Читать книгу "Дивизия особого назначения. Освободительный поход - Фарход Хабибов"

На одном «Ганомаге» едут присланные из Москвы секретники, у них какое-то специальное задание, и даже я не знаю, кто они и что у них запланировано. С самого начала на их лицах повязки, и где они уйдут от нас, неизвестно, типа, ребятки воспользовались попутной колонной.

Колонна движется на максимальной скорости, равняясь на самых нерасторопных: на Т-28 и Т-26. БТ, даже несмотря на лишнюю тонну железа на передке, все равно остается БТ (быстроходным танком), и командирам танков приходится их придерживать. Идем ночными, полными тишины дорогами, правда, как только в тишину вторгается тарахтение десятков моторов да массы гусениц танков и ганомагов, как тишина мгновенно превращается в грохот, скрежет и другой абсолютно неумиротворяющий звук. Эстетики, шуму, исторгаемому нашими моторами и гусеницами, не то чтобы не хватает, эстетикой тут и не пахнет, но есть некая иррациональная логика звука, логика войны и логика разрушения, которую мы и несем врагу.

В немецком ремонтном автомобиле с металлическим крытым кузовом обосновался Геннадий Зворыкин и постоянно слушает эфир, засветло, практически в полдень, вперед ушли онищуковцы. В случае непредвиденных обстоятельств они обязаны сообщать все по рации, на одном из языков малых народностей России. Вот Зворыкин и сидит с наушниками на голове, вслушиваясь в ночь, как одинокий, но грозный тигр, слушает, выбирая из звуков стук копыт добычи. Тут же рядом с Генкой сижу я и… товарищ военветврач Бусенко, она тут, типа, за лошадьми присматривает. Хотя она лошадок боится почище меня и очень переживала, вдруг что с лошадьми, а она в них ни в губу плечом, ни в нос коленом и ни в зуб ногой. Так я ее успокоил: парнишки лошадеводители, ну, водители-сантехники, то есть водители-коньтехники, они ж все селяне, с конями с детства на «ты», и сами смогут обустроить медосмотр и техуход лошадиного войска, потому Анютка сидит рядом, навьючили на нее сумку санинструктора, всучили немецкий автомат, кто-то из парней пистолетик трофейный, и она теперь этакая мотомехамазонка (мотомеханизированная амазонка).

Зворыкин получает радиограмму и передает для перевода с удмуртского Зосиму Тихонову, красноармейцу из затейниковских, и Зосим, переводя, сообщает мне, что через три километра нас ждет пост фельджандармерии численностью до взвода. Ну, для нас они как клоп против слона, потому прошу Зосима передать Онищуку благодарность. Тот быстро переводит текст на родной удмуртский, и Зворыкин начинает отстукивать свои точки и тире. Жандармы не ожидали, что на них идет такая механизированная колонна, и быстро погибают под выстрелами идущих спереди БТ и Т-34, а два Т-28 прошлись по позициям жандармов – гусеницами.

И мы идем вперед со скоростью около тридцати километров в час, ориентируясь на Т-26, они хоть и небольшие по сравнению с Т-34 и Т-28, но ужасно тихоходные, у них мотор слабоват, примерно на уровне «Жигулей» седьмой модели (зато масса больше, причем намного). На исходе третьего часа марша от колонны отделяются все Т-34 и все БТ, два грузовика с пехотой, один грузовик с саперами, четыре мотоцикла, а также гаубицы и батальонные минометы ЗАР, все они идут к точке Z для имитации нападения. Остальная колонна поворачивает согласно плану в сторону польской границы (мы достигли точки F), колонна идет дальше. Группой, имитирующей нападение на Z, командует Нечипоренко, у него приказ: десять-пятнадцать минут вести шквальный огонь по Z (не дольше). За это время саперы должны заминировать дорогу, причем минировать и полотно дороги, и окрестности, да еще в трех местах, с интервалом в 700 и 1100 метров. Ринутся немцы преследовать, их встретят сюрпризные ништяки как вертикального действия (мины и фугасы), так и горизонтального (шрапфугасы). Чуть-чуть очухаются, поматерятся от души, раз вперед, а тут через 700 метров еще раз фейерверк. Опять у врага состояние нестояния, сопряженное полноразмерным аффектом, снова разадекватятся, в дорогу, ну, чтобы догнать подлых русских, а через километр и сто метров опять тебе бабушка Юрьев день.

