Читать книгу "Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный"

— Ни на секунду нельзя самого дома оставить, — укоризненно сказала она мужу, — прямо, как дитя малое. Когда уже ты к порядку приучишься? Где ты сегодня целый день был? Почему трубки не брал?..

— Ай, ай, ай, Пашенька, какой непослушный мальчик! — запричитал я в такт её словам. — В следующий раз если будешь так себя вести, — на бутылочку не получишь. Разве так можно, хороший ты мой?

Тамара Михайловна резко остановила свои действия и осенила меня немного удивлённым взглядом. Мои кривляния она наверняка истолковала не иначе, как камешек в свой огород. Я понял, что это ей не совсем понравилось, и сразу же попытался сменить пластинку.

— Извините, это ваш предмет утвари? — В моих руках ловко возник как из цилиндра фокусника нож-бабочка.

— Наш, — с широко открытыми глазами ответила женщина и тут же прикрыла ладонью рот. Я не мог не полюбоваться её красочно пылающим лицом, — в момент своей растерянности она была просто прекрасна, хоть портрет пиши. — Боже мой, Паша, неужели ты опять…

Договорить она не успела. Насупленный супруг, словно ужаленный со стороны сидения стула сорвался с табуретки и, схватив стоящую на столе бутылку за горлышко, подскочил ко мне.

— Отдай, сука, сюда! — завопил на весь голос. — Убью гада!

Подобный поворот событий уже не носил для меня неожиданного характера. Я вовремя отклонился в сторону. Бутылка просвистела совсем рядом с головой и громко звякнула о косяк находящейся за спиной двери. Осколки разлетелись в разные стороны, к счастью никого из нас не задев.

— Паша, что ты делаешь?! — в глазах несчастной женщины возник вполне естественный испуг. Она стояла на одном месте, не в силах пошевелиться, и дрожала как осенний лист.

На этот раз я решил противника не жалеть. Два резких удара, — один в солнечное сплетение, второй — боковой в шею, заставили его быстро потерять равновесие и принять горизонтальное положение на полу.

— Сука!.. — Поверженный Паша с огромным трудом смог процедить из себя последнее слово.

— Молчи, гад! — злостно рявкнул я, потирая забитые костяшки на правом кулаке. — Ещё что вякнешь, — заткну навечно!

— Пожалуйста, не надо! Не трогайте его! — Женщина бросилась ко мне и ухватила меня за руку. — Он больше не будет такого делать, он пьяный — сейчас заснёт и вас не тронет. Только, пожалуйста, не бейте его.

Я посмотрел на слёзы, образовавшиеся в её глазах. Чисто по-человечески мне было Тамару Михайловну искренне жаль. Не укладывалось только одно в голове, — как такая симпатичная, как говориться, в полном соку женщина могла жить с подобным пьяницей и дебоширом? Хотя, если разобраться, то с мужиками подобного типа половина женщин всей нашей страны живет.

— Хорошо, пусть лежит, — согласно кивнул я, не сводя глаз с распластавшегося на полу человека. Его глаза были покорно закрыты, словно у трупа, но отдающий синевою нос продолжал прерывисто сопеть. Незначительные колебания груди и живота также подтверждали тот факт, что он все-таки дышит. Последние полстакана оказались решающими в его судьбе на остаток нынешнего вечера.

Разве я мог предположить хотя бы полчаса назад, что попаду сегодня в такую пикантную ситуацию? Нет, явно мой прыжок под подъездом в грязь явился далеко не добрым знаком.

— Это я виновата, — опустила голову стоящая рядом женщина. Она немного отошла от шока и теперь вытирала слёзы. — Ведь Антонина предупреждала меня, что вы сегодня придёте. Почему я не освободилась раньше? Могла хотя бы его с утра предупредить, что опоздаю… Хотя зачем предупреждать? Он что, позавчера родился? Не знает, какая у меня работа?

Тамара Михайловна прощупала у мужа пульс, после чего, переступив через пьяное тело, отошла к умывальнику и с жадностью выпила стакан воды.

— А кем вы работаете? — спокойно спросил я, пытаясь привести раздражённую женщину в нормальное состояние.

— Директором школы, — без каких-либо эмоций ответила она, заставив меня немного опешить. Случай сожительства в этой семье был просто уникальный. — Да, да, не удивляйтесь, молодой человек. Я действительно директор семьдесят девятой школы Ишаченко Тамара Михайловна. Преподаю также историю.

Последнюю фразу она сказала с особой гордостью. По всей видимости, её предмет был для этой учительницы важнейшим делом жизни.

— Ну почему же, я вам вполне верю. Вы только ничего не подумайте плохого. — Мне пришлось отставить дипломат, снять куртку и помочь ей убрать с пола остатки разбитой бутылки. — Просто странно, что вы, такая дама, можно сказать, из высшего общества, живёте с таким… Даже язык не поворачивается назвать его мужчиной.

— Какая там дама, какое там высшее общество? — отрешённо произнесла женщина, аккуратно сметая осколки на совок. — Вот оно лежит посреди кухни, моё высшее общество. Сама не знаю, зачем с ним живу. Скорее всего, из-за работы. Ведь я нахожусь на руководящей должности, а высшее начальство не очень то любит, когда мы разводимся.

— Ну, сейчас уже далеко не то время, — возразил я, — жесткой партийной требовательности уже нет, так что любому из нас можно разводиться хоть восемь раз.

— В нашей сфере образования ещё некоторые стереотипы прошлого остались, — тяжело вздохнула она, — я ведь с детьми работаю, а не где-нибудь на производстве. Директор школы должен быть во всех отношениях безупречен.

— Кстати, о детях. — Я оглянулся по сторонам и остановил свой взгляд на почти полностью приведённом в порядок столе. — Что-то не наблюдаю в доме своего подопечного, или подопечную. Я думал, у мамы-учительницы должен быть ребёнок прилежный, который послушно должен ждать дядю-репетитора в своём доме и никуда в это время не выходить. Ваш муж вообще нагородил спьяну, что никаких детей тут нет и быть не может.

Тамара Михайловна высыпала мусор в стоящее в углу ведро и бросила на меня очередной вопросительный взгляд.

— Вам что, разве Юрий Колесников не говорил о моём особом случае?

— Что именно? — я совершенно не понял сути её вопроса.

— Значит, не говорил. — Женщина отложила совок в сторону и села на грубый неотёсанный кухонный стул. — Видите ли, у нас с Павлом Константиновичем, — мужчина, вроде бы услышав о своей персоне, издал громкий душераздирающий храп, — никогда не было детей. Причин я вам объяснять не хочу, — они вам не нужны. В общем, не было, и всё… Потому, наверное, всю себя я и посвящаю работе. А по работе мне необходимо в совершенстве знать хотя бы один иностранный язык. И вот, когда я узнала от подруг, что их детей начал готовить к поступлению в высшие учебные заведения соответствующий репетитор, я тоже попросила, чтобы он поучил немного и меня… Бедный Юрий Иванович. — Тамара Михайловна тяжело вздохнула. — Какое только время жестокое…

— Вы правы, время сейчас опасное донельзя, — с грустью в голосе согласился я. — Ну да ладно, не стоит вешать нос. Юрия все равно не вернёшь. Пока что я займусь вашим обучением, если не возражаете.

— Почему это я должна возражать? — недвусмысленно улыбнулась женщина. Видимо, слово «обучение» ею, так же, как и остальными женщинами, воспринималось по-своему. — Рекомендации у вас хорошие, тем более, что вы близкий друг покойного господина Колесникова, — думаю, мы с вами сработаемся.