Читать книгу "Блудное чадо - Дарья Плещеева"

Подруга могла служить образцом безупречной верности первому мужу, который вовсе того не заслуживал. Подруга была строга – но только к себе самой. Когда нужно было выполнять задание Мазарини, связанное с соблазнением, она преспокойно обсуждала с Анриэттой подробности – так, как если бы выбирала вместе с ней нитки для вышивания.

– Да… – сказала себе Анриэтта.

То, что пришло на ум, было рискованной затеей. Но другого способа спасти Шумилова она не видела. Да и не его одного – Ивашке с Петрухой тоже бы несладко пришлось, если бы они не успели вовремя убраться из Кракова.

Ивашку она чуть ли не родственником считала. А Петруха… Петруха сумел в ней разбудить по крайней мере желание целоваться, и это уже было хорошо.

– Пьер… – сказала она и подумала, что будет очень забавно услышать его неправильную французскую речь в постели. И тут же прилетела совсем неожиданная мысль: Шумилов, должно быть, в постели молчит, как каменный истукан, просто совершает все необходимые движения с мрачным лицом, будто переводит с латинского языка речь Цицерона.

Утром Анриэтта проснулась, уже имея в голове план действий.

Она изругала горничных за то, что вовремя не приготовили кувшины с горячей и прохладной водой, не припасли кусочков льда. Лед был средством для сохранения молодости – им после умывания лицо протирали. Анриэтте уже приходилось заботиться об этом – она не имела права выглядеть на свои годы. И сейчас – в особенности.

Пока одна горничная причесывала Анриэтту, другая бегала на поварню, чтобы сварить ей кофе. Оттуда же девушка принесла хлеб и холодное мясо – больше Анриэтта ничего на завтрак не желала. Быстро поев и освежив дыхание ароматными пастилками, Анриэтта поспешила в покои ее величества Марии-Луизы.

Королева ей нравилась тем, что после бурной молодости сумела стать умной и деловитой женщиной. Похоже, и Анриэтта нравилась королеве. Тогда, в Париже, одна была совсем юной красавицей, другая – красавицей зрелой, и в покоях герцогини Неверской шла речь только о модных нарядах и интригах, главным образом любовных. Сейчас легкомысленная и пылкая герцогиня стала смелой в решениях и поступках королевой, и расспрашивала она Анриэтту отнюдь не о том, что носят дамы в Курляндии. Больше всего ей были любопытны события в Англии – бунт и война, гибель короля и действия лорда-протектора Кромвеля. Анриэтта, потерявшая в этой войне мужа, тогда плохо разбиралась в политической подоплеке войны, у нее, семнадцатилетней, была одна цель – всюду следовать за любимым, и лишь потом, выполняя поручения кардинала Мазарини, она понемногу поняла, отчего погиб король и оказалась в изгнании его супруга, крестная мать Анриэтты. Об этом они с королевой и говорили, причем обе наслаждались беседой.

Мария-Луиза, как многие считали, за годы супружеств стала более полячкой, чем оба ее мужа, вместе взятые. Трудно уже было определить, где кончается ее забота о себе и начинается забота о Речи Посполитой. Рассказы о разладе, бунте и войне в Англии еще более укрепляли ее в мысли, что Речь Посполита должна стать обычной монархией, где возможности шляхты своевольничать должны быть полностью уничтожены, ибо ничего хорошего от сборища пьяных мужчин, собравшихся принимать решения государственной важности, ждать не приходится.

Когда покоевая паненка доложила о приходе баронессы фон Шекман, королеву причесывали. У ее ног на скамеечке сидела любимица, пани Замойская, и жаловалась на мужа. На другой скамеечке умостились две девочки, одна лет десяти, другая лет восьми, и рука Марии-Луизы лежала на детском плечике. Рядом сидела на табурете богато одетая женщина и держала зеркало, в которое смотрелась королева.

Анриэтта поцеловала протянутую ей королевскую руку, а Марию-Казимиру чмокнула в щечку, в тугую розовую без румян щечку девятнадцатилетней женщины – двадцать пани Замойской должно было исполниться лишь летом. Так же она поздоровалась с державшей зеркало пани Радзивилл, любимой подружкой Марии-Казимиры.

Если пани Замойская изменяла мужу лишь в мечтах, а мечтала она о великолепном кавалере, пане Яне Собеском, как и он о ней, то пани Катаржина Радзивилл, сестра пана Яна, смолоду натворила таких дел – родители еле расхлебали заваренную ею кашу.

Сперва родители готовили ее в монахини и на этом основании почти ничему не учили. Потом решено было все же выдать ее замуж, причем найти богатого жениха. Но сколько же можно искать? И в четырнадцать лет паненка решила сама о себе позаботиться. Вылилось это в тайную связь со шляхтичем Дмитрием Вишневецким, от которого в пятнадцать лет Катаржина родила ребенка. Родители этого ребенка где-то спрятали и срочно выдали грешницу замуж за князя Заславского-Острожского. Муж как-то проведал о ребенке, сперва пришел в ярость, потом согласился признать мальчика своим сыном. А пани Катаржина принялась рожать, но с сыновьями ей больше не везло, получались девочки – Теофилия, Людовика и Эфрозина. Пять лет назад князь умер, не дождавшись кровного наследника, а вдова, два года поносив траур, познакомилась на свадьбе Марии-Казимиры с другим князем, Михалом Радзивиллом, и вскоре с ним обвенчалась.

Пани Катаржина взяла с собой в Краков старших дочерей, полагая, что они будут развлекать королеву и понемногу станут ее любимицами. Но Марии-Луизе хватало одной привязанности, да и той в меру. Своих детей у Марии-Луизы не было, и воспитанница, когда было подходящее настроение, заменяла ей дочку. К тому же девочки не были хороши собой, а пани Замойская – само очарование.

Мария-Казимира опять была беременна, а ее первый ребенок сильно хворал, было из-за чего огорчаться. Королева утешала ее совершенно по-матерински.

Анриэтта знала, отчего красавица недовольна мужем. Она полюбила другого, вела с ним тайную переписку, и эти отношения, пока еще возвышенные и красивые, занимали ее душу. А муж – да что муж? Мужу только одно подавай…

– Будь я замужем за паном Замойским, уж сделала бы так, чтобы от него не беременеть, – сказала Анриэтта.

– Я уже и травы пила, которые мне привезли из деревни, не помогают, – пожаловалась Мария-Казимира, а бывшие при королеве для услуг женщины навострили ушки.

– Травы могут быть опасны. А я окружила бы себя молодыми красивыми вдовушками, которым терять нечего. И пусть бы пан муж выбрал себе из них зазнобу…

Королева расхохоталась.

– Да, это отменное средство, – сказала она. – Говорят, что во время беременности муж не должен прикасаться к жене. Тут хорошо бы посоветоваться с умным человеком, который может найти подходящие поучения в писаниях отцов церкви. Можно даже спросить пана Миколая. Он всегда хорошие советы дает.

– Я бы очень хотела подружиться с отцом Миколаем, – подхватила умную мысль Анриэтта. – У нас в Курляндии католики есть, но иезуитов, мне кажется, очень мало…

– Они не любят, когда их называют иезуитами, – напомнила королева.

– Больше не буду, ваше величество. Общество Иисуса – и только так. Я слыхала об отце Миколае, что он снисходителен к молодым людям и их маленьким грехам…

Это Анриэтта сказала наугад.