Читать книгу "Ночные легенды - Джон Коннолли"

Сейчас все четверо стояли перед гробовщиком, состоящим, казалось, сплошь из складок и морщин. Он неторопливо снял простыню с лежащего на каменной скамье тела.

– Мы с ним пока ничего особо не делали, ждали, пока из Лондона приедете вы, – пояснил он. – Хорошо, что погода холодная, а иначе бы он подпортился сильнее, чем уже успел.

Открывшийся взору труп принадлежал мужчине чуть за сорок, с плотным сложением человека, днем усердствовавшего в поле, вечером за столом, а ночью в пабе. Его черты, точнее то, что от них осталось, посерели, а по запаху чувствовалось, что внутри уже набирает силу разложение. Лицо уродовали длинные вертикальные борозды ран, то же самое на груди и на животе. Раны были глубоки и пронизывали тело до самых внутренностей, которые были ясно видны. Из двух прорезов, словно личинки какого-нибудь гнусного паразита, торчали изорванные кишки.

– Его звали Малькольм Треворс, или просто Мэл, – сказал Уотерс. – Жил один, семьи и жены не было.

– Боже правый, – вздохнул Стокс. – Вид такой, будто его искромсал зверь.

Берк кивком отослал гробовщика, сказав, что в случае надобности его позовут. Тот, сутуля плечи, тихо вышел; если его и задевало такое выдворение, то благодаря своей недюжинной опытности он не показал виду.

Когда дверь в морг закрылась, Берк повернулся к доктору:

– Вы его осмотрели?

Эллинсон покачал головой:

– Только поверхностно. Не хотелось мешать следственным действиям. Но с ранами я ознакомился достаточно близко.

– И?

– Если это сделало животное, то я затрудняюсь сказать какое.

– Мы разослали запрос по циркам и зверинцам этой округи, – сказал констебль Уотерс. – Скоро выяснится, не сбежал ли у хозяев кто-нибудь из зверей.

Берк кивнул, однако было ясно, что слова Уотерса заинтересовали его мало. Его внимание оставалось на Эллинсоне.

– Чем вызваны ваши слова?

Доктор склонил над мертвецом голову и указал на некоторую взлохмаченность по краям основных ран.

– Вы видите это? В отсутствие каких-либо иных свидетельств я бы сказал, что эти борозды оставлены большими пальцами с длинными ногтями.

Он поднял руку, слегка скрючив пальцы, как будто держа в них мяч, после чего медленно провел ими по воздуху.

– Глубокие раны исходят от пальцев, – вслух предположил он. – А добавочные, угловые надрезы от большого пальца.

– Ну а не мог кто-нибудь применить к нему, скажем, фермерский инвентарь? – задал вопрос Стокс.

Сержант был лондонцем до мозга костей, и знание деревенского быта, вероятно, исчерпывалось у него мытьем овощей, перед тем как пустить их на готовку. Тем не менее у него было достаточно здравое подозрение, что если открыть любой амбар между этой местностью и Шотландией, то там внутри обнаружится острых предметов достаточно, чтобы настругать ломтями целый взвод таких, как Треворс.

– Не исключено, – сказал Эллинсон. – Хотя я не специалист по орудиям крестьянского труда. Надо бы осмотреть тело поподробней; глядишь, что-нибудь и обнаружится. С вашего позволения, инспектор, я бы хотел произвести вскрытие. Более детальное изучение ран должно многое разъяснить.

Вместо ответа Берк снова склонился над трупом, на этот раз глядя ему на руки.

– Вы можете дать мне лезвие потоньше? – спросил он.

Эллинсон вынул из своего саквояжа скальпель и подал его полисмену. Берк аккуратно просунул его мертвецу под ноготь правого указательного пальца и ковырнул.

– Дайте мне что-нибудь, куда поместить пробу.

Эллинсон подал склянку для хранения препаратов, и Берк соскреб осадок из-под ногтя туда. То же самое он поочередно проделал с каждым из ногтей правой руки, пока в склянке не оказалось несколько мелких кусочков материи.

– Что это? – спросил констебль Уотерс.

– Ткань, – ответил Эллинсон. – Кожа, не мех. Крови очень мало. В сущности, ее и нет.

– Он защищался, – заметил Берк. – Кто бы там на него ни нападал, на нем остались отметины.

– В таком случае он давно уже скрылся, – рассудил Уотерс. – Человек, исполосованный шрамами, не стал бы ошиваться поблизости, напрашиваясь на разоблачение.

