Читать книгу "Отторжение - Инна Тронина"

— Было. — Я изо всех сил старалась говорить ровно. — Но…

— Никаких «но» моим уставом не предусмотрено. И хватит чистоплюйствовать! Хочешь, расскажу, кто такой Ронин?

— Интересно, конечно, — промямлила я.

Андрей вдруг стремительно вышел из комнаты. Я не знала, что он сейчас притащит. Может быть, человеческую голову в пластиковом мешке. Но шеф всего лишь снял пальто и разулся. Потом пришёл с большой картофелиной в одной руке и ломтем хлеба с солью — в другой.

— Итак, я использовал разные каналы, — жуя, начал Озирский. — но все — одинаково надёжные. Мелкие отклонения общую картину не меняют. Как известно, на стороне Кремля в те дни железно стояло только МВД. Кадры для наиболее ответственной и грязной работы брались именно оттуда. Министерство безопасности явно противилось происходящему. А потом вообще отказалось выполнять преступные приказы. У всех на памяти случай с группой «Альфа». Водились за чекистами и более мелкие прегрешения. Армия тоже колебалась. Министр обороны долго занимал выжидательную позицию и определился лишь в последний момент. А режиму требовались жёсткие умелые исполнители, умеющие хранить тайны.

Озирский доел картошку и хлеб, вытер пальцы носовым платком. Двинув своим мощным кадыком, он продолжал.

— Служащие двух других силовых ведомств в решающий момент могли подвести. Я не сбрасываю со счетов использование других формирований, которым поручались провокации и даже убийства. Это боевые отряды коммерческих структур. Например, уголовники, переодетые в камуфляж, изображающие милицию и ОМОН. Ну, и всякие прочие вооружённые группы…

Андрей замолчал и внимательно взглянул мне в глаза. В принципе, всё это я знала — кроме разве что мелочей. Но понимала, что всё сказанное — только вступление, а главное впереди.

— Только сейчас я выяснил, что самое страшное осталось за кадром. Насилие, творимое в пресненских дворах и подъездах, так и не стало достоянием гласности. Что же касается свидетельских показаний, наших с тобой впечатлений… Чем мы докажем, что говорим правду? Как убедим следствие, что не придумываем, не приукрашиваем, не преувеличиваем? То есть, официально всего этого как бы не было.

Андрей запрокинул голову на спинку кресла. Теперь он говорил, словно читал написанное на потолке.

— Я ещё пятого октября, когда мы возвращались из Дома на Звенигородку, заподозрил, что вся вакханалия — не случайность. Не обычная оргия пьяных победителей, которым отдали если всю Москву, но один её район на разграбление. Всё происходило по дьявольскому плану, над которым поработал мощный, безжалостный мозг. Подумай — под покровом темноты, в подвалах, в подъездах, за заборами… Тут и свидетели не страшны. Всегда можно сказать, что они не разглядели, не поняли, не расслышали. Просто люди очень нервные. Днём танки стреляли, вот им вечером со страху и померещилось.

Шеф опять сделал паузу. Я молчала — не знала, что говорить. Тем более, до главного он пока не добрался.

— Я намывал эти сведения, как старатель — золотой песок. И, наконец, выяснил — дикими расправами непосредственно руководил некто Андронов. Полковник Андронов Антон Александрович. Вместе с прочими многозвёздными лицами он заседал в гостинице «Мир». Кстати, за все эти подвиги он был удостоен звания Героя Российской Федерации…

— Значит, ты нашёл его? Вычислил? — Я буквально задохнулась. — И что теперь будешь делать?…

— Погоди, дай договорить. Я проверил всех людей с таким именем и понял, что никто из них не мог быть тем полковником. То грудной младенец, то подросток, то пенсионер, то инженер. Короче, получалось, чтототАндронов в Москве не прописан. Я особенно не удивился. Тогда в Москву нагнали ОМОН и милицию из других регионов. Все подразделения были сводные — комплектовались с бору по сосенке. Я приготовился разыскивать Андронова в каком-нибудь другом городе. И вдруг, через друзей на Петровке, неожиданно выяснил его настоящую фамилию.

— Ронин? — догадалась я.

