Читать книгу "Вопрос любви - Изабель Вульф"

— Все забудут, — успокаивал меня Том. — Я знаю, потому что, в общем-то, побывал на твоем месте.

— Ну да, — расплывчато сказала я, потому что не знала, что должна говорить.

— И скажем прямо, — продолжил он, — «телеведущая напивается на вечеринке» — кому это интересно?

Я с трудом поднялась.

— Да. Интересно то, что у этой ведущей есть муж, которого не могут найти три года.

— Ну… да, — печально согласился Том. — Боюсь, так и есть.

— Как ты могла?! — распекала я Фелисити пять минут спустя. Я ушла наверх, в переговорную, чтобы отчитать ее без свидетелей. — Мало того что пригласила это чучело на крестины, так ты еще рассказала ему о Нике!

— Ну прости, — заскулила она. — Я понятия не имела, что он работает в газете.

— Даже если и так, ты не имела никакого права обсуждать то, что касается только меня, с кем бы то ни было, но ты распустила свой язык. Я же предупреждала тебя, как важно быть осмотрительной. Ты рассказала ему даже то, что Ник вышел за молоком, — какая сочная подробность! А я-то надеялась избежать огласки хотя бы в течение нескольких лет, до тех пор пока сама не выкину эту историю из головы. Но куда там — благодаря родной сестре в первый же день вся история на первых полосах газет, во всех подробностях, черным по белому!

— Ну прости, — простонала она. — Я просто хотела, чтобы он посочувствовал тебе. — Я закатила глаза. На ум так и шла сцена: Фелисити выкладывает историю о том, как меня «бессердечно бросил» мой «трусливый муж», который просто «сбежал». Она никогда не смягчала удары, предназначавшиеся для Ника, а после того как, по тактичному выражению мамы, он «ушел прогуляться», Фелисити взъелась на него по-настоящему. — Прости, — повторила она. — Я только хотела помочь.

— Но наоборот, навредила.

Я положила трубку, чувствуя себя немного лучше оттого, что наконец-то дала выход своему гневу. Когда я проходила мимо офиса Тома, то заметила, что окно там открыто и ветер срывает бумаги с подоконника и повсюду разметывает их. Я вошла и закрыла его, а затем подняла разбросанные листки со сценарием и письма, лежавшие на потертом ковре. Под письмом из банка лежала и валентинка, предназначавшаяся Тому. Она была скорее милой, чем романтичной, с большим плюшевым мишкой, который держал в лапах красное сатиновое сердце. Чувствуя укор совести, я все-таки не смогла удержаться, чтобы не глянуть внутрь одним глазком.

«Тому с огромной любовью…» Почерк был какой-то детский, а дальше следовала цепочка объятий и поцелуев, после подписи, которая, как будто специально, была едва читаемой: «С…э…м». Так, значит, Сэм… Саманта. Я оставила карточку на своем месте, потому что не хотела, чтобы Том знал, что я подглядывала.

Спускаясь вниз, я поймала себя на мысли, что мне интересно, кто эта Саманта, как выглядит, чем занимается, и если она похожа на Саманту из «Секса в большом городе», то нет ли у него привычки задавать ей «очень серьезные» вопросы; а еще мне было интересно, как они познакомились, сколько уже встречаются, и весь этот караван мыслей увел меня от ужасной статьи в «Инкогнито». Но когда я пришла в студию, то увидела, что один зритель держит в руках экземпляр «Дейли пост». От одного ее вида мне стало плохо. Я была убеждена, что он прочел эту оскорбительную статью вслух всем вокруг и что все теперь посмеиваются над ней.

— Они бросали в мою сторону курьезные взгляды, — откровенничала я с Мэриан, когда она накладывала мне макияж. — Некоторые ждали в приемной, когда я пришла, и смотрели на меня с каким-то подозрением.

— Просто ты — ведущая, и им любопытно на тебя посмотреть, — твердо сказала она. — Но будь параноиком из-за какой-то глупой статейки в дешевой газетенке. Забудь о ней, делай шоу!

Не знаю как, но у меня получилось, хотя моя сосредоточенность пошла прахом. Я кипела от возмущения и стыда. Один раз уронила карточки с вопросами — они просто выпали у меня из рук. К моему счастью, победивший участник не захотел «Перемены мест» — не думаю, что я бы справилась, — а на афтерпати никто не упоминал о злосчастной статье. Мое беспокойство начало ослабевать.

— Том прав. Люди скоро забудут, — строго сказала я себе, пока ехала в такси назад в офис. — Эта газетенка — просто дешевая оберточная бумага. — Но когда я пришла, Нэрис вручила мне не меньше восьми запросов об интервью от производителей такой же дешевой оберточной бумаги.

— Им не терпится пообщаться с тобой.

— Насчет чего?

— Ну… о твоем… муже. — Я почувствовала, что меня сейчас стошнит. Не могу поверить, что эту кашу заварила какая-то колонка «Инкогнито»! Со мной произошло то, чего я так боялась. — Они хотят, чтобы ты «излила душу» и рассказала о твоем, этом… — Нэрис заглянула в свои записи. — Да, точно, — Нэрис принялась теребить свой медальон, — о «тайном несчастье».

— Вот черт. А кто «они»?

Она посмотрела на список поверх очков.

— «Дейли ньюс», «Дейли пост», «Дейли миррор», «Дейли стар», «Дейли мейл», «Дейли экспресс.»…

— «Дейли мусор» и «Дейли грязь». Не стану отвечать никому из них, — сказала я. — С какой стати? Чтобы они продали несколько лишних экземпляров своего таблоидного дерьма? — Про себя я прокляла Фелисити.

— А я бы ответила, окажись на твоем месте, — как ни в чем не бывало сказала Нэрис.

— Зачем? Я им ничего не должна.

— Нет, просто если ты этого не сделаешь, они никогда не оставят тебя в покое. — Вот кошелка — вечно лезет со своими советами.

— Спасибо за совет, Нэрис, — холодно сказала я. — Но если я не стану с ними общаться, то у них не будет истории, так? По-моему, молчание — золото.

Она пожала плечами:

— Решать, конечно, тебе. Но по-моему, ты совершаешь ошибку. — Проклятая выскочка, всюду сует свой нос, как всегда. — Доброе у-утро. «Трайдент ти-и-ви». Тома О’Брайена? Конечно… соединяю…

— Хотя бы фото симпатичное, — в утешение сказал Люк, когда в пять часов позвонил мне.

— А у меня мурашки бегут оттого, что они сняли меня исподтишка. — Я представила себе камеру, направленную на меня, словно винтовка снайпера. — А сама статья — просто мешанина из лжи и ехидства.

— Ну, о тебе уже так много хорошего написали, что одна маленькая ложечка дегтя вряд ли сможет что-то испортить. Ладно, когда я смогу тебя увидеть? — Мое настроение мгновенно улучшилось. — Может, завтра? Заезжай ко мне — я приготовлю ужин.

— Завтра было бы просто чудесно, только ты не будешь против, если мы посмотрим шоу? Это не из тщеславия — мне надо для работы.

Он сказал, что вовсе не возражает — любит викторины вне зависимости от того, я веду их или нет…

— Мне нравится иногда спускать своего внутреннего интроверта с цепи, — объяснил он, включая телевизор следующим вечером. — А когда будет тот выпуск, в котором участвовал я? Я не могу его пропустить.

— До конца марта не жди — между съемками и показом проходит не меньше шести недель. Ты рассказывал об этом Магде? — спросила я, когда он наливал мне пива.