Читать книгу "Полупарюр - Галина Павлова"

– Потому что я во всем виноват.

– Ты говорил, что и она к тебе привязана.

– Конечно, привязана. Эллочка – моя двоюродная сестра.

– Я не знала.

– Потому что никогда не интересовалась моей жизнью. Так вот, Эллочка приехала по просьбе Яны к Денису. Яна просила Эллу уговорить его вернуться к ней. Но это оказалось совершенно бесполезным занятием. Если бы не я, она давно вернулась бы домой. Но получилось по-другому. Элла видела нас с тобой вместе и быстро сообразила, как я к тебе отношусь и в чем моя проблема. Как всегда в ее голове промелькнула очередная гениальная мысль заставить тебя ревновать. Поэтому мы и начали разыгрывать под ее руководством этот спектакль со страданиями и переодеваниями. Она устроилась в институт и сумела переехать к тебе в комнату, чтобы держать все под контролем. К сожалению, как и в отношении Яны, ее план не сработал. Она уже начала собираться домой, почему-то передумала. Через некоторое время я и вовсе перестал ее понимать. Она изменилась. Стала рассеянной, раздражительной. Постоянно куда-то пропадала. Когда она исчезла совсем, я, действительно, начал очень волноваться. Я же не знал, что она начала претворять в жизнь следующий свой гениальный план, связанный с драгоценностями. Кроме того, мне постоянно звонила ее мать и спрашивала о ней. А что я мог сказать?

– И начал во всем обвинять себя, – в этом был весь Горох. Всегда за всех в ответе, как пионер.

– А потом… Я же сам вас с Денисом познакомил! Все безнадежно, правда? Я, действительно, пустоголовый Горох, – продолжал истязать себя Игорь.

Боже мой! Когда же окончатся эти сутки. С утра прошлого дня на меня падают неожиданности, как конфетти на маскараде. И нет этому конца. И с каждой новой неожиданностью я становлюсь все более одинокой. Я заглянула в глаза Игорю и увидела в них свое отражение, ласково прикоснулась к его плечу, и он резко отодвинулся от меня.

– Слушай, Горошек. Давай пойдем спать. Мы слишком много наволновались сегодня. Это просто стрессовая ситуация выбила нас из колеи. Я совершенно ничего не соображаю. Завтра на свежую голову разберемся во всем. Но чтобы ты спал спокойно, могу сказать, что с Денисом у нас все окончилось, так и не начавшись. Вставай. Ты сейчас примерзнешь к скамейке.

Игорь покорно кивнул, и мы двинулись каждый в свою комнату.

* * *

В кровать я, конечно же, ложиться не стала. Глупо ложиться спать, если через час тебе уже нужно быть в институте. Я села за стол, включила лампу и попыталась хотя бы что-нибудь подготовить к семинару по истории. Идея была провальной с самого начала. Вместо смысла слов, прочитанных в книге, я видела только буквы, которые не хотели складываться в слова. Вместо этого в голове прокручивались последние события. Денис, в общем, не удивил меня. Глупо было рассчитывать на что-то другое. Мне было горько, но потрясения я не ощущала. Но Горох! Простой и понятный, почти родной и такой предсказуемый, и вдруг он – «Поэт», эрудированный, ироничный, загадочный. Я попробовала представить Игоря, сочиняющего стихи. Нет. Все безнадежно. Образы не сливались. Воспоминание об Игоре не вызывало волнения ни духовного, как при общении с «Поэтом», ни телесного, как при общении с МММ. Эллочкина идея заставить меня посмотреть на Горошка другими глазами не сработала. Он навсегда останется для меня только другом. Однако я сильно сомневалась, что он на это согласится. Поэтому можно было заключить, что итогом дня была потеря одного потенциального возлюбленного, одного очень близкого друга и одного виртуального поклонника. В сумме получался нуль. У меня не осталось никого, с кем мне хотелось бы общаться. На душе было отвратительно, и страшно жалко себя. Я, наверное, поплакала бы, но для этого эмоционального всплеска слишком устала, и мои чувства несколько атрофировались.

Говорят, чтобы выйти из состояния депрессии, нужно сначала поддаться ей и упасть на самое дно отчаяния, оттолкнуться от него и снова вынырнуть на поверхность нормального бытия. Следуя мудрому совету, я попробовала убедить себя, что жизнь – это сплошная гадость. Однако все во мне возражало этому тезису. И самоубийцей я не смогла себя представить даже виртуально – жизнь, все-таки, пока еще мне не надоела. Значит, нужно побыстрей выныривать на поверхность. Пусть даже там придется начинать с нуля.

