Читать книгу "Солнечный зайчик - Джулия Тиммон"

Несколько мгновений Рик смотрит на него с тупым выражением на физиономии. Потом снова громко икает и наклоняет голову вперед.

– Чего-чего?

– Положи на место, – так же твердо велит Грегори.

– Ты это мне? – Пьяное лицо Рика кривится в притворном удивлении.

– Да, тебе, – испепеляя его взглядом, отвечает Грегори.

Я смотрю на вход, у которого почему-то нет охранника Боба. Вообще-то в этом баре, хоть и посетителей всегда битком, довольно спокойно. Не помню, чтобы кто-нибудь здесь дрался или громко скандалил. Рик сюда заглядывает редко, а в таком состоянии явился впервые. Наверное, поэтому Боб позволяет себе время от времени отлучаться с поста – уходит за угол и там обнимается со своей девчонкой, Мелани.

Чуть привстаю, намереваясь вмешаться.

– Я, пожалуй, подойду и переключу на себя его внимание, – бормочу я Джосс. – Со мной-то Рик драться и не подумает.

– С ума сошла?! – Эрик резко дергает меня за руку, усаживая на место. – Вообще не понимаю, какого черта мы тут торчим! Поехали, говорю, пока целы!

– Правда, Ким! – громко шепчет Джосс. – Лучше уж перестраховаться.

– Перестраховаться! – Эрик нервно усмехается. – Да этот тип сейчас станет крушить все вокруг, а мы в двух шагах. Не перестраховаться это называется, а ноги унести. Сию минуту идемте!

– Я никуда не пойду! – отрезаю я, пытаясь убедить себя, что Эрик от трусости так говорит и что никто ничего не станет крушить.

– Так я не понял, это ты мне?! – орет Рик, поднимая газету и собравшись разорвать ее пополам перед носом у Грегори.

– Тебе-тебе, – с убийственным спокойствием говорит тот, выхватывая газету из ручищ хулигана.

– А это ты видел?!

Замечаю, что Рик резко опускает руку и засовывает ее в карман… Мозг пронзает убийственная догадка.

Что происходит дальше, описать сложно. Я не имею представления, какой механизм срабатывает в моей голове, какая неведомая сила приказывает мне сорваться с места. Кто просчитывает за меня, как быстро нужно подскочить, отодвинуть стол и встать именно так, чтобы к секунде, когда мерзавец наставит на противника дуло пистолета, перед ним был бы не Грегори, а я?

Вмиг стихает музыка, говор, позвякивание стаканов у стойки. По залу прокатывается вздох ужаса – и все замирает. Рик смотрит на меня своими налитыми кровью глазами и не может понять, откуда я взялась. Худенькая женщина, весьма невысокого роста. Все происходит за доли секунды, но замешательства достаточно, чтобы стоявшие вокруг парни успели подскочить и выбить оружие из лапы бандита. Откуда ни возьмись, появляется и Боб, Рику заламывают руки и уводят его прочь.

Я только теперь начинаю понимать, что, собственно, случилось. Грегори берет меня сзади за плечи, но я, ощущая приступ тошноты и удушья, вырываюсь и бегу к выходу. Воздух… Мне нужен глоток свежего воздуха и поскорее уйти отсюда подальше, чтобы не видеть ничего и никого.

– Ким! – пронзительно кричит мне вслед Джосс. – Ты сумасшедшая, Ким! Постой!

Не обращая на нее внимания, я у самой двери ловко огибаю группу парней, выставляющих Рика, и выскальзываю наружу.

Останавливаюсь у скамейки, на которой осенью мы беседовали с Грегори, и чувствую, что двигаться дальше не остается сил. Ноги внезапно настолько слабеют, что я опускаюсь на колени и утыкаюсь лбом в деревянные скамеечные рейки.

– Кимберли! – звучит сзади любимый голос, исполненный предельно накаленных смешанных чувств.

Мне кажется, он доносится из такой дали, куда не доберешься ни поездом, ни самолетом. Из светлого прошлого.

– Кимберли!

Грегори подскакивает ко мне, садится рядом, прижимает меня к себе и начинает целовать – в щеку, в висок, в нос.

– Глупая, что же ты наделала? Ты хоть понимаешь?… Хоть представляешь себе? Девочка моя, да как же ты так?

Со мной творится что-то странное. К горлу подкатывает огромный ком, но я не понимаю, плакать хочу или смеяться. И разражаюсь истерическим хохотом, а из глаз текут слезы. Как глупо. Стараюсь успокоиться, но не могу.

– Поплачь-поплачь… – бормочет Грегори, гладя меня по голове. – И посмейся… Это нервное, от потрясения. Сейчас будет легче. Как же ты так? Зачем?

Замолкаю так же внезапно, как расхохоталась. И замираю у него на груди. Хорошо, что теперь не ноябрь и не подхватишь воспаления легких, даже если сидеть на земле долго-предолго. На дворе начало лета – живи и радуйся.

Грегори все гладит и гладит меня по голове. Точно так же, как папа, когда однажды я, восьмилетняя, заигравшись, вылетела на дорогу перед домом и меня чуть не сбила машина.

– Кимберли… – шепчет Грегори так, будто хочет сказать совсем другое и очень много чего, но то ли пока не находит нужных слов, то ли слишком взбудоражен, поэтому и выражает ощущения лишь тоном. – Кимберли…

Не знаю, сколько проходит времени. Мне до невозможности хорошо на его груди и никуда не надо спешить – хочется сидеть и сидеть возле этой скамейки. Хоть до самого утра. Вокруг тишина, только посвистывают птицы на деревьях. Куда все подевались? До сих пор сидят в баре, снимают стресс спиртным? Или потихоньку разбрелись по домам, чтобы не мешать нам? Впрочем, кому до нас есть дело? Никто ничего не понял. Откуда им знать…

– Он мог ранить тебя, Кимберли, – говорит куда-то мне в макушку Грегори, и я чувствую, что ему больно и тяжело произносить эти слова. – Хуже того – убить.

Вздыхаю. Наверное, если бы Рик выстрелил, я не успела бы сообразить, что сделала. По-видимому, решилась на отчаянный поступок не я сама, а то огромное беспредельное и непостижимое чувство, что родилось во время каникул на ферме Сэмюеля. Да-да, именно оно. То чувство, от которого жизнь потекла по иным законам, и захотелось очиститься от всякой скверны, замолить былые грехи и научиться ценить и видеть лишь главное. Я мечтала спастись от него. И вот благодаря ему спасла Грегори. Своего любимого. Единственного в жизни любимого… На душе делается так хорошо, что губы растягиваются в улыбке.

– Улыбаешься, – бормочет Грегори, наклоняя голову. – Чему же тут радоваться, глупенькая?

– Мы оба живы, – говорю я. – Разве это не повод для радости?

Грегори крепче прижимает меня к себе и снова осыпает поцелуями, от которых хочется закрыть глаза и взлететь на небо. Конечно, вместе с ним.

– Если бы тебя не стало, не жил бы и я, – горячо шепчет Грегори, и я узнаю в его голосе шепот страстного любовника из лучшей в моей жизни ночи. Голова идет кругом. Неужели все вокруг явь? – Честное слово, Кимберли…

Поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. В глазах Грегори столько всего – и горечь, и счастье, и облегчение, – что хочется читать их, как книгу, чтобы узнать про него все-все.

– Не жил бы? – Я стараюсь говорить несерьезно, но голос слегка дрожит. – Это как? Бросился бы с моста?