Читать книгу "Сиятельный - Павел Корнев"

– Филипп! Вы с братом просто одно лицо! Рад видеть вас в добром здравии!

– Вы очень добры, – сухо ответил дворецкий дяди и продолжил: – Граф ожидает вас в кабинете.

Я двинулся к лестнице; дворецкий остановил меня и распахнул дверь, за которой обнаружилась клеть подъемника.

– Граф распорядился оборудовать дом по последнему слову техники, – сообщил Филипп с едва уловимой ноткой снисходительности.

На мой взгляд перестройка комнат в шахту лифта была вызвана исключительно стремлением дяди блеснуть собственной оригинальностью, но я придержал это мнение при себе и молча прошел внутрь. Филипп ступил следом и передвинул рычаг переключателя с цифры один сразу на тройку. Где-то внизу раздалось урчание механизмов, размеренно зафыркал паровой привод, и клеть почти без рывков вознеслась на верхний этаж. Там дворецкий распахнул створку, выпуская меня в коридор, сам шагнул следом и без стука распахнул дверь напротив.

– Прошу.

– Благодарю, – небрежно кивнул я и прошел в рабочий кабинет дяди.

Граф Косице обернулся и указал на меня своему собеседнику.

– Господин Левинсон, это тот самый молодой человек, о котором мы с вами говорили.

– Рад знакомству, – обаятельно улыбнулся полноватый иудей и представился: – Я имею честь быть управляющим столичного отделения Банкирского дома Витштейна и младшим партнером предприятия. Мы писали вам на прошлой неделе.

Я пожал протянутую руку и выжидающе взглянул на дядю; смысл происходящего от меня ускользал.

Граф перехватил мой озадаченный взгляд, но с объяснениями спешить не стал и предложил:

– Вина?

– Нет, благодарю, – решительно отказался я, несмотря на пересохшее после прогулки по солнцепеку горло.

– Если не возражаете, граф, – мягко произнес банкир, беря инициативу в свои руки, – я предпочел бы сразу перейти к делу. Путь был неблизкий, а время, как известно, – деньги.

Господин Левинсон был пухловат, с вьющимися темными волосами, крупным носом и умными черными глазами, но ни заурядная внешность, ни мягкий тон меня в заблуждение не ввели. Он требовал – именно требовал! – у графа открыть карты, и это еще больше запутывало ситуацию.

О чем должен пойти разговор, если не о наследстве? А если о наследстве, то какое отношение к нему имеет Банкирский дом Витштейна?

Насколько мне было известно, род Косице иудеев никогда особо не жаловал.

Графа требование гостя откровенным образом смутило. Открытое лицо с волевым подбородком словно распалось на отдельные куски, и моему дражайшему дядюшке пришлось приложить определенные усилия, дабы вернуть себе невозмутимость.

– Для начала позвольте ознакомить вас с одним небезынтересным документом, – предложил он, подошел к столу и утопил кнопку на его краю. В коридоре раздалось и сразу стихло металлическое дребезжание звонка, а миг спустя входная дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул лакей, крепостью сложения ничуть не уступавший парню на входе.

– Пусть Филипп принесет бумаги, – распорядился дядя.

Слуга кивнул и скрылся в коридоре; тогда граф обернулся к нам и предупредил:

– Придется немного подождать.

Я решил дать отдых усталым ногам, опустился в свободное кресло и окинул взглядом обстановку кабинета, как по мне – чрезмерно броскую и эклектичную.

Если нелепая помпезность золоченого телефонного аппарата, чрезмерная сложность циферблата часов на каминной полке и громоздкость диктофона для записи голоса на восковые валики еще хоть как-то гармонировали друг с другом, то полный латный доспех и порубленный щит с фамильным гербом и перекрещенными мечами смотрелись на их фоне самым настоящим атавизмом. Новомодные семейные фотографии на стене соседствовали со старинными портретами предков, а стопка деловых газет и ворох телеграфных распечаток валялись на журнальном столике рядом с огромным, едва ли не в половину стены аквариумом.

Либо дядя был крайне разносторонней личностью, либо он просто не знал, чем себя занять, и хватался за все подряд.

Держи я пари, поставил бы на последнее.

Граф Косице кисло глянул на меня, затем обернулся к доставшему карманные часы банкиру и предложил:

– Господин Левинсон, если вы ограничены во времени, пожалуйста, можете начинать…

Иудей раскрыл кожаную папку для бумаг и достал из нее пару пожелтевших листков.

– Шестнадцать лет назад графиня Косице, урожденная Виктория де Мирт, передала нам на хранение ряд ювелирных украшений. Согласно обнародованному после ее смерти завещанию их наследовала ее дочь, сиятельная Диана Орсо. Она этим правом не воспользовалась, более того – до недавнего времени числилась пропавшей без вести. Только в конце прошлого месяца был надлежащим образом зарегистрирован факт ее смерти, а наследником обозначен присутствующий здесь Леопольд Орсо, сиятельный.

Банкир выжидающе посмотрел на меня, я кивнул.

Папа в свое время официальным делопроизводством себя утруждать не стал, поэтому мне пришлось изрядно побегать по инстанциям, оформляя все необходимые документы; без свидетельства о смерти нечего было даже и заикаться о вступлении в права наследования.

– К сожалению, поверенный его светлости смог сообщить нам лишь место вашей работы, виконт, – продолжил банкир. – Мы оставили сообщение, но прежде чем вы связались с нами, поступило предложение о сегодняшней встрече.

Я вновь кивнул, на этот раз – с плохо скрываемым разочарованием, ведь драгоценности покойной бабушки решить всех моих финансовых проблем не могли.

В этот момент в кабинет прошел дворецкий; граф забрал у него папку для бумаг, мельком просмотрел и с самодовольной улыбкой протянул банкиру.

– Господин Левинсон, думаю, вам будет небезынтересно с этим ознакомиться.

Иудей достал из жилетного кармашка пенсне на цепочке, вставил его в глаз и принялся знакомиться с документами.

– Это меняет дело, – протянул он некоторое время спустя.

– Вне всякого сомнения! – ухмыльнулся граф Косице, забирая папку обратно.

Не спрашивая разрешения, я выхватил бумаги и самым натуральным образом опешил – поверх жиденькой стопочки документов лежало свидетельство о смерти Леопольда Орсо.

Свидетельство о моей смерти, оформленное пятнадцать лет назад? Этого просто не может быть!

– Что это за ерунда? – озвучил я мысль, бившуюся в голове перепуганной птахой.

Граф забрал документы и холодно произнес:

– Это свидетельство о смерти моего племянника, сиятельного Леопольда Орсо.

– Это грязная фальшивка!

– Нет, молодой человек, скорее, мы имеем дело с удивительным по своей наглости случаем самозванства, – возразил дядя.

– Вы же знаете меня!