Читать книгу "Кровавые жернова - Андрей Воронин"

– Заглуши! – крикнул Полуянов.

– Что? А, понял…

Мгновенно воцарилась тишина, и стало слышно, как журчит вода в источнике.

– Хозяин объявился! – сообщил экскаваторщик и, отряхнув руки, вытер их о штаны, словно с ним кто-то собирался здороваться за руку.

Полуянов и Краснов всегда держали дистанцию со строителями. Сегодня руку пожмешь, а завтра пить вместе предложат. За руку здоровались и выпивали только с прорабом.

– Петрович где?

Экскаваторщик посмотрел на небо, словно Петрович порхал где-то в облаках. Полуянов и Краснов чисто машинально тоже закинули головы. В небе кружил ястреб.

– Петрович постираться пошел на речку, помыться. Выходные все-таки.

– Остальные где?

– С утра все были. Раствор вышел, мужики решили новый не забалтывать. Мы сегодня рано начали, с рассветом.

Краснов деловито подошел к стене и провел пальцами по шву между кирпичами. Раствор был свежий.

– Ты смотри, точно работали. Найди прораба.

Прораба Краснов недолюбливал. Петрович был прорабом советской закваски, старым, прожженным. Поймать его на чем-либо было невозможно, все у него сходилось, каждой цифре он мог придумать объяснение.

Отыскал его Полуянов. Он любил пристраивать на работу в свою фирму родственников, друзей, знакомых. Петрович приходился каким-то дальним родственником секретарше Нине, она его и рекомендовала. Жил он в Лихославле, куда наведывался только на выходные. В будние дни ночевал в строительном вагончике, договорившись с Полуяновым.

Петрович, как настоящий начальник, не сразу бросился встречать хозяев. Он достирал в реке вылинявшую рубашку, прошедшую с хозяином не одну стройку. Рубашку развесил на кустах, надел пиджак на майку, сунул босые ноги в туфли и только после этого вышел на тропинку.

– Я же говорил, тут Петрович! – воскликнул экскаваторщик, дыша в сторону.

– Что у нас здесь, рассказывай, – строго сказал Краснов.

Петрович принялся обрисовывать масштаб стройки. Послушать его, так здесь не маленькую гостиницу строили, а ремейк плотины ДнепроГЭС. Минут десять Краснов слушал, понимая, что Петрович будет говорить до тех пор, пока его не остановишь. Раскатал чертежи на капоте джипа, придавил их по углам обломками кирпича и ткнул пальцем:

– Неужели и правда повсюду два метра торфа?

– Кое-где и два двадцать. А кое-где метр девяносто. Все выкапывать придется, сколько бы его ни было. Вы же не хотите, чтобы бассейн трещину дал, и чтобы вода рыжая была?

– Нет, не хотим, – сказал Краснов, – но и лишние деньги платить не намерены.

– Вот поэтому и задержка, – вздохнул Петрович. – Оно на стройке всегда так, все предвидеть невозможно.

Марина пошла к реке. Пару раз на тропинке она обернулась, словно Звала взглядом Антона последовать за собой. Но тот сделал вид, что не заметил этого. Женщина сняла босоножки, села на мостки и опустила ноги в прохладную воду.

Она прикрыла от удовольствия глаза, так ей стало хорошо – бревна теплые, извивающиеся по течению водоросли приятно щекотали пятки.

Иногда маленькие рыбки, проносясь стремительной стайкой, задевали ступни, и Марина вздрагивала от неожиданного удовольствия.

Послышалось блямканье велосипедного звонка, и на стройку влетел Григорий Грушин. К багажнику велосипеда веревкой была примотана старая хозяйственная сумка, из которой выглядывала синяя пластиковая крышка двухлитровой банки. Гриша лихо затормозил на велосипеде, прислонил его к штабелю кирпича и принялся махать рукой, подзывая к себе экскаваторщика.

Тот покосился на прораба, Краснова, Полуянова, склонившихся над чертежом, и боком решил про-" скользнуть к Григорию.

Когда между ними расстояние сократилось до шага, экскаваторщик зашипел:

– Ты чего приперся? Не видишь, что ли, начальство наскочило, а еще время рабочее!

Полуянов, увидев Григория, улыбнулся и первым поздоровался с ним, как-никак, одногодки, вместе в школу ходили.

– Ты чего приехал?

– Да вот.., это… – Гриша не умел врать.

– Самогон привез? – положил ладонь на синюю пластиковую крышку Полуянов.

– Угу.

– Свой?

– А то чей же? Я в деревне покупать не стану, если уж не выкрутка, то у сестры попрошу.

– Хороший?

– Градусов пятьдесят точно будет.

– А мягкий?

– Как молоко парное, – Григорий посмотрел на экскаваторщика, чтобы тот подтвердил.

– Хороший, – сглатывая слюну, сказал экскаваторщик.

– Угостишь?

Григорий задумался.

– Компания большая, надо еще смотаться.

– У нас выпивка есть, нам попробовать, хочу друзей угостить. Я им всю дорогу рассказывал, какой самогон в Погосте делают.

– У нас лучше всех, вода хорошая. Такой воды нигде в округе нет, – хвастался Григорий.

– Я так понимаю, – прищурившись, говорил экскаваторщик, – копать больше не будем, во всяком случае сегодня?

– Думаю, нет, – сказал Полуянов, глядя на синюю крышку.

Петрович чутко улавливал настроение работодателей. Через пять минут на берегу реки уже стоял импровизированный стол – двое козел, на них хорошо струганные половые доски.

Марина накрывала на стол. Все уже было порезано, оставалось только разложить в пластиковые тарелки. Григорий с экскаваторщиком устроились неподалеку, от приезжих их отделяли кусты. От старой ивы падала тень, вот в ней и устроились.

Краснов собственноручно разлил самогон по пластиковым стаканам. Себе плеснул чуть-чуть, на два пальца, попробовать.

– Ну, за приезд, – сказал Петрович и, чокнувшись, мигом осушил стакан.

Тут же бросил взгляд на бутылку коньяка.

К самогону он был привычен и не считал его чем-то экзотическим.

Марина осторожно понюхала напиток, словно в стаканчик была налита соляная кислота, и брезгливо наморщила нос.

– Керосином пахнет, – наконец поставила она жестокий диагноз.

– Быть того не может! – Полуянов помочил язык в продукте. – Пивал я, конечно, и лучше, но и этот неплох. Только теплый. Хотя холодный самогон – чистое извращение. Лучше всего его пить теплым, прямо из-под крана змеевика.

Краснов выпил и почувствовал, как мгновенно расширились сосуды, а назойливая головная боль сразу улетучилась.

– Ну? – глядя на Марину, спросил Полуянов. – Как тебе?

– Никак не могу решиться.

– Давай одним махом. Это тебе не вино и не коньяк.