Читать книгу "Тихая музыка за стеной - Виктория Токарева"

Мака посмотрела, посмотрела и ушла в свою комнату.

Она, конечно, могла шугануть всю эту компанию. Выставить за дверь. Но не захотела унижать Мику. Пусть изображает хозяина жизни. От Маки не убудет. Да и женщина не противная. Милая. Только у нее ничего не получится. Эту Марью-красу надо содержать, а если она не одна, а с ребенком, что вполне возможно, то надо содержать и ребенка. И нравиться этому ребенку, и быть с ним справедливым. Воспитывать. А зачем? Мике гораздо комфортнее сидеть в кресле и трясти тапком. У него свои две дочери. А он способен любить только свое. Любить свое и ничего не делать.

Так оно и вышло. Марья Ивановна растворилась в пространстве вместе со своими жемчужинами. Вместо нее появилась новая. По телефону. У новой был явно еврейский акцент и характерное картавое «р». Мака прозвала ее Сара Моисеевна.

Эта Сара Моисеевна ей тоже нравилась. Тактичная, умная. Не нарывается. Скромно спросит:

– Можно Михаила Евгеньевича?

– Его нет, – ответит Мака. – Что передать?

– Передайте, что звонили с работы.

– Хорошо, передам.

Мака опускала трубку, входила в комнату и сообщала мужу:

– Звонила Сара Моисеевна.

Мика не комментировал. Он не поддерживал эти темы. Не хотел свидетельствовать против себя.

А может, и не было никаких Сары Моисеевны и Марьи Ивановны. Просто ревность стареющей Маки. И в самом деле: если она его не обнимает, то ведь кто-то должен это делать.

Единственная союзница Маки – Микина лень. Лень придавливает Мику к креслу, ставит его на якорь, лишает маневренности.

Не был бы Мика ленивый, давно бы сбежал.

Зазвонил телефон. Мака любила потрындеть по телефону. С подругами.

Жаловалась на жизнь. На Мику.

– Не парься, – утешали подруги. – Он тебя не бросит. Он – порядочный.

– Шляется – и порядочный? А кто тогда непорядочный?

– Тот, кто предает. Мика – не предатель, как все остальные. Посмотри вокруг себя…

И в самом деле. Никто не сохранил первый брак. Все разошлись по нескольку раз.

Последнее время вообще мода пошла: мужики после сорока бросают своих жен после сорока и женятся на ровесницах своих дочерей.

В Америке – хороший закон: раздевает такого мужика догола. Хочешь трахаться – становишься бедным. А у нас в России ничего не меняется. Предал – и пошел дальше.

– А какой толк от Мики? – вопрошает Мака.

– Он тебя похоронит, – утешают подруги.

– А не все равно, КТО похоронит?

– Не все равно. Это – самое главное. Итог.

Мака решила переночевать в Москве, чтобы не возвращаться в пробках.

Пробки – реалии последних лет. О чем это говорит? Выросло благосостояние трудящихся. Почти у каждого в семье – машина. А то и две.

Мака заглянула в холодильник. Блинчики «Морозко», яйца, три помидора и три яблока.

Мака вспомнила про пирожки, вытащила их из сумки, сунула в холодильник.

Три пирожка разогрела в микроволновой печи. Подала Мике.

Он стал есть, опустив голову, лбом вперед и походил на ребенка в казенном доме, к которому приехала мама на родительский день.

– Не понимаю, почему ты не хочешь жить за городом? Там воздух. Домработница. Ел бы по-человечески. Гулял по живописным окрестностям…

– У меня друзья.

– Значит, у тебя друзья, а я должна пахать, как папа Карло?

– У попа была собака, – отозвался Мика и включил телевизор.

По телевизору передавали «Новости». Мика интересовался текущим моментом. Нога на ноге. Губа на губе. В стране жулик на жулике.

Мака поднялась и пошла к соседке. Унесла раздражение из дома.

Соседка – учительница французского, зарабатывала тем, что пекла торты на заказ. Она придавала тортам нужную форму. Оставались обрезки.

Сели пить чай с обрезками. Они были пропитаны растопленной шоколадной крошкой и ликером.

– Песня… – произнесла Мака. У нее было два слова на все случаи жизни: «песня» и «ссуки»… «Песня» – одобрение. «Ссуки» – возмущение. Два слова. Очень удобно.

– Коман са ва? – спросила соседка по-французски.

– Хочу развестись, – поделилась Мака.

– С кем? – не поняла соседка.

– С мужем.

– Молодую завел? – догадалась соседка.

– Никого он не завел.

– Ты молодого нашла?

– Никого я не нашла. Еще чего.

– Тогда в чем дело?

– Молодой, молодая, – передразнила Мака. – А старые что, не живут?

– Старые доживают, – заметила соседка. – Надо было раньше думать.

– Раньше? Но когда? Дети росли. Им был нужен отец.

– А сейчас не нужен?

– И сейчас нужен, – сказала Мака.

Дочери любили отца и мать по-разному. Умом – мать, от нее больше помощи и поддержки. А сердцем – отца. Между ними пролегала та наивная и нерассуждающая любовь, которая бывает только между близкими людьми.

– Кровь – не вода, – задумчиво проговорила Мака. – Внуки родятся, им понадобится родной дед.

– Я всегда тебе завидовала, – созналась соседка. – Твой муж – красивый, порядочный, сдержанный. Таких сейчас нет. Таких надо в Красную книгу заносить.

– Но я росла, а он нет.

– А кто обеспечивал твой рост? Кто работал по тылу? На фронте громкие победы, а тыл в тени. Твой муж – скромный человек.

Мака переела сладкого. Желудок давил на диафрагму.

– Ладно. Я пойду. – Она поднялась.

– Передай привет Михаилу Евгеньевичу, – велела соседка.

– А кто это, Михаил Евгеньевич? – не поняла Мака.

– Ну, Мика… Кличку какую-то придумали хорошему человеку.

Мака вернулась в свою квартиру.

Мика смотрел «Вести» по второй программе. Нога на ноге. Губа на губе. Лицо такое, как будто он его отлежал и оно онемело.

– Ты тут сдохнешь, никто не узнает, – проговорила Мака.

– Узнают, – не обиделся Мика.

– Но все-таки, почему ты не хочешь переехать на дачу?

– Ты ведь тоже не хочешь…

Мака растерялась. На даче действительно надо что-то делать. Хотя бы дорожки подмести. А он будет сидеть – губа на губе…

По телевизору шла какая-то хрень.

За окном – городской шум. Если открыть форточку, шум усилится. А если сидеть при закрытой – душно.

– Отвези меня на дачу, – велела Мака. Она вдруг передумала оставаться.