— Именно. Слог «рон» объединяется эти фамилии. А звать его действительно Антоном… Чёрт, даже спокойно говорить о нём не могу! — признался Озирский. — Он и разработал тот самый сценарий. Фишка была в том, чтобы привлечь к расправам с мирными людьми натуральных отморозков. Он лично договаривался с главарями банд о сотрудничестве. Всё увиденное покажется людям страшным сном, о котором лучше не рассказывать. Всё равно никто не поверит. Чудовищная реальность отторгается человеческим сознанием. При дневном свете ветер разорвёт все воспоминания в клочья. Они растают, как туман. Как грязные сугробы по весне. Ведь не может быть такого в Москве, не может! Чтобы свои убивали своих, да ещё так жестоко…

Андрей взял со стула вязанные Откины башмачки, стал внимательно их рассматривать. Я выстирала их вчера и потом долго сушила над плитой.

— С третьего октября Ронин и его подручные были свободны от ответственности перед людьми и совестью. А уж о законе и говорить нечего. Вышел высочайший указ, который разрешал всё. За сутки полковник и компания успели свыкнуться со своей неприкосновенностью, неуязвимостью, всесилием. В те дни на подавление выгнали всех — и внутренние войска, и ОМОН, и простых ментов, а также МУР и РУБОП. Так вот, как оказалось, полковник Ронин — мой бывший коллега. Он тоже боролся с организованной преступностью. Кстати, этим он занимается и сейчас. А год назад он образцово справился с заданием. Руководил спецгруппой, предназначенной для выполнения особо важных поручений. Все члены группы имеют номера и псевдонимы. Они даже не знают настоящих имён друг друга. На их командира я вышел лишь чудом. Видно, ему судьба поплатиться за всё. Группа эта и похитит, кого надо, и обработает нужного человека. Разное ещё они делают — не в том суть. «Погружаются» ронинцы часто. Агентура у них мощная. Бандиты предпочитают с ними договариваться. Вот тогда и договорились. В спецгруппе есть пять женщин, выступающих, как правило, в роли приманки. Все они имеют спецназовскую подготовку. Структура подчиняется напрямую министру внутренних дел. По крайней мере, мне так сказали.

— Андрей, объясни, что тебе нужно! — взмолилась я. — Мне ещё бельё стирать…

— Ну, бабы! — присвистнул шеф. — Им такое говорят, а они — бельё стирать. Небось, когда с Сашком в постели кувыркалась, о белье не думала.

— Андрей, мы же не успели ничего, — призналась я. — Прости и забудь. Это больше не повторится.

— Прощение не только попросить, но и заслужить надо, — назидательно сказал шеф. — Да, я тебе не муж, и потому ревновать не могу. Но я год назад сидел с тобой в одном окопе. И потому отношусь к тебе, как к боевому товарищу. А с них всегда особый спрос. Так вот, службист и умник Ронин никогда не халтурил. Всегда выполнял задание только на «отлично». Знаешь, что он в те дни сказал коллегам?

— Что? — У меня уже гудело в голове.

Но нужно было заслужить прощение — любой ценой. Иначе я могу потерять Андрея навсегда.

— Он вспомнил, как жил в клопастых общагах. И потому был вынужден заниматься истреблением паразитов. «Когда моришь клопов, яд надо пускать в каждую щёлку. Иначе весь труд пойдёт насмарку». Это его подлинные слова. Так и на Пресне полковник работал. Аккуратно и вдумчиво, чтобы ни один баррикадник не ушёл. Да и простым жителям досталось, как следует. Своей группе и данным в подчинения уголовникам Ронин поставил предельно ясную задачу. Судя по отзывам коллег, он выделялся именно привычкой тщательно планировать любое своё действие, анализировать, обобщать, изобретать. Он схватывал каждую мелочь на лету и тут же встраивал её в цепь логических рассуждений. Мгновенно уловив суть профессии карателя, Андронов в очередной раз показал пример смекалки, выдержки и дисциплины. Он знал, что уголовники — самые подходящие исполнители. Озлобленные, засидевшиеся без привычных дел, просто сексуально изголодавшиеся, они пойдут на всё. Отсюда и столько случаев изнасилований…