Читать книгу "Мадемуазель Синяя Борода - Лариса Соболева"

– Чья это лошадь?

– Ты только не волнуйся, матушка! – вдруг замахал на нее руками Иона.

– Чья лошадь? – вскрикнула она, уже догадываясь – чья…

Заметив сразу две кареты в вечерних сумерках, Иона обернулся:

– Анисья! Вон погляди: две кареты едут. Узнаешь?

– Не-а, – зевнув, ответила девка. – Не енти кареты барышню Наталью Ивановну увезли. Иона Потапыч, мочи нет, поехали домой, а? Исть так хочется!

И он устал целыми днями ездить, но другим путем не найти барышню, кроме как по карете, что увезла ее. Иона развернул коляску…

9. Наши дни, утро

Вадик, скрестив руки на груди, оперся плечом о стену, не вмешивался в разговор. Щукин уставился на Славу, следственную «зелень», как на НЛО, слушая бред, который тот нес:

– Отсюда у меня возникла версия: Лада, обеспечив себе и этому… как его… – он заглянул в блокнот, – Дмитрию Орлову хлипкое алиби, подготовила убийство мужа.

– Что ты говоришь! – изобразил Щукин неподдельное удивление. – Только я не понял – на основании чего у тебя такая версия возникла?

Узнав, что Ладу задержали, Щукин смотался к ней на работу, где потрясенные сотрудники музея изложили в лицах, что происходило утром. Мало кто остался равнодушным к факту задержания коллеги. Полной неожиданностью для музейщиков явилась странная смерть Ильи, а тут еще и Ладу арестовали! Почему-то наш народ не признает слова «задержали», ему родней «арестовали». Его наперебой умоляли помочь Ладе – Щукин еле вырвался и помчался в прокуратуру. Теперь Архип Лукич хотел услышать от юного дарования, практически ничего не понимающего в следствии, но так легко надевшего наручники на женщину, с какого потолка он взял свои подозрения.

– Мы задержали ее на основании сведений, полученных от соседки, – ответил Слава. – Она сообщила, что Лада последнее время ссорилась с мужем, не ночевала дома. У супругов Табулиных заходила речь и о разводе, а главным камнем преткновения была квартира, которую ни поделить, ни разменять, чтобы не ущемить интересы всех членов семьи, невозможно. Вы считаете, квартира недостаточный мотив?

– Значит, на основании сплетен ты, Слава, испортил репутацию молодой женщине? – Щукин уже с трудом держался на уровне невозмутимого старшего товарища по службе.

– Не только, – с вызовом сказал тот, достал листок и положил перед Щукиным. – Вот, пожалуйста. Смотрите, что ваша Лада скрыла от следствия в момент осмотра места преступления. Это мы нашли при обыске в гостинице, где она сняла номер.

Архип Лукич подался корпусом к столу и, не беря в руки записку, прочел: «Лада, ты так со мной, да? Пожалеешь, но будет поздно. Илья».

– Это лишь может доказывать, – процедил Щукин, – что он сам убил себя.

– А Натан Ефимович утверждает, что Табулина зарезали, – возразил с толикой торжества в голосе Слава. – Отсюда следует: записку сфальсифицировали, чтобы именно так и думали – не убийство, а суицид. Возможно, она написана Ладой, знавшей почерк мужа. Этим она не только представляла его самоубийцей, но и думала, что отведет от себя подозрения. Графологическая экспертиза, конечно, установит подлинность почерка…

Да, просчитался Архип Лукич, пригласив Натана Ефимовича к трупу, просчитался. Другой эксперт на его месте предоставил бы акт вскрытия через недельку-другую, за это время обычно много воды утекает, а Натан Ефимович выдал акт незамедлительно, чем воодушевил Славика на подвиги.

– Значит, она написала записку, – вдруг успокоился Щукин, – а потом почему-то спрятала, тогда как должна была нам указать на записку пальчиком. Нелогично, Слава. В твоей интерпретации будет отсутствовать логика и в том случае, если экспертиза подтвердит подлинность почерка Ильи. Знаешь, почему? Убийца первым делом отводит подозрения от себя, следовательно, в обоих случаях Лада должна была сунуть предсмертную записку мужа нам под нос. Это ее шанс выкрутиться. Да, во втором случае она косвенно является причастной, но к самоубийству. И если б на нее завели уголовное дело, обвинения разбил бы любой мало-мальски грамотный адвокат, который доказал бы, что у самоубийц психика нездорова. А свидетели подтвердят, что муж Лады пил. Отсюда делай выводы. Логика твоя ни к черту, потому что действия Лады продиктованы страхом.

– Думаете? – запутался Слава. – Хм… Тогда записка вываливается из дела.

– А остальное вваливается, да? – веселился Вадик.

– Не понимаю твоей иронии, – обиделся на него Слава. – Как вам ни симпатична Лада, а мотив у нее есть. Есть мотив, вы никуда от этого не денетесь: квартира!

– У тысяч граждан есть мотивы укокошить соседа, друга, жену, мужа, но далеко не все идут на поводу у мотива, – парировал Щукин.

– Алиби подтвердить может только ее любовник, – был непреклонен Слава. – Но он лицо заинтересованное, кстати! Возможно, он и принимал участие в устранении мужа Лады или нанял кого-то, а его мы найти не можем. Куда он делся, не подскажете?

– Спроси у его жены, – ехидно посоветовал Вадик.

– Жена Орлова не знает, где пропадает ее муж вот уже три дня, – ответил Слава. – Помимо всего прочего, он… под следствием. Неуплата налогов. Так-то.

– У, как ты быстро все раскопал, – иронизировал Вадик. – Обскакал нас, обскакал. Нам и в голову не стукнуло, что Лада коварная злодейка, а ее друг – неплательщик налогов. Да, кто не платит налоги, тот убьет и соседа.

– Слава, я тебя прошу, отпусти Ладу, – повернулся к юному дарованию от юриспруденции Щукин.

И последовала пауза, по которой нетрудно было определить, что Слава не хочет отпускать «свою» задержанную. Щукин терпелив и выдержан. Он ждал, что скажет молодой коллега, получивший в личное пользование одну из самых сильных страстей человеческих – власть. Безусловно, данная власть не очень полна, но дает право решать – быть или не быть кому-то на свободе. А если учесть, что от ошибок не застрахован ни один смертный, то именно эта власть превращается в страшную силу, что не раз доказывала история.

– Слава, ты меня слышишь? – повысил голос Щукин. – Ей не место в ИВС.

– Я не могу ее отпустить, – потупившись, сказал Слава. Видно, ему было неловко отказывать Щукину. – Эта женщина – единственная подозреваемая. Я ее отпущу, а она сдернет…

– Отпусти под подписку о невыезде, – продолжал Щукин, но тон у него при этом был требовательный. Слава молча крутил авторучку – дорогую, стильную. Наверное, папа ему подарил, чтоб сынок хотя бы авторучкой производил серьезное впечатление, а не выглядел мальчишкой, случайно севшим на чужой стул. – Слава, а если ты ошибаешься?

– Не виновата – отпустим, – пообещал он.

– Отлично, – хмыкнул Щукин. – Сначала ты ее взял на глазах у коллег, сделал обыск в гостиничном номере, потом продержал в тюрьме, после чего выпустишь и даже не извинишься…

– Она в ИВС, – поправил его Слава.