Читать книгу "В плену бессмертия - Богдан Дорошин"

— Выпьешь чего-нибудь?

— Охотно. Что можешь предложить?

— Персиковое бренди. Хорошее пойло.

С этими словами Оран Лаффе достал из шкафа кувшин с тонким горлышком, выудил пробку, и разлил крепкий напиток в два стакана из тонкого стекла. После он поставил один из них перед гостем. Без лишних разбирательств странник пригубил угощение, а Лаффе удивился его беспечности. Конечно, травить посланника Мардука он не собирался, но ведь люди его профессии должны быть всегда начеку. А если бы в стакане был яд?

— Итак, чего именно ты от меня хочешь? — спросил Оран, внимательно поглядывая на гостя.

* * *

Уже спустя сутки после того, как Макс попал в сырую камеру, он начал ощущать, что сходит с ума. Его пожирали страхи, не раз и не два он позволял себе кидаться на решетку, матерясь и крича. Из убранства в его каземате была лишь солома на полу, через которую спина отчетливо ощущала холод, протекающее ведро и поломанный табурет. Но больше всего пугал абсолютный мрак, в котором приходилось находиться несмотря на время суток. Ради узников никто не жег свечей, а окон в подземелье не было.

В часы безнадеги, когда помимо холода и непроглядной тьмы в углу начинали шевелиться крысы, Максим чувствовал себя хуже всего. Дрожал, хныкал, звал на помощь…

Но его никто не слышал. Для этих людей — проклятых средневековых извергов! — он был злоумышленником и потенциальным еретиком. Дознавателям хватило десяти минут общения с ним, чтобы понять, что их пленник довольно странный. Оно и понятно. Макс был не в силах ответить ни на один их вопрос. Все, что он знал, так это язык, и никакой дополнительной информации о Землях Скарга. Лишняя болтовня могла привести его в петлю, а потому он решил закрыть рот на замок, как рекомендовали американские фильмы. Мол, ни слова пока не явится адвокат.

К сожалению, такой метод не возымел эффекта. Разозленные дознаватели просто избили Сиркина, причем он вскоре понял, что подобное здесь в порядке вещей. Уже в камере студент понял, что у него сломан как минимум нос и несколько пальцев на руке. Напоследок изуверы сообщили ему, что как только в управу явится кто-то из братьев-инквизиторов, он запоет как миленький.

Надежда оставалась на Герина, но она таяла с каждым прожитым часом. Да и кто, собственно, он ему такой? Добрый волшебник из сказок? У странника вероятно свой путь, а Макс не мог предложить владельцу Глаза ничего такого, что тот бы не смог заполучить сам.

— Был бы у меня мой меч, — прохныкал Сиркин, скрутившись на соломе калачиком. Вспоминая ту безграничную мощь, что лилась через его тело, слезы сами наворачивались на глаза. — Ненавижу. Уроды!

За ним явились спустя двое суток. Лицо инквизитора он запомнил плохо, так как глаза слишком привыкли к тьме, и когда впереди замаячил факел, они попросту отказались работать. Макс даже подумал, что ослеп, и именно эта мысль занимала его все то время, когда он шел под конвоем по коридору. Зрение начало постепенно возвращаться лишь когда молодой человек очутился в средней по размеру комнате, где на стенах чадили факелы, а интерьер одним своим видом вызывал тошноту.

Поняв где находится, Макс похолодел. Его словно привели в музей, основная специализация которого заключалась в демонстрировании древних орудий пыток. Но в данном случае, похоже, ему предстояло опробовать их воздействие на своей шкуре. Посередине комнаты стояла дыба, чьи деревянные доски не раз пропитывались чужой болью. Помимо этого страшного инструмента, Максим успел заметить железную деву, колодки, и стол с различными предметами, как правило — железного происхождения и с должной заточкой.

Поняв что ему предстоит, Сиркин не выдержал и закричал:

— Я не виноват, черт возьми! Отпустите меня, паршивые варвары! Отпустите!!

Он начал рваться в стороны, но руки дознавателей оказались сильнее. После парочки увесистых ударов в живот, Макс обвис в лапах своих мучителей, а уже через минуту его пристегивали к креслу. При этом правую ногу зажали между двумя плоскими досками, в щели между которыми вставили стальные клинья. Сквозь пелену страха Сиркин попытался припомнить как называется это орудие пыток, но так и не смог.

— Итак, — брат-инквизитор сел напротив своего пленника. — Приветствую тебя, дитя, в радушных пенатах нашего славного подземелья. По запаху, а здесь как ты мог заметить, воняет страхом и сырой кровью, легко определить, что данная комната повидала больше признаний, чем иная исповедальня. Поначалу все лгут, но под конец… о-оо… под конец всем хочется говорить правду. Но я очень недоверчивый. Уж прости.

Глаза Максима Сиркина были похожи на два блюдца, в которых отражался страх. В те мгновения он был подобен животному: никаких мыслей в голове, одни лишь инстинкты, гласящие, что выжить нужно любой ценой.

— Я… я все расскажу! Т-только не надо… не надо делать мне больно!

— Расскажешь? — искренне удивился брат-инквизитор. — Ну давай послушаем. Хотя… как я узнаю, что ты говоришь правду?

— Я не стану лгать, клянусь!

— Так говорит каждый… хм… первый, кто находится в таком же положении, как и ты. Но практика показывает, что большинству есть что скрывать. Только боль, — кривой, видно не раз сломанный палец инквизитора взвился вверх, — и она одна, может гарантировать чистосердечное признание.

— Что? Вы собрались пытать меня даже при условии, что я готов вам все рассказать?!

— Что такое телесные страдания для бессмертной души? — философски заметил истязатель, а потом обратился к кому-то, кого Макс не видел: — Молоток! Зажимы! Иглы! Клещи да расширитель! И если вас не затруднит, господа, поставьте греться на угли ножовку…

От подобных слов желудок Сиркина взбунтовался, и парень опорожнил свой скудный завтрак себе же на грудь. Брат-инквизитор снисходительно рассмеялся, мол, и не такое случается. Ничего страшного.

Но ужас не отпускал. Черные пятна танцевали перед глазами, а когда молоток ударил о колышек, и доски начали сжиматься вокруг ноги, сознание Макса провалилось в глубокую тьму.

* * *

— Значит ты хочешь, чтобы я вытащил мальчишку? — уточнил Оран Лаффе. — Это будет не просто. Как ты знаешь, в дела Храма лучше не соваться, особенно если в деле замешаны инквизиторы. Эти фанатики на все горазды ради Эркалота и своей веры.

— Но ты ведь сможешь, не так ли? — Герин, он же Жнец, сидел на краю стола, потягивая бренди. Напиток действительно оказался неплохим, как и обещал хозяин. — Многие чиновники кормятся с твоего кармана.

— Оно-то так, но все они не только жадные, но и держатся за свои места. Чтобы выполнить твою просьбу, мне придется отвалить немало золота. Очень немало.

— Деньги не имеют значения. Убытки я тебе возмещу, ты главное подсуети кого следует, чтобы парня выпустили как можно скорее. Интереса для инквизиции он не представляет.

— Но он кого-то убил…

— Какого-то голодранца за чертой города. Никто не в претензии.