Читать книгу "Надеюсь и жду - Диана Гамильтон"

— Не стоит лгать, — произнес он. — Что это за любовь, если отцу неродившегося ребенка, предпочитают человека, который способен дать более обеспеченную жизнь? — Его губы сурово сжались, и он угрюмо процедил: — Я иду в дом, а ты можешь оставаться здесь, если хочешь!

Клодия догнала его прежде, чем он вышел на открытый берег, вцепилась в его руку и рванула к себе. Она не намерена проглатывать подобные обвинения — только не от него!

— Как ты смеешь обвинять во лжи меня? Это ты лгал мне с самой первой нашей встречи! — Он глядел прямо перед собой, не удостаивая ее ответом. Но когда она воскликнула: — Ты разыгрывал передо мной комедию, притворяясь бездомным бродягой, а сам имел огромное состояние! — то увидела, как его щека нервно передернулась, и поняла, что задела его за живое.

Адам повернулся и взглянул на нее. В его глазах застыло горькое выражение, он произнес голосом, полным мрачного сарказма:

— А зачем я это делал, как ты думаешь? — Эмоции, наконец-то, одержали над ним верх, слова зазвучали возмущенно и зло. — Мне еще не исполнилось двадцати, как меня начали преследовать женщины. Их интересовал не столько я, сколько мое состояние и будущее положение главы компании «Халлем». Это был тяжелый урок, тем не менее, я усвоил его достаточно быстро. В то лето я решил дать себе передышку и побыть самим собой. С семилетнего возраста мою жизнь планировал за меня мой дядя. Тогда я только что получил степень бакалавра архитектуры и землеустройства, и намеревался все лето бродяжничать, подрабатывать, где придется, — как следует отдохнуть, прежде чем взваливать на себя обязанности по руководству компанией. И что из этого вышло? — Он горько усмехнулся. — Я встретил тебя. И влюбился. Я никогда не был так счастлив! Ты отвечала мне взаимностью, так, по крайней мере, утверждала. Ты любила именно меня, а не богатство Халлемов. И пообещала выйти за меня замуж. Я уже собирался рассказать тебе правду о себе, но ты опередила меня, объявив, что все между нами кончено, что подыскала себе кого-то другого, с приличной работой и счетом в банке. Ты оказалась еще хуже, чем остальные. Ты ждала моего ребенка! — Его глаза пронзили ее насквозь. — Повтори теперь, что не переставала любить меня!

— Это правда! — крикнула Клодия. Теперь, услышав его толкование причин разрыва с ним шесть лет назад, она поняла, что практически не имеет шансов разубедить его. — Я любила тебя, неважно — с деньгами или без. Я узнала, что жду ребенка, только после твоего ухода. У меня не было возможности разыскать тебя. И по правде говоря… — она запнулась и замолчала, но следовало быть честной до конца, поскольку потребность в правде была единственным, что оставалось еще между ними… — в то время, я не хотела этого делать.

— И ты стала женой Фавела, — подытожил он тоном прокурора, зачитывающего обвинительный приговор.

В его глазах она была, безусловно, виновна.

— Я уже объяснила тебе, почему. — Шторм стихал, но ее голос прозвучал едва слышно. Она, как могла, придала ему твердости. — Я только не сказала, почему решила тогда порвать с тобой.

— А ведь и правда, — сухо отозвался он. — Возможно, тебе не приглянулся цвет моих глаз или же ты сочла, что я ношу слишком большой размер обуви.

— Не надо, Адам! — Она взглянула на него умоляюще огромными, как два голубых озера глазами, слишком большими для бледного, осунувшегося лица. — В тот день я увидела, как ты пулей вылетел из спальни Элен… — Она едва не остановилась на этом, глубоко устыдившись своей юной слабости, но заставила себя продолжать: — Она сказала, что ты пытался соблазнить ее, узнав, что Гая нет дома. И еще она сказала, что ты связался со мной только потому, что хочешь выгодно жениться, но, на самом деле, пылаешь страстью к ней.

— И ты ей поверила!

Его глаза возмущенно вонзились в нее, жесткие черты лица выразили непреодолимое отвращение.

— Тогда — да. У нее было все то, чего не хватало мне, — изящество, безупречные манеры, красота, — призналась Клодия униженно. — Я не видела причин, которые могли заставить ее солгать. Тогда я не знала, на что она была способна. Мы с ней всегда ладили, у меня и в мыслях не было, что она может обмануть меня, подобным образом. Откуда мне было знать? Но я еще раз обдумала все это после того, как… как мы снова встретились, принимая во внимание, что собой представляли Элен и Тони. Лжецы, обманщики! И я теперь не верю ни единому ее слову.

Он поднял на нее тяжелый взгляд.

— Какое достижение! К твоему сведению, с тех пор, как я устроился к вам на работу, она, не переставая, заигрывала со мной, если только не уединялась на несколько часов с мужчиной, за которого ты, впоследствии, решила выйти замуж. Меня тошнило от нее! А в тот день, о котором ты говоришь, — кажется, это был худший день в моей жизни — она попросила меня зайти в ее комнату, чтобы закрепить расшатавшийся карниз. — Его губы презрительно скривились. — Она ждала — скорее раздетая, чем одетая. Предложила мне немного развлечься, «как принято у взрослых людей», уверенная в том, что с ее падчерицей-подростком я многого недополучаю. Она заметила, что мы проводим вместе время, и недоумевала, что я нашел в «этой примитивной толстухе», как она выразилась, разве что заинтересован в ее наследстве. Я пришел в бешенство, наградил ее несколькими нецензурными эпитетами и, как ты правильно заметила, пулей вылетел из комнаты, а она, вслед, велела мне выметаться из поместья, и немедленно. Я уже давно подозревал, что между ней и Фавелом что-то есть, и не мог вынести мысли, что такой порядочный почтенный человек, как твой отец, связан с подобной дрянью. Естественно, я вышел из себя! А твоя, так называемая, любовь оказалась не настолько сильна, чтобы заставить тебя прийти ко мне, и выслушать историю в моем изложении. — Суровые складки у его губ, яснее ясного, выражали его отношение к случившемуся. — Ты не верила мне, ты предпочла поверить этой женщине. Даже не сочла нужным объясниться со мной.

— Я очень виновата! — Этим уже не исправить сделанного, но что еще можно сказать! Клодия низко склонила голову. Она заслужила все его горькие слова. — Мне почти нечего сказать в свое оправдание. Но вспомни, я только что окончила школу, и была слишком наивной, романтически настроенной, девчонкой. Считала, что Элен любит отца, у меня не было основания считать, что она лжет. Откуда мне было знать, что люди способны на такие поступки. Я чувствовала себя глубоко оскорбленной и в то же время, была, достаточно горда, не собиралась хныкать и унижаться перед тобой, хотела тоже чем-то отплатить тебе. Я же не знала тогда, что тебе вовсе не было надобности жениться ради денег. И, между прочим… — произнесла она уже тверже, ведь и он отчасти был виноват в этом фатальном недоразумении, — при первой нашей встрече, ты подробно расспрашивал меня о поместье, выпытывал, каково сознавать себя богатой наследницей.

— Да, именно так! — Его взгляд оставался осуждающим, ее слабые попытки оправдаться ничуть его не тронули. — Мы с тобой находились в одинаковом положении. Мне интересно было узнать, не чувствовала ли ты, как чувствовал я в то время, что ответственность перед семьей и заботы по управлению обширным имуществом, не сулят легкой жизни.