Читать книгу "Молодые и красивые. Мода двадцатых годов - Ольга Хорошилова"

«Пуаре никогда не шел на поводу у рынка!» – негодовал мэтр. Действительно, до войны он диктовал свои условия, и бизнес их покорно принимал. Но двадцатые перевернули все с ног на голову – теперь мода зависела от склизких дельцов с рыбьими глазами и ухватками пираний, а творцы, истинные художники, должны были подчиняться правилам этой подводной игры. Сначала Пуаре решил ничего не замечать. Сделался напряженно безразличным, надувал щеки, принимал бонапартовские позы, приближая свое Ватерлоо. И с треском проиграл молчаливую битву. Он был поставлен перед жестким выбором – либо продолжать очаровывать поклонников сказками Востока, баснословными расцветками и расценками, либо упростить язык элитарного искусства. В период Великой войны и сразу после нее модельер лишился многих своих клиентов, и было абсолютно бессмысленно надеяться на поредевшую и поседевшую старую гвардию. И значит, был только второй путь – редукция, как того требовали байеры, как того требовала торопливая джазовая эпоха, жившая на ходу, одевавшаяся впопыхах, бросавшая беглый взгляд на витрины лишь для того, чтобы поправить макияж. Восхищенно рассматривать детали не было времени, да и желания тоже.

Примерка у Поля Пуаре

Фотография Б. Липницкого,1925 год.

Фонд А. А. Васильева

«Русские» сапоги Денизы Пуаре

1913 год. flickr.com

Платье Поля Пуаре с вышивками в народном вкусе

Начало 1920-х годов. Фонд А. А. Васильева

И Пуаре пошел на компромисс – предложил упрощенные авторские копии роскошных туалетов. Повинуясь законам презренного рынка, рекламировал эти компромиссные наряды в лучших модных журналах. В 1917 году он напечатал даже отдельную брошюру, бедненькую, с черно-белыми фотографиями «подлинных копий», подробными описаниями, ценами и грифами модного дома, гарантировавшими аутентичность красоты нового образца, купированной до средних американских стандартов.

Человек импульсивный, по-восточному противоречивый, зависимый, как все творцы, от рынка и клиенток, он неожиданно почувствовал легкое влечение к «ульям без пчел», о которых доселе говорил с презрительной иронией. В начале двадцатых в его коллекциях появились модели для безгрудых «гарсонок» – дневные и вечерние платья с прямо скроенным лифом, бретелями или прямоугольным вырезом, строго элегантные черно-белые пальто, шелковые блузы и прямоугольные сарафаны. Впрочем, он никогда не «оплощал» женщину до листа картона и вместо коротких прямых юбок предлагал непременно полные, со многими складками, собранными у талии. Этим они напоминали знаменитые robe de style Жанны Ланвен.

Поль Пуаре.

Вечерний ансамбль 1928–1929 годы.

Музей Метрополитен (Нью-Йорк)

Но все это были редкие уступки, сделанные Парижским пашой тяжело, с глубоким вздохом, через силу, по контракту для американцев и по принуждению чернобелого усастого Совета директоров, с 1924 года управлявшего его модным домом.

Пуаре обожал театральные эффекты, пыль и пудру сцены, шумные огненные версальские ночи, травестию, маскарад, продуманные драгоценности и бесценное безумство. С картинным достоинством обедневшего идальго он бросал подачки, спортивные коллекции, опрощенные «авторские копии», в сторону хищных негоциантов, продолжая беззастенчиво наслаждаться роскошью своих закатных, своих последних дней.

Он много выдумывал. Народный стиль, которым в начале двадцатых увлекались парижане, Пуаре ловко сочетал с простыми геометрическими формами дневных туалетов. Предлагал платья с широкой пестрой бретонской юбкой, наряды из шелка ecossais («шотландский») и клетчатого бархата, шляпки-клоши с легкими заимствованиями из индейского стиля, ловкие белые сапожки со многими складками, которые справедливо называли «русскими». Их создал по заказу Пуаре сапожник Фаверо еще в 1913 году, и они стали необычайно популярными в двадцатые благодаря Денизе, везде их носившей, а также моде на русских эмигрантов.

Пуаре забавлялся историей. Выискивал в ней что-то порядком забытое и создавал новое – драматичное, придворное, непременно барочное. Так, в 1922-м порадовал Денизу вечерним платьем «Ирудри» – богатым, затейливым, из ломкого ламе. Полуприлегающий лиф, юбка в пол, на бедрах плотный валик, то ли панье, то ли вердугаден. В общем, как всегда у Пуаре, изящное, но витиеватое высказывание на историческую тему – о византийском горячем золоте мозаик, итальянском Возрождении, испанских Габсбургах. Он баловал клиенток платьями-«кринолин» и платьями «Боттичелли», туфлями «Карл X» и «Людовик XV». И конечно же, античностью – сорочками-паллуллами, сорочками-хитонами, балахонистыми пеплосами, ладными туниками с золотыми ресницами амуровых стрел.

И он не мог без Востока. Грузная парча, рыхлый бархат, кровавый шелк, затейливая вышивка в китайском и османском вкусе, рукава-«копыта» и рукава-«пагоды», гомон многоцветья, пышные ароматы. И при этом простой крой, скупой, сверхэкономичный, который Пуаре настойчиво прививал европейской моде еще в десятые.

Зимняя куртка от Поля Пуаре

1926 год. Фонд А. А. Васильева

И конечно, он совсем не мог без маскарадов. Каких только не придумывал. В 1919 году – «Праздник цирка», «Праздник нуворишей» и «Праздник на дне морском». В 1921-м по заказу принцессы Мюрат – «Бал попугаев» в парижской Опере. В 1924-м участвовал в грандиозном «Китайском бале» – его, наряженного мандарином, очень эффектно в тряском паланкине внесли в здание Оперы четыре безмолвных раба.

Поль Пуаре. Пальто в китайском вкусе

Около 1923 года.

Фотография Ричарда Хотона.

Электронный архив Института костюма в Киото. http://www. kci. or.jp/archives/digital_archives

Но, пожалуй, главное, что удалось Пуаре в сложные для него двадцатые, – это грандиозная по размерам и вложенным личным средствам рекламная кампания собственного модного дома. Три шоурума – три баржи, пришвартованные на Сене у моста Александра III. А названия! «Любовь», «Орган», «Наслаждение». Не названия даже – императивы: любите роскошь, внимайте моде, наслаждайтесь ароматами.