Читать книгу "Жара - Ральф Ротман"

— Ну, не только, — сказал Де Лоо и подвинул к ней деньги и книжку с квитанциями. — А у вас уже были когда-нибудь выставки?

— Ну конечно, когда ходила в мастер-класс, да, тогда это и было. В тридцатые годы, вместе с десятью или двенадцатью другими учениками. Мой отец всегда был против этого. Он думал, что это плохо подействует на меня, развратит как художницу. Но не препятствовал мне. Вы слышали когда-нибудь про художника Крона? А я училась у него. И два семестра у Дишингера во Фрейбурге. Но оттуда я быстро ушла. А после войны мне пришлось взять на себя заботы о фирме. Заняться консервированием овощей. Когда не хватало людей, я сама набивала банки огурцами. — Она странно захихикала. — Иногда меня охватывали забавные ощущения. Особенно при полнолунии. Я ведь была совсем молоденькой.

— А что делает этот господин… — Де Лоо полистал журнал в поисках имени автора.

— Россе, — сказала фрау Андерсен. — По имени Свен. Я не знаю. Думаю, он искусствовед. — Она взглянула на будильник, стоявший под букетом тюльпанов; листья и стебли уже завяли и сильно пожелтели, цветки опустились на подоконник. — Ему, между прочим, давно уже пора быть здесь. Я даже пыталась позвонить ему, но эта глупая штуковина просто больше не функционирует!

Кто-то прикрутил новый диск на разбитый во многих местах и обмотанный изоляционной лентой телефонный аппарат и поставил его на шкаф, рядом с телевизором. Де Лоо показал на розетку в стене.

— Но он ведь даже не подключен.

— Да я знаю. Но господин Россе подарил мне новый, похожий на киви. Подождите, я сейчас.

Покопавшись в своих больших карманах, она вытащила оттуда несколько цветных карандашей, тряпку, чтобы вытирать руки от краски, и, наконец, маленький аппаратик, понажимала на все кнопки, какие были, и прижала его к уху.

— Ничего, — сказала она. — Ни звука. У вас тоже есть такая штуковина? Вы что-нибудь понимаете в них?

Она протянула ему аппаратик, он кивнул.

— Только он не называется киви, фрау Андерсен.

— То есть как это? А что я сказала?

— Киви.

— Ах, вот как! А почему он не действует?

Он взял в руки телефон, повертел его со всех сторон. Она перегнулась к нему через стол.

— Нет батарейки?

Он покачал головой.

— Я думаю, дело не в этом.

— А в чем тогда? Я там что-нибудь сломала? Жала не на те кнопки?

— Возможно. — Он повернулся к окну, вытянул руку, нажал большим пальцем на пуск Никакого впечатления. Тогда он встал, подошел поближе к шкафу и нажал еще раз. Позади экрана что-то щелкнуло, и телевизор засветился. — Ну вот, пожалуйста, все функционирует.

— О боже. Небо, сжалься надо мной! Это же нечто совсем другое. А где же тогда телефон?

Она снова похлопала себя по карманам, но тут раздался звонок в дверь, и она с ужасом взглянула на него.

— Ну, вот видите. Это наверняка господин Россе! А я даже волосы в порядок не… Вы ему откроете? Пока я дойду до двери… Только ничего не говорите ему про киви, или как он там называется. Я его где-нибудь найду. Скорее всего, я его куда-то засунула.

Слабый румянец на морщинистых щеках, она расправила складки на халате, стряхнула крошки печенья с груди и оглядела свои пальцы, узловатые на костяшках, попыталась содрать с них следы краски. Де Лоо направился к двери и вытащил цепочку из гнезда. Кто-то потрудился над частью почерневшей картины на противоположной стене коридора, очистил кусок пшеничного поля. Стали видны снопы, красный платок на груди и кончик серпа, ручка, однако, пока еще не выбралась из тьмы. Мужчина нисколько не удивился.

Правда, улыбку свою на полтона убавил, задрал подбородок и молча кивнул в знак приветствия. При этом он на мгновение закрыл глаза. С маленьким букетиком роз, скрученных медной проволокой, и белым маком в одной руке и двумя папками в другой, он переступил порог и прошел мимо Де Лоо в квартиру. Как зеленое зерно среди старых пожухлых, как золото, блеснувшее в грязи.

— Ах нет! — воскликнула фрау Андерсен помолодевшим голосом, в котором было чуть больше надежды, чем обычно. — Это мне? Нет, право, в этом не было никакой необходимости!..

— Ну конечно, — услышал он его ответ. — А когда в этом есть необходимость, тогда, значит, уже поздно, как говаривал мой дядя.

Де Лоо закрыл дверь и прошел сквозь облако аромата его туалетной воды назад в комнату. В глазах старухи, которая теперь сидела в плетеном кресле с прямой спиной, светилось беспокойство. Она успела немножко мазнуть себя помадой по тонким губам. Мужчина сел на его место.

— Вы знакомы? — спросила фрау Андерсен, держа цветы на коленях, и Де Лоо кивнул в тот самый момент, когда другой отрицательно покачал головой. И наморщил после этого вопросительно брови.

— Разве?

— Мы уже встречались однажды. На лестничной клетке.

— Ах да, верно, — сказал он и повернулся опять к художнице, постучав пальцем по журналу. — Ну, как? Довольны? Хорошо получилось, не находите? Фотографии, правда, немного отдают в синеву, но что поделаешь… Не все в наших силах. Как-никак два разворота, тут уж не до жалоб.

Старуха положила цветы на пол.

— Я просто не знаю, как вас благодарить, — сказала она. — Такая комплиментарная статья! Если бы об этом узнал мой отец. Это, вероятно, ввело вас в расходы, сама публикация? Я имею в виду, глянцевая бумага, цветная печать…

Мужчина засмеялся.

— Напротив! Я еще гонорар с них получу, если они, конечно, заплатят. Но вообще-то это солидный журнал. Кое-кто очень даже удивится. А те, что в галерее на Фридрихштрассе, будут еще кусать себе локти, что отказались от ваших картин.

На поникшем лице художницы появилось слабо выраженное разочарование; только что радостное, сияние голубых глаз утратило вдруг свою жизнерадостность.

— Ах, вот как? Они так поступили?

Но Россе махнул рукой.

— Да бог с ними, какое это имеет значение. Они все равно хотели пустить вас по дешевке. Немного мошенничества в этом деле всегда присутствует. Триптих в огненных тонах за какие-то злосчастные три тысячи! Еще и каталог мы тоже должны были сами оплачивать. Я хочу сказать, кто же мы тогда для них? Нет, я нашел кое-что получше. Действительно потрясающая вещь.

Небольшая заминка, быстрый взгляд краем глаза в сторону Де Лоо, но тот взял с полки нож, которым она обычно резала холст, и уселся на вращающийся стул перед секретером. Обтерев лезвие о штанину, он взял с подоконника яблоко и принялся его чистить. Россе тихонько прищелкнул языком.

— Тауенциенштрассе[38], — сказал он наконец, как бы выкладывая козыри на стол, и фрау Андерсен, которая почти уже поднесла стакан ко рту, снова опустила его на стол. Она недоверчиво покачала головой, а он подтвердил сказанное кивком головы.