Читать книгу "Приходи в полночь - Сьюзен Форстер"

Бесшумно он вошел в кухоньку, переделанную в темную комнату. Дом был погружен во мрак, за исключением полоски света в коридоре. Как видно, вандалы уже повеселились и ушли, может быть, несколько дней назад. Но Ник все еще чувствовал вонь их отчаяния и хитрости. Он знал, что двигало ими — то же яростное желание завоевать признание, которое вызволило его из ада баррио, едва он нашел путь к бегству. Может, они перестали искать, но сейчас его это не волновало. Если он когда нибудь поймает этих подонков, он им яйца поотрывает.

Из кухни он пошел в спальню, где спрятал оборудование. Дверь была открыта, и Ник с порога увидел, что его тайник не обнаружили. Камеры, оставленные на старом комоде, исчезли, но фальшивая панель была не тронута.

Он сунул нож в ножны, осторожно вошел в комнату и опустился у панели на колени, предварительно убедившись, что он один. Налетчики так спешили стащить дешевые камеры, что совсем не обратили на панель внимания. Еще одно ритуальное жертвоприношение богам грозы, с холодной улыбкой подумал он. По крайней мере наживку они заглотили.

Волоски у него на шее поднялись, когда он услышал какой то звук. За многие годы его чувства настолько обострились, что он мог ощутить присутствие другого человека, даже если не было никаких явных сигналов. Стояла какая то неестественная неподвижная тишина.

Слабый скрип половицы подтвердил, что интуиция его не подвела. Он был не один. Его так и подмывало схватиться за нож, но он знал, что делать этого не следует. Никогда не воюй с призраками.

— Не делай глупостей! — прошипел кто то.

Все еще стоя на коленях, Ник повернулся и оказался перед лицом распростершей руки Девы Марии в миниатюре. Прежде чем он успел среагировать, Пресвятая Дева наклонилась вперед, как сражающийся баран, и грубо ударила его в лоб. У Монтеры посыпались искры из глаз, из затылка по телу разлилась боль: откинувшись назад, он сильно ударился о стену.

Сквозь обвал белых хлопьев гипса и саднящую боль Ник пытался рассмотреть напавшего на него. Он ожидал увидеть дуло автоматического оружия, но мальчишка, смотревший на него, напоминал скорее напутанное животное, чем бандита. Кто бы ни был этот ребенок, он ударил Ника по голове статуей Богоматери, не сообразив, вероятно, что гипс разлетится. Маленькая спальня стала похожа на Альпы зимой.

Мальчик уронил камеры, которые прижимал к себе другой рукой, и собрался бежать, но Ник нырнул вперед и схватил его.

— Не так быстро! — сказал он, возвращая мальчика на место.

У Ника выступили слезы на глазах. Покалывание в затылке подсказало ему, что надвигается самая страшная из головных болей. Его череп, должно быть, разлетелся на большее число кусков, чем статуя.

— Иди ты знаешь куда! — проревел мальчик, пытаясь вырваться и пинаясь.

— У уф! — Ник согнулся пополам от прямого попадания в тазовую кость. Этот маленький негодяй еще сделает его евнухом. Поймав мелькающие конечности, он вскочил на ноги и захватил мальчишку в замок. — Как тебя зовут? — рявкнул он, ничуть не тронутый вскриком боли. — Сколько тебе лет?

— Мне пятнадцать, ты, задница!

Ник хмыкнул в ответ на эту браваду. Ребенку было не больше девяти или десяти лет. Он оказался худым заморышем, только карие глаза метали молнии.

— Пятнадцать? Здорово. Настоящий бандит! Тебя будут судить как взрослого и засадят твою костлявую задницу в Сан Квентин.

— Давай, зови копов! — взорвался, защищаясь, мальчик. — Мне то что? Мой брат Хесус уже в Сан Квентине. Смертный приговор. — Он гордо вскинул голову, словно это была наивысшая честь, на какую мог надеяться его земляк.

— Замечательно, — саркастически заметил Ник. — Что он сделал? Замочил копа?

— Да! Откуда ты знаешь? — Ребенок казался искренне удивленным, даже польщенным. — Ты читал про Хесуса в газетах?

Ник отпустил мальчика и толкнул его к железной кровати, единственному предмету мебели в комнате, помимо гниющего плетеного туалетного столика. Ребенок споткнулся и упал на кровать, но не стал садиться там, а сел на полу, подобрав ноги и заслонившись руками, как от удара.

— Твой брат никакой не герой, — сказал ему Ник, вытряхивая из волос остатки гипса и отряхивая выцветшую рубашку из грубого хлопка и джинсы. — Твой брат — вонючий труп! Он уже покойник! Ты убиваешь копа, и тебя наказывают в назидание другим.

Мальчик глянул на Ника, но в его пристальном взгляде не было злобы, а странная радость.

— Не могут они наказать Хесуса ни в какое назидание, — хрипло сказал он. — Он этого не делал! В ту ночь он застрелил нескольких человек, но не убивал этого чертова копа.

— За что же ему вынесли смертный приговор?

— Откуда я знаю! Наверное, его подставили копы. Может, они хотят его смерти. Хесус — он плохой, приятель! El mero chingon, главный пес.

Ник тихо выругался, скорее от досады, чем от злости. Детей баррио не запугаешь. Он знал это по личному опыту. Это были хитрые помойные крысы, росшие с чувством фатализма, непонятным чужаку. Нужно было родиться здесь, чтобы понять эту душевную пустоту. Даже десятилетнему бандиту нечего было терять. Нечего. У них не было будущего. Жить хорошо — означало жить, нарушая закон, торгуя наркотиками или промышляя контрабандой. Альтернативой были мизерная зарплата или пособие. Их странное, искаженное понятие о личной чести было единственным, чего никто не мог у них отнять.

Ник встал на колени, чтобы поднять одну из камер, которые выпали из рук мальчика.

— Что ты собирался с ней сделать? — спросил он. Вопрос был задан между прочим, пока Ник поднимал и возвращал на место крышку объектива. — Продать, чтобы купить наркотики?

Ник взглянул на своего заложника и увидел, что впервые с момента их встречи на его лице появилось расчетливое выражение.

— Это деньги для моей бабушки, — сказал ребенок, неудачно подражая бойскауту. — Она больна.

— Ну да, конечно, и твоя больная бабушка перевозит контрабандное оружие, да?

— Да пошел ты, ублюдок!

Ник наклонился в сторону мальчика, протягивая ему камеру.

— Ты хочешь отсюда выбраться? Ты хочешь выбраться из Сан Рамона?

— Нет. — Сев на корточки, тот с мрачной гордостью взглянул на Ника. — Мне здесь нравится.

— Тебе нравится эта вонючая клоака? Тебе нравятся годные на металлолом машины, грязные бродяги и трупы?

— Да… может, и нравятся. А тебе то что, задница?

— Это ты в заднице, малыш. И ты останешься в заднице, если не послушаешь меня. — Ник протянул ему камеру, почти ткнул в лицо, заставляя его понять. — Тебе не нужны ни оружие, ни наркотики. Вот твое оружие. Оно очень мощное. Оно может вытащить тебя отсюда. Оно и меня вытащило! — Мальчик смотрел на него с подозрением:

— Что это ты делаешь? Отдаешь мне камеру?

— Да, я отдаю тебе эту камеру… но при одном условии. Ты должен пользоваться ею, а не продавать.