Читать книгу "Операция "Степь" - Эдуард Кондратов"

Сколько же осталось? Пятьдесят минут. Вполне! Стараясь не шлепать по лужам, позванивая шпорами, Ягунин пошел по Саратовской. Миновал костел. Паперть его была забита играющими в «орлянку» беспризорниками, к которым — Мишка видел, а они еще нет — через улицу решительно направлялся милиционер. Когда проходил мимо столовой АРА, невольно замедлил шаг. Толпа густо облепила железную решетку, которая оградила на расстоянии нескольких метров вход в столовую. Решетку, видно, сняли с чьего-то богатого палисадника, она была с калиткой и врыта крепко. У калитки стояли два дюжих дядьки. Они строго проверяли и отбирали талоны на питание. Пускали людей в столовую группами — человек по восемь.

Толпа тонко чувствовала приближение момента, когда запустят счастливцев. Стоило появившейся на пороге румяной подавальщице крикнуть «давай!», как начиналось невообразимое.

— Какие еще документы?! Какие документы! — надрывался кадыкастый дядька, напирая на одного из сторожей. — Ты на нас погляди, какие мы! Вот тебе документы!!

Второй сторож зорко следил, чтоб ни один из пацанов не перелез через решетку. Он все ходил вдоль нее, как сутулый медведь в клетке зоосада, и хмуро поглядывал на голодную публику.

— Дя-ядь! Хоть ложку щей пусть она вынесет, дя-я-ядь!

— Товарищ, я потеряла талон, товарищ, послушайте же!

— Воды им жалко, даже воды! — кричала растрепанная девица с синюшным лицом. — Я у них воду просила, которая после мойки котлов, а они… а они… — и во весь голос захлюпала.

Столовая осталась в полуквартале позади, а все еще доносились до Мишки крики, ругань, плач… «И ведь воруют у таких, подлецы, — на ходу шептал он, сам того не замечая. — На базарах колечки покупают, шубы… Эти столовки нам бы почистить… Так, чтоб вверх тормашками оттуда полетели…»

Он понимал, что не очень-то справедлив. В столовых работало немало честных и добросердечных людей. Но попробуй-ка сохрани спокойствие и объективность, когда видишь такое.

«Нет, — решил Мишка, — сначала надо бы показаться в губчека… Фу ты, опять забыл: в ГПУ!» Может, и правильно ликвидировали чрезвычайки, не Мишке судить. Феликс Эдмундович зря бы не поменял ВЧК на ГПУ. Но… жалко, звучит как-то не так, непривычно. Ге-пе-у… Ну, что это? Вот ЧК — это да! Это для всего народа было словом из слов.

…Его узнали не сразу. Чугров, подставив розовую плешинку солнцу, с интересом, но и только, смотрел на приближающегося к зданию ГПУ невысокого щеголя в крутых галифе, модных сапогах и шикарнейшей кожанке.

«Не наш. Определенно из Москвы. Проверяющий», — решил было Сергей, но незнакомец вдруг помахал ему рукой и…

— Братва! — гаркнул Чугров, вбегая в дежурку. — Мишка Ягунин собственной персоной!

Кто был на первом этаже, все высыпали навстречу. На Мишку набросились с улюлюканьем. Его тискали, над ним подшучивали, жали полы куртки, проверяя качество кожи, и спрашивали, спрашивали, спрашивали… Отвечать сразу на все вопросы не было, конечно, никакой возможности.

Чуть позже, в милой сердцу дежурке, сняв фуражку и кожанку, Мишка, дуя пустой чай стакан за стаканом, вдоволь нарассказывал, как гоняли они с войсками комбрига Уварова и конницей товарища Турушева Атаманскую дивизию и как в конце концов рассеяли ее. Так что теперь банды Серова в природе нет. С тем и вернулся в Самару чекист Ягунин.

