Читать книгу "Одно слово стоит тысячи - Чжэньюнь Лю"

— Непроста твоя история, тут много чего приплелось. — Сделав паузу, он спросил: — Не холодно тебе здесь спать?

— Я, дядюшка, не холода боюсь, а волков, — ответил Лайси.

Последняя фраза окончательно отрезвила Ян Байшуня. Он вспомнил, как из-за пропажи барана не посмел воротиться домой и тоже решил переночевать на деревенском гумне, и как потом среди ночи его там обнаружил цирюльник Лао Пай. Этот мальчонка года четыре тому назад потерял мать, и у него появилась мачеха, которая за браслет исковыряла ему гвоздем весь живот. В канун Нового года ему некуда было податься. Если сравнивать мачех, то мачеха Лайси переплюнула по жестокости даже двуличную стерву, на которой женился забойщик Лао Цзэн. Самому Ян Байшуню уже исполнилось восемнадцать, ему многое случалось терпеть от людей, но до ужасов, что испытал Лайси, было далеко. Убить Лао Ма легко, но во что превратится после этого его собственная жизнь? Как ни крути, а все в этом мире пропитано несправедливостью. Ян Байшунь тяжело вздохнул:

— Вообще-то, это не мое дело, но кто-то же направил меня сюда? — Задумавшись на секунду, он продолжил: — Идем, отведу тебя в теплое место.

С этими словами он взял мальчика за руку, и они покинули деревню Мацзячжуан. Тучи над ними нависли еще ниже, и снег размером с лебединые перья повалил еще сильнее. Два силуэта, высокий и низкий, сквозь снежную завесу шли на огни поселка. Сам того не зная, Лайси тоже спас жизнь одного человека. Этот человек был извозчиком из деревни Мацзячжуан, звали его Лао Ма. И была у него привычка за работой и перед сном играть на тростниковой свирели.

9

Когда Ян Байшуню исполнилось семьдесят, он вспомнил, как в тот год, когда ему было девятнадцать, он познакомился в Яньцзине со священником Лао Чжанем. Это стало важным событием, ведь именно данное знакомство позволило Ян Байшуню переехать в уездный центр, а затем и жениться. До встречи с Лао Чжанем Ян Байшунь работал подмастерьем в красильной мастерской Лао Цзяна в деревне Цзянцзячжуан. Вообще-то, Ян Байшунь встречал Лао Чжаня еще когда был в учениках у забойщика Лао Цзэна. Лао Чжань был итальянцем, по-настоящему его звали Хименес Серени-Бенцони, а по-китайски Чжань Шаньпу, народ же обращался к нему просто Лао Чжань. Дядя Лао Чжаня занимался в Китае миссионерством. Сначала он проповедовал в Бэйпине, потом разъезжал по провинциям Фуцзянь и Юньнань, побывал в Тибете. А в тот год, когда ему исполнилось пятьдесят шесть, он из Тибета вернулся во внутренние районы Китая и осел в городе Кайфэн, что в провинции Хэнань, где занял должность главы католической общины. В те времена кайфэнская католическая община объединяла отделения тридцати двух уездных центров, расположенных в северо-восточной части провинции Хэнань. В двадцать шесть лет Лао Чжань, следуя примеру своего дяди, приехал в Китай и был распределен кайфэнской католической общиной в город Яньцзинь. Китайское имя Лао Чжаню дядя подобрал лично. Когда Лао Чжань прибыл в Яньцзинь, там не было ни одного верующего, этот город стал тридцать третьим отделением кайфэнской общины. На тот момент Лао Чжаню исполнилось двадцать шесть лет, его высокая переносица и голубые глаза выдавали в нем европейца, по-китайски он не разговаривал. Как один день пролетело сорок с лишним лет, Лао Чжаню перевалило за семьдесят, теперь он уже говорил по-китайски и даже изъяснялся на яньцзиньском наречии; нос его сплющился, глаза зажелтелись, и когда он шел по улице, заложив руки за спину, со стороны могло показаться, что это идет какой-нибудь местный житель, торгующий луком. Только вот ростом Лао Чжань был намного выше яньцзиньцев — около метра девяноста. Прежде чем заговорить, он всегда прочищал свой нос, да вот только проповедовать у него не получалось. Возможно, в голове у Лао Чжаня хранилось много божественных истин, однако, как и Лао Ван, в частной школе которого в свое время учился Ян Байшунь, тот не мог выплеснуть их наружу, в этом смысле все эти божественные истины также напоминали сваренные в чайнике пельмени. Но отличие Лао Чжаня от Лао Вана состояло в том, что Лао Ван, не в силах передать учение Конфуция, злился на своих учеников, а Лао Чжань, не в силах передать учение Господа, ни на кого не злился, ни на людей, ни на себя. Если Лао Чжань сбивался с мысли или обрывал фразу, то, как следует просморкавшись, он начинал по новой. При этом раз за разом Господа Бога он преподносил по-разному.

