Читать книгу "Манарага - Владимир Сорокин"

– Это наше будущее, Геза.

Лифт останавливается. Мы выходим. И сразу оказываемся в большом, ярко освещенном заводском цеху. Все его пространство занято одним огромным, длинным станком. Вокруг суетятся рабочие в синих комбинезонах. К нам подходит женщина с восточным лицом в стильном черном комбинезоне. На предплечье у нее мягкая умница в виде ящерицы.

– Добрый день, господа! – она приветливо улыбается.

– Привет, Шалина, – отвечает Анри. – Познакомься, это Геза, наш друг.

– Привет, Геза!

Я молчу.

– Шалина, дорогая, Геза никогда не видел, как работает молекулярная машина. Покажешь?

– С удовольствием! – раскосые черные глаза приветливо уставились на меня.

Но алкоголь уже привел меня в чувство:

– Fuck off, bitch!

Она улыбается.

– Ну, Геза! – снисходительно морщится Анри.

– Анри, ты графоман?

– Нет, Геза.

– Тебя купили китайские штукари?

– Меня невозможно купить, Геза. Не хватит денег.

– Тогда знай, что я никогда не пойду против Кухни.

– И я тоже.

– Поэтому ты работаешь на графоманов?

– Я работаю на будущее Кухни, Геза.

– Лепя брикеты вместо дров?

– Геза, ты должен выслушать меня.

– Тебя убьют. Не я, так другие.

– Нет.

– Твое имя будет проклято.

– Нет.

– И забыто.

– Не-е-ет!

Его широченная самодовольная морда вызывает ярость. Гнида! Продался, обманул. Да еще спиздил моих блох. Жирная самоуверенная скотина. Делаю к нему шаг, но охранник профессионально бьет меня под дых. Падаю на каменный пол.

– Геза, Геза… – прохладная длань гладит мой затылок.

Переворачиваюсь на спину, дышу как рыба. Пол здесь ледяной. Горная порода.

Анри тяжело опускается на корточки:

– Послушай, Геза. Меня никто не покупал. И я не графоман, мечтающий срубить бабла по-черному. То, что я построил здесь за два года, имеет более серьезную цель. Речь идет о будущем. Моем, твоем, нашем. Всей Кухни. Я не отступник, не предатель. Поверь мне.

– Не верю.

– Поверишь, непременно поверишь. Помогите ему встать.

Гориллы поднимают меня, держат под руки.

– Взгляни хотя бы на процесс. А потом мы с тобой все обсудим.

– Fuck off…

– Ну ты хоть взгляни, упрямец! Это стоит того. Парни!

Гориллы подхватывают меня, несут к машине. Длинноногая Шалина бежит впереди. Меня подносят к торцу машины. Он напоминает заборник у мусоровозов. В этот момент к нему подъезжает небольшой электрокар, груженный черной, блестящей, словно от масла, породой. Блоха подсказала бы, что это. Машина открывает свой зев, и узкоглазые рабочие загружают в нее руду.

– Сэр, вы видите процесс загрузки исходного материала в MM-105, а именно графита. Массив Манарага сложен габброидами и сиентитами, безусловно не без интрузий, вся восточная часть горы – метаморфизованные породы саблегорской свиты, сланцы. Именно в этой части были обнаружены три мощные графитовые линзы. Наш первый, производственный этаж расположен на уровне верхней линзы, богатой крупночешуйчатым графитом, имеющим лишь 15,2 % примесей и являющимся идеальным сырьем для производства книжной продукции. Атомы водорода и кислорода, необходимые для строительства углеводородных соединений бумаги, картона, коленкора, каптала, ниток и клея, машина берет из воды, подаваемой в заборник вместе с графитом, типографская краска подается в машину в чистом виде. Сырье загружается в машину дискретными порциями по 260 кг. Это максимальный объем, который машина способна переработать за один цикл. Время одного цикла – 2 часа 43 минуты. Если мы сейчас подойдем к хвостовой части машины, то застанем завершение предыдущего цикла. Вам повезло! Прошу вас!

– Да пошла ты…

Гориллы несут меня вдоль машины. Она похожа на гиганскую стальную гусеницу, оплетенную кабелями и трубами. Где такую махину спрячешь? Разве что в горе. Ловко придумали, суки…

В хвостовой части гусеницы суетятся рабочие в белых перчатках. Из железной жопы гусеницы выползает… кубометр “Ады”! Той самой. Блоха, сколько здесь книг? Да, нет же блохи…

Зато Анри словно читает мои мысли:

– Геза, тебе действительно повезло. Сегодня мы завершаем наш первый молекулярный тираж. За цикл машина собирает тысячу “Ад”. Это предпоследняя тысяча.

– И каков общий тираж?

– Миллион.

– Ты спятил, мудило.

– Нет, – усмехается он в своей тошнотворной манере. – Работа шла в три смены. Смотри!

Он берет книгу из куба, подносит мне, сидящему на руках охранников, листает. Да. McGraw-Hill, 1969. Черный, порванный супер с дыркой в правом углу и косым порезом слева. Такие же дырка и порез на остальных 999 экземплярах. А на 142-й странице пометка карандашом. Пятна чая, вина. Потертые углы. Состарившийся, неровно пожелтевший обрез. Живописно. Старик Набоков может спать спокойно.

Бью горилл по лапам:

– Опустите меня.

– Опустите, парни, – командует Анри.

Меня ставят на ноги. Подхожу к книгам. От кубометра “Ады” идет странноватый запах. И Анри снова читает мои мысли:

– Это молекулярный пар. Отходы производства. Молекулы, оставшиеся от процесса сборки продукта. Вместе с воздухом через трубу их выбрасывают наружу. Необычный запашок, правда?

Поворачиваюсь к нему:

– Что ты от меня хочешь?

– Чтобы мы отобедали. И поговорили.

Есть, признаться, хочется. Сейчас толстомясый начнет меня вербовать. Я круто, круто влип. Полет на ебаную Манарагу оказался гнилым делом. Они нас ждали. У него здесь все продумано.

– Что ж. Веди жрать.

– Тут неподалеку.

Поднимаемся на лифте, выходим. Двери расползаются. И… ах! Мы оказываемся на кухне. Да какой! Каменные рельефные своды, молочный светящийся пол, семь, нет, девять прозрачных печей, стоящих по кругу, с уходящими в потолок трубами. В печах пылает огонь. Они круглые, необычной конструкции. Никогда таких не видел. Вокруг печей суетятся повара в белом. Звучит легкая оркестровая музыка, горят свечи. Пахнет едой. В центре – стол. Сервированный на двоих. Для нас?

– А для кого же еще? – усмехается слон.

Подхожу к печам. Повара почтительно кланяются, не отрываясь от своего дела. В печах есть все – гриль, варочная поверхность, духовой шкаф. Все прозрачно. Печи смотрятся шикарно. И в них горят… книги! Горит “Ада”! Китаец подвозит тележку с дровами. С которых смотрит эстет и мизантроп Набоков. Истопник ловко сует их в печи. И они там горят. Как дрова! И никакого эскалибура.