Читать книгу "Меч и пламя - Патриция Филлипс"

Тем временем Джералд Монсорель спешился и встал рядом с Рейфом. Лорд Монсорель владел землями по соседству с замком Саммерхей, и именно он привлек внимание Рейфа к одному прискорбному случаю, свидетелями которого им обоим пришлось стать много лет назад и который в конце концов привел их сюда, к Лоркину Йейтсу.

Рейф снова перевел взгляд на Адель. Похоже, она так и не поняла, к чему он клонит. Среди английской знати было немало недовольных, строивших заговоры с целью свержения короля, и эта вооруженная толпа оборванцев представляла собой готовое пополнение для их рядов; поэтому властями было издано официальное распоряжение истребить их всех без остатка, будь то мужчина, женщина или ребенок. Рейф и Джералд получили от королевского юстициария приказ очистить лес от бездельников, угрожавших короне.

Несмотря на то что Рейфу очень не хотелось причинять Адель страдания, он повернулся к ней спиной, твердо решив закончить то, что начал.

Глава 8

То, что обещало стать для нее счастливым воссоединением с возлюбленным, обернулось горьким разочарованием. Адель с ужасом наблюдала за тем, как Джоса, связанного, с веревкой вокруг шеи, увели вместе с остальными, словно какого-нибудь злодея. Угрюмая, с мокрыми от слез щеками, она взобралась в седло Лунного Света и отъехала в сторону от отряда солдат. Почему Рейф отказывается ее выслушать? Ее нежный возлюбленный куда-то исчез, уступив место суровому и безжалостному воину, не привыкшему покоряться ничьей воле, кроме своей собственной.

Рейф смотрел ей вслед, понимая, что она не осмелится отъехать слишком далеко. Адель сердилась на него и упорно оставалась глухой ко всем его доводам, позволив уже в который раз сердцу взять верх над рассудком. Однако самое худшее ожидало ее впереди, и Рейф понимал, что рано или поздно ей придется смириться с горькой правдой.

Они оставили лагерь, от которого теперь остались лишь тлеющие угли – немое свидетельство королевской власти. Связанных пленников гуськом увели с поляны, мертвые так и остались непогребенными.

Покинув лес, кавалькада свернула на изрытую колеями главную дорогу. За их спинами среди деревьев еще держались клочья тумана, однако здесь, на открытой местности, ярко светило солнце и слышалось пение птиц. Когда они добрались до развилки, большая часть отряда направилась на север, забрав с собой еле волочивших ноги арестантов, чтобы доставить их к местным судьям для расследования. Двое дворян вместе с горсткой своих вассалов сопровождали Адель по усыпанным листьями тропинкам в сторону замка Монсорель. На голубом небе не было ни облачка, летнее солнце припекало. Живые изгороди по обеим сторонам дороги унизали, словно гирлянды, цветы дикого шиповника, ярко выделявшиеся на фоне терновых веток, а поросшие травой придорожные канавы пестрели алыми лепестками и похожим на перья тысячелистником. Однако красота летнего дня оставалась незамеченной этими угрюмыми, погруженными в собственные мысли всадниками, которым не было дела ни до пения дроздов, ни до пестрого цветочного ковра, который сейчас казался им тусклым, словно вода в болоте.

Во время пути Адель горько плакала – отчасти из опасения за судьбу брата, но главным образом потому, что Рейф остался глухим ко всем ее мольбам и без колебаний исполнил жестокие приказы короля Иоанна. Рейф молча сопровождал Адель, и каждое ее всхлипывание ранило его подобно удару кинжала – без сомнения, в эту минуту она не испытывала к нему ничего, кроме ненависти. Тем не менее изменить что-либо было не в его власти – они имели дело с самозванцем, и со временем она сама поймет, кто здесь прав, а кто – нет.

Дорога вилась вверх по склону холма, поля по обе стороны от нее были алыми от множества маков, лепестки которых колыхались на ветру. На самой вершине холма расположилась небольшая крепость Монсорель, окруженная узким рвом с водой; на ее орудийных башнях весело развевались вымпелы, новая каменная кладка стен казалась усыпанной мириадами драгоценных камней, и при ярком солнечном освещении Монсорель напоминал сказочный дворец. Часть стены между двумя бастионами была обнесена лесами, свидетельствовавшими о том, что крепость построили совсем недавно. Более того, подъехав ближе, они могли слышать, как рабочие во дворе орудовали молотками и топорами.

Когда всадники с их знаменами оказались у самого рва, подъемный мост, как по волшебству, медленно опустился и, не останавливаясь, они на всем скаку въехали в ворота замка.

По знаку де Монфора Джералд Монсорель выдвинулся вперед, чтобы проводить Адель во внутренний двор. Рейфу казалось более уместным, чтобы сам хозяин позаботился об удобствах для своей гостьи. Кроме того, Адель до сих пор сердилась на него и вряд ли согласилась бы выслушать.

– Добро пожаловать в мой дом, леди Адель. Как вы сами видите, я постепенно заменяю ветхие деревянные укрепления, сооруженные еще моим дедом.

Адель дружелюбно улыбнулась Джералду и поблагодарила его. Джералд Монсорель произвел на нее впечатление человека обаятельного, и, кроме того, не он был виноват в том, что Джоса захватили в плен. Она не сомневалась, что ответственность за все случившееся лежит именно на Рейфе.

– Я очень признательна вам, милорд. Для меня большое счастье наконец-то иметь настоящую крышу над головой. Должно быть, из-за моего вида вы приняли меня за судомойку.

– Что вы, леди! Вашу красоту не скроют ни грязь, ни спутанные волосы. Мы позаботимся о том, чтобы вы как можно скорее вернули себе прежний облик, – добавил он галантно и, улыбнувшись, перевел взгляд на Рейфа, который одобрительно кивнул.

Подобные знаки внимания были для Адель непривычными и оттого еще более трогательными. Но несмотря на то что доброта Джералда Монсореля несколько смягчила ее горе, она не могла загладить потрясения от ареста брата.

По винтовой лестнице Адель провели в уютную спальню, окна которой выходили на юг. Там ее уже ожидала ванна; впервые за несколько месяцев ей представилась возможность насладиться теплой, душистой водой. Однако, как она ни пыталась изгнать из своей памяти картины лесной облавы, это ей так и не удалось. Адель все время представляла себе, как ее брата с веревкой вокруг шеи волокут по земле, словно дикого зверя, нимало не заботясь о его состоянии, и все это по приказу человека, которому она еще недавно клялась в вечной любви. Стоило ей подумать об ужасающей бесчувственности Рейфа, как гнев вспыхивал в ней с новой силой.

Когда вода в ванне остыла, горничные насухо вытерли Адель полотенцами, заранее нагретыми над пламенем очага. Затем ей предложили кружку приправленного пряностями вина и кусок хлеба с мясным паштетом. Пока она сидела за трапезой, женщины связали ее старую одежду в узелок и вынесли из комнаты, чтобы сжечь во дворе. Вскоре они вернулись, неся с собой чистую льняную сорочку и украшенное вышивкой платье из ярко-зеленого бархата. Затянув шнуровку плотно облегавшего тело платья, горничные распустили волосы Адель, накрыв ими плечи наподобие плаща, чтобы просушить их возле камина. Как только блестящие пряди высохли, их тщательно расчесали и заплели в две длинные косы, вплетя в них алые и серебристые ленты.