Больше сорока лет назад, когда Лао Чжань только-только приехал проповедовать в Яньцзинь, его дядя все еще находился в Кайфэне, где занимал должность главы католической общины. В Яньцзине с его бесплодной солончаковой почвой девять лет из десяти случаются неурожайными, и там вечно если не засуха, так наводнения. Из трехсот с лишним тысяч человек, что проживали в этом уезде, ежедневно наедались не больше десяти тысяч. Именно оттого яньцзиньцы такие тощие, что кушали мало: съедят полпорции и палочки откладывают. Господа разжалобило такое зрелище, поэтому дядя, возлагая на племянника большие надежды, выделил средства для строительства на улице Бэйцзе католического храма. Изначально храм задумывался небольшим: строительных материалов, закупленных кайфэнской общиной, хватало на строительство здания с шестнадцатью окнами по двум сторонам и вместимостью в сто с лишним человек. Хоть проповедник из Лао Чжаня был не ахти какой, в вопросах строительства он оказался человеком деловым. Его дядя со стороны матери работал в Италии каменщиком, поэтому Лао Чжань, который рос в доме у своей бабушки, пропитался соответствующей строительной атмосферой. Хотя кирпича и древесины хватало, Лао Чжань лучший кирпич пустил на западную и северную стены, а восточную и южную сделал глинобитными. С кровлей он поступил так же: ту ее часть, что находилась в тени, он покрыл черепицей, а ту, что была на солнышке — соломой и плетенкой из бамбука. Когда древесины осталось в обрез, Лао Чжань лично докупил в Яньцзине двадцать с лишним вязов, из которых потом изготовил доски. Из материалов, выделенных на строительство здания с шестнадцатью окнами, он исхитрился построить храм с тридцатью двумя окнами. Более того, вместимость возведенного храма увеличилась до трехсот человек. Все сорок с лишним лет, кроме периода затяжных дождей, когда храм протекал, в нем было сухо. Однако все сорок с лишним лет этот храм вместимостью в триста человек простоял в Яньцзине практически пустым. Поскольку все это время в Яньцзине проповедовал Лао Чжань, католиков в этом городе насчитывалось всего восемь. Помнится, когда начальником уезда назначили Сяо Ханя, тот отобрал у Лао Чжаня храм для размещения в нем «Яньцзиньской новой школы». У него получилось это сделать из-за противоречий и религиозных споров между Лао Чжанем и главой Кайфэнской общины Лао Лэем, а еще из-за того, что прихожан у Лао Чжаня было мало. Да разве трогал бы Сяо Хань Лао Чжаня, если бы католиков в Яньцзине было много? Но хотя католиков в Яньцзине насчитывалось лишь восемь человек, Лао Чжань не отчаивался. И пусть ему уже перевалило за семьдесят, он в любое время года, в любую погоду мотался по всему Яньцзиню со своими проповедями. В ту пору, когда Ян Байшунь был в учениках у забойщика Лао Цзэна, они не раз сталкивались с Лао Чжанем. Точно по уговору, забойщик и проповедник выбирали для своей деятельности одну и ту же деревеньку, где и встречались. Один после забоя, другой после проповедей, они садились рядышком под какое-нибудь дерево у околицы, чтобы перевести дух. Наставник Ян Байшуня Лао Цзэн раскуривал трубку, Лао Чжань к нему присоединялся, попутно пытаясь обратить Лао Цзэна в свою веру. Лао Цзэн, звонко выбивая свою трубку, сопротивлялся: