Читать книгу "Фарфоровая куколка - Сара Роуз"

Он думал о Рейчел.

Именно сейчас, когда она стала так ему близка, она вдруг оказалась так невыносимо, так безнадежно далека от него! Он не мог до нее дотянуться рукой. Не мог погладить ее волосы. Не мог поцеловать. Он даже не мог ей ничего сказать. Она в один миг стала недоступной.

Но Патрик не собирался ее терять.

Она была необходима ему как воздух. Он любил ее и чувствовал сердцем, что любим. Телефонная трубка продолжала жалобно стонать, и он, бросив на нее рассеянный взгляд, наконец положил ее на место.

Патрик не поверил ни единому слову Шон.

Он все понял.

Но настроение испортилось, оттого что он не мог объясниться с Рейчел. Удрученно вздохнув, он подошел к окну. Чуть отодвинул тяжелую занавесь и стал смотреть на улицу. Там шел дождь. Унылый и серый. Патрик бессмысленно смотрел на мокрую улицу, мокрых прохожих, мокрые машины. Дождевая завеса вобрала в себя огни города и размазала их тускло мерцающим слоем. Он слушал слезливый голос дождя и понимал его. И ему казалось, что дождь тоже понимает его хмурое состояние. Он отбивал своими струями по подоконнику какую-то одному ему ведомую печальную мелодию. Он стучался в стекло, пытаясь рассказать о безумной страсти, жившей в душе темной тучи. Он падал и ударялся о лужи, растворяя в ней соленые слезы непогоды.

И именно сейчас Патрик понял, как он любит Рейчел. Он никогда не задумывался, насколько сильно дорожит он тем нежным и хрупким чувством, которое испытывал к ней.

Он это чувство пронес через годы.

Он сберег его в душе.

Он столько лет прятал его от посторонних глаз.

Он был верен ему.

Всегда.

Но Рейчел он больше не звонил.

Когда на следующий день она проснулась, лайнер уже нес Патрика в далекую Индию.

Всю следующую неделю у Шон было отвратительное настроение. И всему виной был разговор с ее бабушкой, миссис Хилтон. Он никак не выходил из головы девушки. Она не хотела верить, что все, что она услышала об отце, правда. Но в душу закралось какое-то беспокойство.

К концу недели Норманна перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. Врачи больше не опасались за его жизнь. Но подтвердили, что он никогда не сможет двигаться самостоятельно. Шон поехала к нему одна. До этого они были здесь с мамой, но их не пустили к нему. Рейчел тогда побеседовала с его лечащим врачом, который заверил ее, что жизнь Норманна вне опасности.

Увидев отца, лежащего в одиночестве в просторной светлой палате, Шон испуганно закрыла лицо ладошками. Некоторое время она стояла так, не двигаясь, боясь открыть глаза. Ей было страшно вновь взглянуть на него, но она нашла в себе силы это сделать. Норманна трудно было узнать. Лицо его было похоже на огромный, раздутый мяч синего цвета. Оно все было покрыто ссадинами. Помимо этого он был упакован в гипс по самую шею. Рядом с его кроватью стоял штатив с прикрепленной к нему капельницей, из которой неспешными каплями поступало лекарство в его вену.

Норманн увидел дочь, стоявшую в проеме двери, и попробовал улыбнуться ей.

— Папа, ты это сделал из-за мамы и Патрика? — Шон смотрела на этого человека с синим лицом и не верила, что перед ней ее отец.

— Они здесь ни при чем, — еле слышным голосом проговорил он.

— Не обманывай! И знай, Патрик больше не будет тебе мешать. Мама рассталась с ним. Из-за тебя. И она уже приезжала к тебе в больницу, только ее тогда не пустили. Она опять приедет. А ему я все подтвердила, сказала, что вы с мамой скоро поженитесь.

Норманн опять попытался улыбнуться. По его лицу было видно, что он собирает все силы, чтобы ответить.

— Ты не должна была этого делать, Шон. — Он с грустью смотрел на дочь своими опухшими глазами. — Он ее любит. Сильно. Сердцем.

— Ну ты же ее тоже любишь!

— Я ее обманул и украл их любовь. Обманом заставил ее любить себя. А потом бросил… И еще… Я обокрал ее родителей…

— Не понимаю тебя.

— У моих родителей всегда были скромные возможности, а я хотел быть богатым. На моем пути встретилась твоя мама, и я понял — это мой ключ к успеху. Я не любил ее, но сделал все, чтобы жениться на ней. Уже потом я перевел все деньги ее семьи на себя и оставил твою мать ни с чем… Я принес много страданий твоей матери и ее семье.

Норманн с трудом дышал и еле выговаривал каждое слово. Но он должен был это сделать, потому что это было единственное, о чем он умолчал.

— Папочка, и все равно я хочу вас видеть с мамой вместе. Ведь сейчас все изменилось. Ты же ее любишь! — Шон уже сидела рядом, держала его ладонь в своей руке, и горькие слезы катились у нее по лицу.

Норманн бросил на нее уставший, потяжелевший взгляд и почти прошептал:

— Ты сможешь променять парня, которого любишь, на того, который нравится твоей маме?

Шон с непониманием посмотрела на отца.

— Конечно, нет! Это моя личная жизнь, — безапелляционно заявила Шон, не подозревая о подвохе.

— Вот и у твоей мамы есть своя личная жизнь… — От перенапряжения пот выступил у него на лице.

— А у тебя?..

— Есть ты. Этого уже много. Очень-очень много… — Он закрыл глаза, набираясь новых сил.

Шон смотрела на него во все глаза. Она слышала его тяжелое неровное дыхание… Вдруг он снова открыл глаза и еле слышно прошептал:

— Хочу видеть твою мать счастливой… А счастливой она сможет быть только с Патриком… Извинись перед ней… Пообещай мне… — Он резко замолчал, прикрыв глаза.

Шон испугалась и закричала что есть силы:

— Папа! Папочка!

На ее крик вбежала сестра, она, не церемонясь, выпроводила Шон за дверь со словами:

— Идите, идите, девушка, ему нельзя переутомляться.

— Он не умрет? — испуганно посмотрела на нее Шон.

— Разумеется, нет. Он просто слишком слаб. У него была большая потеря крови.

Шон стояла в коридоре госпиталя, и в ее подростковой душе что-то медленно переворачивалось. В ее голову стали приходить более зрелые и серьезные мысли…

Рейчел очень изменилась за последнее время. Она больше не улыбалась и мало разговаривала. Поначалу где-то в глубине души она надеялась, что Патрик позвонит. Как ненормальная летела на все телефонные звонки. Когда телефон молчал, просто снимала трубку и слушала длинный бездушный гудок, проверяя работу связи.

Он не звонил.

Патрик исчез из ее жизни, будто его и не было.

И несколько дней спустя она окончательно утвердилась в мысли, что пришел конец ее счастью.

Она совсем упала духом.

Ей казалось, что время остановилось для нее навсегда. Все краски жизни потухли в одночасье. Ее больше не радовал ее ресторан. Ее ничего не радовало. Хоть и без радости, но она стала еще больше работать, стараясь домой приходить как можно позднее. Когда же приходила, то шла в ванную, принимала душ и сразу ложилась спать.