в некоей высшей нематериальной сфере. Они тоже – потоки электрических импульсов, испускаемых миллиардами нейронов. Поэтому даже погруженные в воспоминания, фантазии и мысли, мы все равно остаемся в круге электрохимических реакций, которые проходят через миллиарды нейронов, чтобы в конце концов активизировать надпочечники и мускулатуру ног.

Есть ли в этом длинном и путаном путешествии хоть какой-то этап, где между действием одного нейрона и реакцией следующего вклинивается разум, решая, целесообразно ли второму нейрону выстреливать или нет? Есть ли какое-нибудь движение хотя бы единичного электрона, спровоцированное субъективным чувством страха, а не предшествующим движением другой частицы? Если такого движения нет и если каждый электрон перемещается потому, что прежде переместился другой, – зачем нам испытывать страх? Мы не знаем.

Философы облекли эту загадку в форму хитрого вопроса: что происходит в сознании, чего не происходит в мозге? Если в сознании не происходит ничего, кроме того, что происходит в нашей громадной нейронной сети, – тогда к чему нам сознание? Если же в сознании все-таки происходит что-то помимо и сверх того, что происходит в нейронной сети, – где, черт возьми, это происходит? Предположим, я вас спрошу, как Гомер Симпсон воспринял скандал Клинтон–Левински. Вероятно, вы никогда об этом не задумывались, поэтому ваш разум должен теперь соединить два раньше не связанных воспоминания, возможно, представить Гомера Симпсона, который с кружечкой пива в руках наблюдает за президентом, произносящим свое знаменитое: «У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной». Где происходит это соединение?

Некоторые исследователи мозга говорят, что оно происходит в «глобальном рабочем пространстве»[101], создаваемом взаимодействием множества нейронов[102]. Однако выражение «рабочее пространство» – всего лишь метафора. А какова скрывающаяся за ней реальность? Где на самом деле встречаются и соединяются части информации? Согласно современным теориям, уж точно не в некоем платоническом пятом измерении. Положим, это происходит там, где два прежде не связанных нейрона вдруг начинают передавать импульсы друг другу. Между «нейроном Билла Клинтона» и «нейроном Гомера Симпсона» формируется новый синапс. Но тогда для чего помимо и сверх физической спайки двух нейронов нам требуется сознательное воспоминание?

Изложим ту же загадку языком математики. Сейчас считается истиной в последней инстанции, что организмы – это алгоритмы, а алгоритмы могут быть представлены математическими формулами. Вы можете цифрами и математическими символами записать ряд операций, которые выполняет вендинговая машина, готовящая чашку чая, и ряд операций, которые выполняет мозг, испуганный приближением льва. Если это так и если сознательные переживания играют какую-то существенную роль, значит, у них должно быть математическое выражение. Ведь они неотъемлемый элемент алгоритма. При записи алгоритма страха, то есть преобразовании «страха» в цепочку точных вычислений, нам следовало бы указывать: «Шаг номер девяносто три в вычислительном процессе – субъективное чувство страха!» Но есть ли в необъятном царстве математики какой-нибудь алгоритм, содержащий субъективные переживания? Пока таковой нам неизвестен. Несмотря на наши обширные познания в сфере математики и информатики, мы еще не изобрели ни одной системы обработки данных, которой для функционирования требовались бы субъективные переживания, и ни одной такой, которая испытывала бы боль, радость, гнев или любовь[103].

Может быть, субъективные переживания нам нужны для того, чтобы размышлять о себе самих? Зверь, блуждающий по саванне и просчитывающий свои шансы на выживание и воспроизводство, должен давать себе отчет в собственных действиях и решениях и иногда оповещать о них других зверей. Мозг, пытающийся моделировать собственные решения, попадает в силок бесконечной дигрессии и абракадабры! Из этого силка и выпархивает сознание.

Беспилотный автомобиль компании Google

Лет пятьдесят назад это можно было бы принять, но не в 2018 году. Некоторые корпорации, такие как Google и Tesla, создают беспилотные автомобили, которые уже ездят по дорогам. Алгоритмы, управляющие беспилотными автомобилями, производят миллионы вычислений в секунду, оперируя данными о других автомобилях, пешеходах, светофорах и выбоинах. Беспилотный автомобиль благополучно останавливается на красный свет, объезжает препятствия и держится на безопасном расстоянии от других средств передвижения – не испытывая никакого страха. При этом автомобиль должен принимать в расчет себя и передавать информацию о своих планах и намерениях окружающим машинам – ведь если он решит свернуть вправо, то своим маневром повлияет на их поведение. Автомобиль делает это без всякого труда, но и без каких-либо переживаний. И беспилотный автомобиль не исключение. Многие компьютерные программы учитывают свои действия, но ни у одной из них не развилось сознание, равно как способность чувствовать и желать[104].