Читать книгу "Зубы дракона - Майкл Крайтон"

– Знаю, – ответил я. – Но нам-то что делать?

Жаба прищурился на струйки дыма на юге.

– Ты и вправду думаешь, что до этих лагерей день пути?

– Откуда мне знать? – воскликнул я. – Я сказал это просто для того, чтобы они не уезжали.

– А то у индейцев такая манера, – сказал Жаба, – когда у них большой лагерь, как у Сидящего Быка, они все время высылают вперед маленькие отряды для охоты и налетов.

– Насколько далеко вперед? – спросил я.

– Иногда на день-другой.

Мы снова уставились на костры.

– Я насчитал шесть костров, может быть, семь, – сказал Жаба. – Значит, это не может быть главным лагерем. В главном лагере были бы сотни костров.

Я принял решение. Я не собирался возвращаться на Коровий остров без ископаемых. Я не смог бы посмотреть в лицо профессору.

– Мы должны достать окаменелости, – сказал я.

– Правильно, – ответил Жаба.

Мы забрались в фургон и двинулись на запад. Раньше я никогда не правил фургоном, но сносно справлялся с этим делом. Жаба нервно насвистывал рядом со мной.

– Давай споем, – предложил он.

– Давай не будем, – сказал я.

И мы ехали молча, с сердцами, застрявшими в глотках».

Они заблудились. Они должны были довольно легко держаться своего вчерашнего следа, но большие части ландшафта были ровными и невыразительными, как океан, и студенты несколько раз сбивались с пути. Они рассчитывали добраться до лагеря на равнине еще до полудня, но вместо этого нашли его только к концу дня.

Парни загрузили в фургон оставшиеся деревянные ящики с окаменелостями, в общей сложности весившие примерно тысячу фунтов, и в придачу – последние пожитки группы и фотографическое снаряжение Джонсона. Он был рад, что они все это заполучили, потому что среди уложенных ими ископаемых был, конечно, ящик с пометкой X, содержащий драгоценные зубы бронтозавра.

– Мы не смогли бы вернуться домой без них, – сказал он.

Но к тому времени, как они приготовились двинуться в обратный путь, был уже пятый час и начинало темнеть.

Джонсон и Жаба почти не сомневались, что ни за что не сумеют отыскать дорогу к Коровьему острову в темноте, а значит, им придется провести ночь на равнине… Где на следующий день на них могут наткнуться передовые сиу. Они обсуждали, что же делать, когда услышали дикие, ужасающие вопли индейцев.

– О, господи, – сказал Жаба.

Облако пыли, поднятое множеством всадников, появилось на восточном горизонте. Оно направлялось к ним.

Студенты забрались в фургон. Жаба переломил ружья и зарядил их.

– Сколько у нас патронов? – спросил Джонсон.

– Слишком мало, – ответил Жаба.

Руки его тряслись, и он ронял гильзы.

Вопли сделались громче. Стал виден всадник, низко пригнувшийся в седле, а за ним гналась дюжина других. Но выстрелов не было слышно.

– Может, у них нет ружей, – с надеждой сказал Жаба.

В этот миг мимо них просвистела первая стрела.

– Давай убираться отсюда!

– В какую сторону? – спросил Джонсон.

– В любую! Подальше от них!

Джонсон полоснул упряжку кнутом, и лошади отозвались на это с непривычным энтузиазмом. Фургон загромыхал по прерии с пугающей скоростью, подпрыгивая и качаясь; в нем поскрипывал и елозил туда-сюда груз. В густеющей темноте они направились на запад, прочь от реки Миссури, прочь от Коровьего острова, прочь от Копа, прочь от безопасных мест.

Индейцы приближались. Всадник-одиночка поравнялся с фургоном, и студенты увидели, что это Маленький Ветер. Он обливался потом, лошадь его была в мыле. Маленький Ветер подскакал совсем близко к фургону, грациозно прыгнул в него и шлепнул своего коня, заставив его поскакать на север.

Несколько индейцев погнались за лошадью, но основная часть отряда продолжала преследовать фургон.

– Проклятые сиу! Проклятые, проклятые сиу! – закричал Маленький Ветер, хватая ружье.

Еще несколько стрел прорезало воздух.

Маленький Ветер и Жаба открыли огонь по преследующим фургон индейцам.

Оглянувшись через плечо, Джонсон прикинул, что за ними скачет дюжина воинов, а может, и больше.

Всадники приблизились и легко окружили фургон с трех сторон. Жаба и Маленький Ветер выпалили в них, и оба поразили свою цель буквально одновременно, заставив двух всадников опрокинуться с лошадей назад. Еще один индеец крутился все ближе, пока Жаба, тщательно прицелившись, не выстрелил; воин сиу схватился за глаз, осел вперед с болтающимися руками, а потом упал с лошади вбок.

Один из индейцев ухитрился забраться в фургон так же, как это сделал Маленький Ветер. Он уже замахнулся томагавком на Джонсона, когда Маленький Ветер выстрелил ему в рот. В тот миг, когда острие резануло Джонсона по верхней губе, лицо воина взорвалось красным, он рухнул с фургона назад и исчез в облаке пыли.

Джонсон схватился за окровавленное лицо, но сейчас было не время ужасаться; Маленький Ветер повернулся к нему и крикнул:

– Куда ты править? Езжать юг!

– Юг – пустоши!

Уже совсем стемнело, и было бы самоубийством сунуться ночью на крутые утесы и в ущелья пустошей.

– Езжать юг!

– Мы погибнем, если поедем на юг!

– Мы погибнуть все равно! Езжать юг!

И тут Джонсон понял, о чем ему толкуют. Их единственная надежда, зыбкая надежда, заключалась в том, чтобы направиться в места, куда индейцы за ними не последуют. Он хлестнул упряжку, и фургон устремился на юг, в сторону пустошей.

Перед ними была миля открытых прерий, а индейцы снова окружили их со всех сторон, вопя и стреляя. Стрела обожгла ногу Джонсона, пригвоздив его штанину к деревянным козлам фургона, но он почти не почувствовал боли и продолжал ехать. Становилось все темнее и темнее; с каждым выстрелом ружья выбрасывали яркую вспышку. Индейцы, распознав план беглецов, преследовали их еще ожесточеннее.

Вскоре Джонсон уже не мог различить размытую темную линию пустошей у края прерии. Плоская равнина как будто обрывалась в черное ничто, и они с пугающей скоростью приближались к этому месту.

– Держитесь, парни! – закричал он, не сдерживая коней, и фургон перевалил через край, в темноту.

В пустошах

Тишина под убывающей луной.

Вода струйкой текла ему на лицо, на губы. Он открыл глаза и увидел нагнувшегося над ним Маленького Ветра. Джонсон приподнял голову.

Фургон стоял на колесах. Лошади негромко пофыркивали. Они находились у подножья темных утесов, вздымающихся высоко вверх.