Ему тоже кое-что порассказали. О блестящей операции Яковлева-Семенова, взявшего под Новый год банду Самсона. И о трагической гибели того же дорогого товарища Яковлева-Семенова, которого провокатор Семочкин навел грудью на бандитские пули. Произошло это совсем недавно, и месяца не прошло. От руки бандита Соломина погиб арестовывавший его Сологубов, начальник третьего отдела. За Куровым, который разбойничает на подводах в пригородах, по-прежнему гоняются, чуть за хвост его не цепляют, а уходит… К расстрелу приговорили инспектора губрозыска Константина Михальского: он взял взятку 2 миллиарда 600 миллионов рублей от администрации первого эпидемгоспиталя. Да, всякие новости были, и которыми гордились чекисты, и от которых болезненно сжималось Мишкино сердце. Ему рассказали о бандах, ликвидированных в городе, о разоблачении учителя Ефима Кузьминых — эсера, который расстреливал при чехах красноармейцев и был недавно пойман чекистами с поличным. У него нашли ротатор, антисоветские воззвания, а под полом в домике на Аржановских дачах — пулеметы, наганы, штыки… Обнаружили в Самаре фальшивомонетчиков и даже целую базу с поддельными документами. Нашлась в городе и своя «Сонька Золотая Ручка»…

Важно приглаживая смоляной чуб, Чурсинов начал было повествование о том, как ему удалось изъять сто три пуда эсеровской литературы, три пуда гравюр царей и великих князей, а также толстенные, все в золоте, фолианты «Милость божья над царем» и «Законы о священных правах и преимуществах самодержавной власти». Но звякнул телефон.

Дежурный взял трубку.

— Да, товарищ Булис! Пришел, пришел!

Он повернулся к чекистам.

— Ладно, Чурсинов, после про свои геройства расскажешь. Товарищ Булис просит к себе тех, кому было сказано. — Он подмигнул Мишке: — О тебе особо справился, во ведь!

Четверо уполномоченных ГПУ, переговариваясь, поднялись на второй этаж. «Не переводят ли меня от Белова в контрразведку? — соображал на ходу Мишка. — Не хотелось бы…»

Железный товарищ Шура

Начальник отдела контрразведки Ян Янович Булис деликатно переждал, пока шестеро чекистов не рассядутся за столом, вынул аккуратную папочку, раскрыл. Вполголоса заговорил:

— Для нас, дорогие мои товарищи, давно не секрет, что деятельность АРА и некоторых других иностранных организаций, которые открыли столовые для голодающих, преследует и несколько иные, вовсе не благотворительные цели. Факты у нас разные. Нами пресечены попытки излишнего, если не сказать предосудительного, любопытства некоторых представителей Шведского Красного Креста, пойманы за руку крупные спекулянты Шведского и Голландского Красного Креста Ульгрен, Риммер и другие. Они успели в обмен на мануфактуру передать нэпманам Киселеву и Гиршфельду сто пудов сахару, тысячу пятьсот пудов муки и двести пудов риса. Но главным очагом политического беспокойства для нас, товарищи дорогие, остается АРА и ее дитя РАКПД.

Звякнул стакан о графин, булькнула вода. В тишине слышно было, как Булис сделал крупный глоток.

— Обратимся же к фактам из этой папки. Сообщение первое: за антисоветские выступления, которые вдохновляли сотрудники АРА, в Самарском уезде привлечено к ответственности сорок четыре кулака. Донесение из Сергиевска и вот еще одно из Шигон. Там инспектора и инструктора АРА занимаются открытой антисоветской агитацией.

Булис читал быстро, откладывал бумагу за бумагой.

— Вот вам отрывок из письма, подброшенного в губисполком: «…погодите, привезут из Америки царя, тогда всю коммунию на застрехах повесим». А как реагируют служащие АРА на попытки Советской власти положить конец хищениям в столовых? — Булис поднял густые брови и процитировал по бумажке: — «Комитет АРА раз и навсегда предупреждает сельсовет не делать нам никаких указаний и вместо таковых предлагает вам заняться своим собачьим делом (если хотите), так как в дальнейших последствиях печального явления виновниками будете вы…» Это в Бугурусланском уезде, — уточнил Булис. — Но «печальными явлениями», то есть закрытием столовых, нас аровцы шантажируют чуть не в каждом уезде. В феврале, например, закрытие столовых приняло массовый характер. Были случаи, когда детей находили умершими в снегу возле запертых дверей столовых.