Читать книгу "Скальп врага - Иван Сербин"

— Читал? — засмеялся второй, помогая приятелю. — Да ты хоть знаешь, как книжка-то выглядит, чучмек? Небось, кроме «Мурзилки», в руках отродясь ничего не держал.

— Да ладно.

Вдвоем они шустро сбросили тела с платформы, поспешили на помощь Тощему, не прерывая при этом разговора.

— Читал он, — передразнил на ходу второй. — Жрешь целыми днями, как слон. Тебя если грохнут — тонна, наверное, этого добра вывалится.

— Это ты про что? — насторожился первый.

— Да про г…о, вот про что.

— А из тебя не вывалится, что ли? — обиделся первый.

— Нет, — покачал головой второй. — Я мало ем. А после дела вообще никогда. Не могу. Хоть чего давай, кажется, от всего дерьмом прет. Я после работы на бабу люблю залазить, — сообщил он. — Стоит, как кол.

— Ну да, — без особой охоты согласился первый.

Втроем они управились довольно быстро. Через пару минут Ляпа и оба его спутника оказались под платформой. Не влезали только ноги одного из «волопасов». Торчали здоровенные — сорок пятый, не меньше, — кроссовки, хоть ты тресни. Как ни старались «бультерьеры», а залитые кровью ступни настырно вываливались из-под платформы.

— Да хрен с ним, — наконец буркнул Тощий. — Пусть торчат. Все равно никто не увидит.

«Бультерьеры» только пожали плечами. Им-то было все равно. Увидят — не увидят, какая разница?

— Камнями присыпь, — приказал Тощий, кивнув на кроссовки. — Сильно не надо, так, чтобы только в глаза не бросались.

Первый из «бультерьеров» послушно нагреб ногой гравия, заваливая кроссовки, наклонил голову к плечу.

— Нормально вроде? — не то спросил, не то оценил.

— Сойдет, — согласился Тощий. — Гильзы соберите.

— С дежурным-то чего делать? — беспечно спросил первый, мотнув лобастой башкой в сторону маячащей вдали диспетчерской будки, собирая гильзы. — Он же со своей вышки небось видел все.

— Да хрен ли он там видел? — отмахнулся Тощий. — Лиц все равно не разглядел. Далеко.

— А если у него дальновидность?

— Дальнозоркость, село неасфальтированное, — поправил второй, отдуваясь.

Он утер со лба обильный пот и принялся обмахиваться полой рубашки.

— Хоть дальнозоркость, хоть близорукость, — ответил Тощий. — Один хрен, далеко слишком.

— Это точно, — согласился второй. — Да и неохота. Жарко что-то сегодня.

— Все, поехали, — скомандовал Тощий. — И так слишком долго возились. Скоро электричка подойдет.

Троица поднялась на платформу, торопливо зашагала к дальнему углу вокзала, откуда можно было выйти на привокзальную площадь.

* * *

За «восьмеркой» пришлось ехать к управлению. Дань дружбе. Лемехов заглянул в дежурную часть, забрал оставленные Гришей Панкратовым ключи и поехал к вокзалу.

Проглянуло вдруг радостное солнце, пригрело. Влажные темные пятна на асфальте парили совсем не по-осеннему. Видать, начиналось припозднившееся в этом году бабье лето. Кусты, деревья вспыхнули невероятно ярким, рыжим пламенем, аж в глазах зарябило от этакой красотищи. Ленивый ветерок, под стать солнцу, теплый и мягкий, мел по тротуарам золото опавшей листвы, заставляя дворников материться сквозь зубы. Кому красота, кому работа.

У вокзала Лемехов с лихой визгливой пробуксовочкой загнал «восьмерку» на платную стоянку, показал безразличному «сборщику» удостоверение и зашагал к летней кафешке, доживающей последние денечки. Синий тент с белым, всем знакомым рисунком и надписью через прорезиненный борт: «Балтика». Изнутри доносилась попсовая музычка, шум голосов. Утро, а смотри ж ты, многолюдно. Кто отпаивается после вчерашнего, кто деловые переговоры ведет. Пахло питой, шаурмой, шашлыками, еще чем-то мясным. Вдоль площади — палатки однотипные. Еда, еда, еда. Прямо Золя. Чрево Парижа в натуре.