Как ни странно, после этой мудрой мысли мне стало немного спокойнее, я почувствовала себя одинокой и свободной и постаралась сосредоточиться на пропавшем парюре. Вся авантюра, связанная с фальшивыми драгоценностями, представлялась мне, как захватывающее кино в стиле исторических детективов Акунина. Только конец оказался печальным. Никто из главных героев не нашел своего счастья. Шмавца, скорее всего, убили в Швейцарии по заказу Брюгге. Пулавский провел всю свою жизнь в глухом сибирском селе. Островцев, который по какой-то причине все-таки обменялся альбомами с Мариновичем (возможно, сам Маринович заметил, что у него оказался чужой альбом), так и не понял тайны, заключенной в одном из них. А может, просто не успел – был репрессирован и окончил свою жизнь в каком-нибудь лагере. И все страсти разгорались из-за подделки, жалкой бижутерии. Грустно, но, по крайней мере, почти все загадки половины парюра прояснились. Оставались открытыми более животрепещущие для меня вопросы. Кто напал на Эллу? Пострадал ли Карпов, или нападение – его рук дело? Куда исчезли фальшивые драгоценности? О каком сроке разговаривали Элла и Карпов, когда их разговор подслушала Лариса?

Мне казалось, что ответ где-то в моей голове. Что говорил по поводу продажи драгоценностей Пулавский? Он назвал предполагаемую цену гарнитура, но предупредил, что продать его практически невозможно. Слишком известная вещь среди ювелиров и с криминальным прошлым. Продавать же ее черным скупщикам очень опасно. Вывод: самый простой выход из положения – предложить их владельцам дома Брюгге Они, без сомнения, не откажутся от такого приобретения. Особенно, если им известна тайна гарнитура. Конечно! Это богатый ювелирный дом, со старинной историей и железной репутацией. Если кто-нибудь узнает о том, что его основатель начинал, как мошенник, респектабельность этого дома будет под вопросом. Гипотеза о покупателе из Дома Брюгге мне показалась интересной. Кроме того, она была одной из немногих моих версий, которые возможно проверить. Я посмотрела на часы. Стоило поторопиться. Надо успеть добраться университета до того времени, когда по коридорам начнут сновать преподаватели, а в аудитории сонно сползаться студенты.

Охранник только лениво махнул рукой мне вслед, когда я ворвалась в вестибюль и устремилась прямо к кабинету зав. кафедрой Карпова Е. Б. Для того, чтобы вскрыть дверь, у меня была заготовлена шпилька. Я никогда не пользовалась шпильками таким образом, но если это получается у других, неужели не получится у меня? Однако дверь, к моему удивлению, была не заперта. Я поторопилась к книжному шкафу. Книг было много, и все старые и скучные: учебные руководства, методические пособия, узкоспециализированные исторические труды середины прошлого века. Яркое иллюстрированное издание о Юргене Брюгге выделялось на этом тусклом фоне ярким пятном. Быстро оглянувшись, я схватила драгоценное издание и быстро пролистала его до нужной страницы. Есть! Изучал это издание мой преподаватель очень скрупулезно. Непонятные слова немецкого языка были выписаны на листик, вложенный в книгу вместо закладки, и тщательно переведены. Фамилии трех молодых людей – подчеркнуты. Неужели Карпов, все-таки, и есть главный злодей? Тогда бомжик рядом с общежитием – его помощник? Я представила проницательные холодные глаза бомжа. Глаза. Карпов всегда носил очки, которые искажали его взгляд. А если представить, что он их снял? Я попробовала мысленно снять с Карпова очки. Нет. Бомж не помощник. Лицо Карпова без очков было лицом бомжика у дверей выставки. Конечно, оно было подгримировано, и все же, это было одно и то же лицо. Карпов не рискнул вовлекать посторонних людей в свои дела. Чего же он боялся? Я села за стол и начала листать книгу. Может, в ней найдется какая-нибудь запись, заметка, которая могла бы что-то объяснить. К сожалению, мои труды были настолько же скучны, насколько бесполезны. Время поджимало, и единственное, что мне еще оставалось – это переписать адрес Ювелирного Дома Брюгге. Я начала торопливо листать книгу, стараясь добраться до ее конца, где наверняка размещалась реклама и адреса, но закончить это свое занятие не успела.