Читать книгу "Леди и ее рыцарь - Шэрон Шульц"

– Нет, не знаю. Скажите мне, Мойра, что в вас есть такое, почему мне надо держаться от вас подальше?

Она посмотрела на него из-под ресниц. Коннор был взволнован и сердит, темные глаза смотрели на нее вопросительно.

Мойра устала думать о своих прегрешениях и боялась заглядывать в будущее, где единственной ее отрадой будет только дитя.

«Ребенок – это уже много, – напомнила она себе, сердито глотая слезы. – Это больше, чем я заслуживаю».

Но от мысли о ребенке ей почему-то не становилось легче, особенно когда перед ней находился мужчина, женой которого она хотела бы быть…

– Хотите, чтобы я сказала об этом громко, милорд? Чтобы я повторила вслух то, о чем думаю непрестанно и от чего не могу отделаться ни на мгновение? – Она перебросила косу через плечо и выпрямилась, выпятив живот. – Женщина, которая носит дитя не от своего мужа, эта женщина – грешница!

Лицо Коннора смягчилось.

– Но это же не ваша вина. Разве то, что вы согласились на предложение Маккарти ради спасения других, ничего не значит? Разве это не умаляет ваш грех?

– Мой грех не в том, что я легла в постель с Дэрмотом. – Заставляя себя смотреть в глаза Коннора и стараясь заглушить внутренний голос, приказывавший ей молчать и не говорить правду, Мойра произнесла: – Мой грех в том, что я хотела лечь с ним.

Глава восемнадцатая

Глаза Мойры смотрели вызывающе. То, что она только что сказала, звучало странно в устах этой женщины, насколько он успел ее узнать.

Коннор задумался. Мойра О'Нилл Фицджералд в течение всей своей жизни была заложницей мужчин. Братья да, наверное, и отец смотрели на нее лишь как на источник каких-то благ. Даже сейчас, если вспомнить требование Эйдана и то, что Домнал рассказал о его участии в планах Маккарти, они продолжают смотреть на нее как на свою собственность, которую можно с выгодой продать.

Тем более что теперь у нее нет мужа, который мог бы отвергнуть их наглые притязания.

Что же до мужа… Лорд Брайен был не лучше. Для него Мойра была лишь племенной кобылой, и только.

– Ну?! – послышался голос Мойры.

– Думаете, я поверю? – произнес Коннор, стараясь, чтобы слова звучали убедительно, хотя в ее глазах он видел такое отчаяние, что сама собой напрашивалась мысль: она сказала правду, ну, хотя бы частично.

– Давайте, говорите же что-нибудь, если можете. Или у вас язык отнялся после того, что услышали? – раздраженно произнесла Мойра.

– Ну, что я могу сказать… – устало проговорил он. – Как я понял, виноватой во всем вы считаете только себя. Но таким же образом вы могли бы винить и своего мужа, который не защитил вас и ваших людей, разве не так? Ведь это из-за него вы оказались в объятиях другого мужчины. Если б он не дал Дэрмоту Маккарти захватить замок, ничего этого не случилось бы, ведь так?

Мойра вздохнула.

– Откуда нам знать? Отец Томас говорит, что пути Господни неисповедимы и не нам об этом судить.

– Как вы могли подумать, что это случилось по воле Господа! – вскричал Коннор. – Если все так просто, то почему бы вам не приказать открыть ворота настежь и не выйти навстречу Маккарти? Прямо сейчас, до того как мои люди вступят в схватку за этот замок. Или, может, все-таки не Господь решает, станут ли Маккарти растить вашего ребенка, а вы сами?

– Нет! Они не имеют права забирать у меня ребенка! – воскликнула Мойра.

Да с ней можно с ума сойти! Но что известно Коннору о женщинах и их логике? Он знал только свою мать, которая думала лишь об одном – как бы не попасть на глаза своему грозному мужу и избежать побоев, а ради этого была готова жертвовать благополучием своих сыновей.

Несмотря ни на что, он любил свою мать, но не мог не отметить, что любовь Мойры к ее еще не родившемуся ребенку означает для нее прежде всего готовность любыми средствами уберечь, защитить его, и вот этой самоотверженности, как Коннору казалось, его мать была лишена.

Коннору стало стыдно. Мойра не виновата в том, что оказалась в таком положении, и не она причина всего случившегося, включая и то, что появился он сам, с его бесцеремонными расспросами и неуместной страстью.

– Не может быть одновременно и то, и другое, – заговорил Коннор снова. – Если святой отец прав и все произошло по воле Господа, то, может, и остальное тоже делается согласно его воле? Сама собой напрашивается мысль, что это Господь привел меня сюда, чтобы я выполнил какую-то миссию. – Коннор вдруг заметил, что Мойра, прижав одну руку к животу, другой потирает поясницу. Он подошел к кровати. – Сядьте поудобнее, – требовательно проговорил он и, взяв Мойру за плечи, прислонил спиной к подушкам. – Моя миссия – не позволить никому причинить вам вред… или вызвать у вас преждевременные роды. – Коннор усмехнулся. – Вы ведь еще не…

– Нет, – прошептала Мойра, – просто мне в поясницу вступило.

Он опять отошел к окну и застыл в прежней позе. Ему лучше, когда она вне пределов досягаемости.

– Ну и хорошо. Я бы не хотел, чтобы из-за меня с вами что-то случилось. – Коннор замолчал. Признание Мойры не давало ему покоя, он никак не мог заставить себя не думать об этом. – Зачем вы мне это сказали? – не выдержав, спросил он.

– Про Дэрмота? – Мойра внимательно разглядывала край своего рукава.

Коннор был рад, что она не смотрит на него. Он стоял, кипя злостью на самого себя за то, что с таким нетерпением ждет ее ответа.

В конце концов, это его не касается. Если она и захотела какого-то мужчину, то это не его дело! Они едва знакомы, да и он сам тоже не без греха.

И все же ему хотелось услышать, что ответит ему женщина, которую он просил стать его женой.

Может, она просто решила помучить его?

Он отвернулся к окну и распахнул ставни.

– Да, про Дэрмота. – Коннор посмотрел на плывущие по небу серые облака, обернулся и наткнулся на ее хмурый взгляд. – Мне кажется, я должен это знать. Особенно если мы собираемся пожениться, – подчеркнул он. – А то я буду гадать, не делим ли мы постель с призраком.

– Каким призраком?

– Я имею в виду призрак Дэрмота, память о нем. Мойра, невесело хохотнув, ухватилась за столб балдахина и встала на ноги.

– Я сказала правду: я действительно хотела Дэрмота. Он обещал, что мне будет с ним хорошо, и я решила: это мой единственный шанс познать мужчину, каков он на самом деле. – Мойра тряхнула головой, ее губы сложились в горькую усмешку. – Мне нужно было сообразить, что это всего лишь пустая болтовня подлеца, который хотел только одного – посильнее меня унизить. Если он и является мне, то лишь в кошмарных снах. – На ее лице были написаны боль и страдание.

– Он был груб?

– Да, – Мойра потерла поясницу, – я быстро догадалась, что так и будет. – Она подошла к комоду и взяла стоявшую на нем деревянную шкатулку. – Но я ему отплатила, хотя, когда он понял это, было уже слишком поздно.