– Пожалуй, нет, – не стал возражать Берк, – но все равно это уже зацепка. Вы можете отвести нас туда, где было обнаружено тело?

– Сейчас? – спросил Уотерс.

– Да нет, лучше утром. В таком тумане мы рискуем затоптать любую улику, если только она не запропастилась уже сейчас. Доктор, когда вы, по-вашему, сможете окончить осмотр?

Эллинсон снял пиджак и стал закатывать рукава.

– С вашего позволения, приступлю прямо сейчас. К утру рассчитываю знать больше.

Берк посмотрел на сержанта.

– Что ж, ладно, – сказал он. – Пока расходимся, а завтра предлагаю собраться в девять. Благодарю вас, джентльмены.

На этом они расстались.

***

Деревня Андербери насчитывала от силы пятьсот душ, из которых половина проживала на мелких фермах в стороне от самой деревни с ее церковью, гостиницей и горсткой лавок, все расположенные у перекрестка дорог, в сердце Андербери. Заезжий гость может подметить, что центральный пятачок, на котором сходились две дороги, значительно крупнее, чем можно ожидать. В поперечнике он составляет примерно шестьдесят футов, а центр его поднимается, образуя круглый травянистый бугор вроде клумбы, только без цветов. Чтобы как-то смягчить его унылость, на нем установили статую герцога Веллингтона, но ее дешевый камень начал со временем крошиться, отчего каменный облик герцога постепенно обрел сходство с больным проказой или какой другой неприличной в обществе болезнью.

Для того чтобы понять причину возникновения того круга не перекрестке, требуется знание местной истории, чем похвастаться может разве что пара-тройка заезжих визитеров. Когда-то Андербери была гораздо более густонаселенным местом, чем в наши дни, да к тому же слыла крупным пересечением торговых путей в этой части графства. О тех былых днях до сих пор напоминает сельский рынок, что собирается по субботам среди поля на восточной стороне деревни, хотя в прошлом (да и в настоящем тоже, только не в Андерберри) такие рынки традиционно собирались в самом центре деревень. Здесь эта практика пресеклась во второй половине восемнадцатого века, когда Андербери стала центром самого крупного процесса над ведьмами, когда-либо предпринятого на Британских островах и до, и после.

Как и зачем в Андербери явились ведьмоискатели, остается неясным, хотя возможным толчком к тому могла послужить вспышка заболеваний среди деревенских детей. На протяжении всего одной недели там умерло пятеро младенцев – все как один первенцы мужского пола, – и подозрение пало на тройку женщин, недавно обосновавшихся в Андербери. Кто они и откуда взялись, толком неизвестно; сами они называли себя вольными сестрами, а до этого обитали в Чипсайде. Старшая из них, Эллен Друри, была повитухой, взявшись в деревне за эти обязанности после того, как здесь внезапно утонула ее предшественница, некая Грэйс Полли. Эта самая Эллен Друри и помогла появиться на свет тем младенцам мужского пола, что впоследствии умерли, и на нее немедленно было указано, что она при появлении на свет наложила на них проклятие. Требования арестовать этих женщин и провести дознание раздавались все громче, однако за свое недолгое пребывание в Андербери сестры успели снискать себе популярность у местных селянок своей умелой работой со снадобьями и травами. Эту троицу можно назвать еще и «протофеминистками»: жертв привычного в ту эпоху насилия со стороны мужей и родственников по мужской линии они учили противостоять такому обращению, так что целый ряд мужчин претерпел в своем доме осаду от оравы воинственно галдящих женщин, неизменно возглавляемых Эллен Друри и как минимум одной из ее сестер. Был и еще один случай: один из фермеров по имени Броуди, особо лютый к своей жене, а заодно и к дочерям, возвращаясь как-то вечером с поля, был так жестоко избит, что думали, он уже не жилец. Впоследствии Броуди отказался поименно назвать нападавших, хотя витавшая по деревне молва гласила, что сестры Друри в ту ночь в деревне отсутствовали, а на их посохах потом были якобы заметны следы крови – спрашивается, чьей же, как не Броуди? По жертве нападения, признаться, слез никто не лил (у него отнялась правая рука и повредилась речь), но такое положение дел продолжаться, безусловно, не могло. Смерть младенцев дала жителям деревни искомый повод, и вот из Лондона по королевскому указу отправились двое искателей ведьм, чтобы провести тщательное дознание.