Читать книгу "Ведьма для инквизитора [= Стокгольмский синдром] - Татьяна Гармаш-Роффе"

Он спрятал диск в портфель и вернулся в спальню. Снова склонился к телу, но в тусклом свете фонаря он мог мало что разглядеть и сказать точнее, когда наступила смерть… Эксперты приедут и разберутся, что и когда здесь произошло. Похоже, Бориску убили сразу, а обыск делали потом. Он, видимо, открыл убийце дверь сам… Во всяком случае, дверь не была взломана, хотя замки хорошие и дверь укрепленная. Означает ли это, что Бориска знал человека, который пришел к нему? Или убийца представился слесарем, почтальоном, соседом снизу, посыльным (ненужное зачеркнуть)… Занавески не задернуты – скорее всего, убийство произошло позавчера во второй половине дня, когда еще было светло. Ночью осторожный хозяин не открыл бы «слесарю», а утром Бориска был еще жив и говорил с Майей по телефону…

С другой стороны, если его убили сразу, как только он открыл дверь, то почему тело оказалось в спальне? Что-то тут не вяжется. Тогда, допустим, он по каким-то причинам впустил убийцу в дом. Произошел некий разговор. От Бориски – под дулом пистолета, к примеру, – потребовали выдать информацию. Он пошел в спальню, может, там держал приготовленный для Майи пакет? И, как только убийца получил искомое, он выстрелил… Да, но если убийца получил искомое, зачем ему было делать обыск?

Нехотя Кис вернулся к телу, снова осмотрел. Ничего похожего на следы борьбы. Логично, под дулом пистолета не поборешься… Стараясь не дышать, Кис перевернул голову мертвеца. С другой стороны ухо оказалось разорванным и окровавленным. Кис вернул голову в исходное положение.

Тогда вот что получается… Убийца – очень возможно, что тот же самый, который приходил ночью в Венин дом, – потребовал от Бориски документы. Бориска попытался отнекиваться. И тогда убийца прострелил ему ухо… После чего тот счел, что лучше не спорить. Он пошел в спальню и так далее…

А обыск? Может, Бориска сделал неосторожное движение и киллер выстрелил раньше, чем получил пакет с компроматом? Ну да, как же, держи карман шире, – такой аккуратный выстрел при неосторожном движении не получился бы…

Где-то должна находиться пуля, разорвавшая ухо Бориске. По ней можно установить место, с которого стрелял киллер. Но в этой темноте ничего разглядеть нельзя, а свет Кис зажигать не будет. Да ему, собственно, подробности и ни к чему. Самое главное он уже узнал.

Кис перебрал вещи и бумаги, валявшиеся на полу и на кровати. Ни дискет, ни кассет в этой комнате не обнаружилось.

– Что у тебя? – негромко спросил он.

– Пока ничего.

– Еще много осталось?

– Две.

Покончив со спальней, Кис снова вернулся в гостиную. Майя выключила телевизор:

– Ничего интересного.

Что ж, эту квартиру можно было покидать. У Киса оставалось только еще одно, последнее дело. Он направился к телефону.

– Какой номер у Вениного мобильного?

– Зачем тебе? – прошептала Майя.

– Ты ведь с него звонила Бориске.

Майя назвала номер, и Кис убедился, что он благополучно зафиксировался определителем.

– Ну, вот и ясно, как тебя нашли, – сказал он. – Мы можем уходить.

Ответа от Майи не последовало. Он обернулся.

Она сидела на полу, в углу, обхватив коленки руками и уткнувшись в них носом. Юбка прикрывала колени, дурацкий парик закрывал лоб – сейчас в ней не было ничего вызывающего, ничего провоцирующего, ничего от ее обычной нахально-раскованной манеры. Маленькая испуганная девочка.

– Пойдем, – Алексей протянул ей руку.

Она подняла лицо, в глазах блеснули слезы. Ухватившись за руку, поднялась и побрела за ним к дверям, не выпуская его руки. И вправду, «дедушка с внучкой», вспомнил Кис Венины слова.

На улице она прижалась к нему, тихо всхлипывая. Он погладил ее по голове, вернее, по парику.

– Идем. Не стоит торчать под соседскими окнами.

Они поймали машину, но у ближайшего же телефона-автомата Кис велел притормозить, чтобы оставить Сереге на автоответчике короткое сообщение с адресом Бориски.

* * *

Такси привезло их на дачу Киса. Дача была маленькой и старенькой: две комнаты плюс застекленная веранда. Печка, рукомойник с тазом, в сенях ведро воды, удобства во дворе – лачуга против Вениных хором. Пахло деревом и немного плесенью – Кис редко бывал на даче, дом не протоплен, отсырел. Ночь оказалась довольно прохладной, он раскрыл все окна, впуская свежий воздух, и одновременно решил растопить печь, чтобы прогреть дом и прогнать застоявшийся запах плесени. Он провозился долго, отсыревшие дрова не хотели разгораться, но наконец язычок пламени принялся с урчанием облизывать темные поленья.

Они пили чай из облупленных керамических кружек на веранде, за простым столом, сколоченным из досок еще отцом Алексея, под старым абажуром из апельсинно-оранжевого шелка с бахромой. Ночь тепло и уютно разместилась вокруг абажура, как кошка на батарее. Треск огня их успокоил, а чай разморил окончательно.

Алексей ждал на веранде, пока Майя мылась у рукомойника. Он закурил. Слишком много событий произошло за последние несколько дней, и все они никак не желали складываться в ясную картину. Он до сих пор плутал во тьме, на ощупь, выхватывая отдельные факты и не зная, как их соединить с остальными…

– Майя, у вас есть подруга, Алена, кажется? – крикнул он.

– Мы на «ты»! – донеслось до него.

– Ну да. У тебя.

– Имеется такая.

– Она тебе близкая подруга?

– Я не лесбиянка.

– Я не имел в виду…

– Близкая.

– Ты ей доверяешь свои секреты?

– Ну, смотря какие…

– Об этом деле говорила?

– В общих чертах.

– Что значит – «в общих чертах»?

– Сказала, что скоро достану компромат на высокопоставленных лиц.

– И все?

– Кажется, я упоминала, что речь шла о проституции и наркотиках.

– А о Бориске?

– Нет.

– А любовник у тебя есть?

Майя показалась на террасе с полотенцем в руках.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ответь.

– У меня нет любовника.

– Интересно, почему я тебе не верю?

– Наверное, потому что ты недоверчивый.

– Или потому, что ты говоришь неправду?

– Ну, было несколько случайных связей…

– Случайных?

– Проще говоря, я спала с несколькими разными мужчинами. Но они не были моими любовниками.

Кису понадобилось некоторое время, чтобы уловить разницу.

– То есть, кроме постели, вас ничего не связывало? – решил уточнить он. – Никаких отношений?