Колонна идет вперед, скрежеща всеми фибрами души, с сумасшедшей скоростью в тридцать километров в час движутся Т-26, ну и все остальные тоже. Правда, любая другая техника может двигаться быстрее этих чудо-юд по имени Т-26, но в колонне всегда скорость держат по самому тихоходному.

В стороне Z начинается канонада, грохочут танки и гаубицы, минометы и пулеметы, бешено налетели на немецкую засаду, немцы же ждали наш отход на восток, а вот фиг вам, нам желательно на запад, на территорию генерал-губернаторства, пусть канонаду примут за артподготовку и ждут наших танкистов и пехотинцев на штурм. В грохот канонады вмешиваются и вражеские огнестрельные средства, слышны разрывы орудий снарядов, мин и выстрелы из стрелкового оружия. А колонна идет дальше, представляю, как, подсвечивая себе фонариками, готовят врагу сюрпризы бойцы Смирницкого. Взрывать будут сами немцы, система минирования централизированная, и от нажима на проволоку сдетонирует вся система. Ну, как говорится, счастливого пути, тефтели, тьфу, ошибка, тевтоны, а колонна идет вперед.

Наконец, мы слышим, как канонада сходит на нет, значит, уже все готово, и наши соратники на всех парах летят за нами. Опель-блицы, Т-34 и БТ, намного быстрее наших «скороходов» Т-26, и в течение часа-полтора они должны нас нагнать. Как раз к тому времени мы должны достигнуть моста через пограничную реку, за которой начинается уже бывшая Польша.

Опять Зворыкин начинает прием радиограммы и, окончив прием, переводит записанное цифрами в буквы. Затем записка переходит к Зосиму, и тот крепким рабоче-крестьянским почерком пишет расшифровку уже на русском:

«На посту охрана до двух взводов, три пулеметных гнезда. Кроме того, на нашей стороне, за 100 м от моста, врыты два танка и четыре зенитных автомата. С приветом, Петруха».

До моста остается четыре километра, если продолжать ехать так же, скорей всего, немцы встретят нас во всеоружии, значит, нужно применить экспромтом оперативно-тактическую хитрость. Жалко, бесшумники дойдут только через полчаса, они же своим ходом идут лесами, значит, надо исходить из того, что есть. Все придумал, стучу по кузову прикладом ППШ, надо останавливать колонну.

Дав три гудка, наш бюссинг останавливается, а за ним и вся колонна. Три гудка – это сигнал экстренной остановки. К нашей штабной машине бегут товарищи-командиры, тут же пейзаж дополняет своими замотанными в хаки округлостями, холмами и впадинами мотомехамазонка.

– Товарищи, через четыре-пять километров граница и очень неслабое предмостное укрепление: два ДОТа (врытые танки), затем зенитная батарея, три пулеметных гнезда и до полторы роты пеших фрицев. Предлагаю подтащить имеющиеся минометы и орудия «сорокапятки» на дистанцию кинжального огня, поднести также 8–10 пулеметов и ударить по охране. Гранатометчики должны ликвидировать врытые в землю танки, минометы закидывают позиции зенитчиков минами, пехота поливает пулеметно-автоматным огнем все, что движется. Часть пехоты по-пластунски подползает на бросок гранаты и закидывает фрицев гранатами, все, вперед выдвигаются танки и бронеавтомобили, берем нахрапом и с ходу, и мост наш. У кого вопросы или предложения?

Пока ни у кого вопросов и предложений нет, ребята обдумывают мое предложение, с тыла доносится грохот танков и другой техники: наши товарищи возвращаются от Z.