Шумно. Вокруг люди, шагу не сделаешь, чтобы не задеть кого-нибудь. У главного входа носильщики травят друг другу байки. Тележки — стадом, в двух шагах. И ни на одной нет ценника. Спроси «сколько» и предусмотрительно ухватись за стенку, чтобы не упасть. Дальше — таксисты. Машин вереница. Повезут хоть на край света. А пока сидят в передней старенькой «Волге», играют в карты. Еще дальше «Паджеро». В салоне — четверо. Стекла затененные, но в лучах прострельного солнца, на фоне светлой вокзальной стены, видны размытые силуэты.

Лемехов быстро прошел мимо, нырнул в дверной проем летней кафешки, огляделся. Тот, с кем он встречался, сидел за дальним столиком, у затянутого мутноватым полиэтиленом окошка. Столики пластиковые, шаткие, дешевые, на сезон. Человек безразлично смотрел в окно и пил пиво прямо из горлышка. Курил, зажав сигарету в тонких нервных пальцах.

Человек этот был известен в определенных кругах под погонялом Мелех. Когда-то, лет пять назад, Мелех крутился в криминальной среде. Не активничал, а так, на подхвате. Но сколько веревочке ни виться… Оправдывая мудрость поговорки, в одной из разработок зацепили его. Не повезло. И идти бы Мелеху годика на три-четыре зону топтать, кабы не «добрый дядя» Лемехов. В общем, всем понятно было, что Мелех — мелкая сошка и толку сажать его никакого. На воле от него могло быть пользы куда больше. Такие мелкие проныры, как правило, знают все о происходящем в городе. Информацию дают они вполне достоверную, хотя и приукрашенную собственными домыслами. Одним словом, после недели задушевных бесед Мелех согласился сотрудничать с органами в лице оперативника Антона Лемехова. Несколько раз он давал вполне ценные сведения, но потом сотрудничество как-то само собой сошло на нет. И Мелех активности не проявлял, и Лемехову он был не особо нужен. В общем, заглохло общение. Вплоть до сегодняшнего дня.

— Привет, — Лемехов придвинул стул, сел.

— Наше вам, начальник, — на лице бывшего шустрилы была ясно написана огромная, прямо-таки безразмерная «радость». — Пивка, водочки, коньячку? — предложил для порядка, как-никак был хозяином заведения. — Покушать чего-нибудь?

— Коньячку я и без тебя найду, с кем выпить, — парировал Лемехов. — Что-то ты, Мелех, неважно выглядишь. Похудел. Жизнь обычного гражданина не впрок пошла?

— Где они, обычные? Да и с чего тут толстеть? — Собеседник мотнул головой, разом указывая на окружающую привокзальную жизнь. Лицо у него было сухое, глаза невеселые, высокий, ростом с Лемехова. — Беготня, суета. Ваши заедают, налоговики, шушера разная. Что ни день, то инспекция какая-нибудь. То санэпиднадзор, то пожарные, то еще какая-нибудь зараза. И каждому конвертика в карман мало, сумочку с собой собери. Коньячок чтобы, балычок, икорка, как положено. Глянет, еще и поморщится. Он, вишь ты, красную не жрет, падло, ему черненькую подай.

— Но берут? — усмехнулся Лемехов.

— Ага, в зубах тащат, — зло поморщился Мелех. — Хрен вырвешь. Да хоть бы «спасибо» говорили, а то ведь такую рожу скорчит — прямо большое одолжение сделал. Оклад-то у него, мышь с голоду сдохнет. Семи «кать» на круг не набежит, задохнется, а морда — в дверь хрен просунешь, щеки за косяк цепляются.