Читать книгу "Дама в палаццо. Умбрийская сказка - Марлена де Блази"

— Знаю. А если бы и не знал, почувствовал бы. Грандиозные мощные фигуры Синьорелли напоминают о Микеланджело.

— Значит, они когда-то проходили здесь, по тем самым ступеням, на которых мы сидим. Разве не поразительно?

— Может быть, для меня не так поразительно, как для тебя, хотя и следовало бы поражаться. Но для меня удивительнее, что мы сидим здесь с тобой. И что рядом с тобой я до сих пор робею, и что через несколько минут мы спустимся с холма, и что будем спать рядом, так близко в нашей желтой кровати, что у меня в ушах стук моего сердца сольется с твоим. Вот что меня поражает!

Порой мы проходили несколько шагов до палаццо Убальдини, благословляли его камни или бормотали что-то ободряющее в окна нашего будущего. А чаще просто шли обратно на Виа Постьерла, распахивали двери на маленькую террасу, чтобы «с нашей желтой кровати» видны были звезды.

Я отправляла Фернандо к Барлоццо каждое утро в семь часов, а иногда и раньше. А к восьми появлялась Миранда, заезжала отвезти меня в Буон Респиро печь хлеб. Если день был рыночный, мы сперва шли с сумками на Пьяцца дель Пополо. Мы каждый раз встречались с такой радостью, словно со вчерашнего дня прошли века, и чуть не всю дорогу говорили, перебивая друг друга. Когда я бралась за работу, она тоже работала, перестроив свое расписание так, чтобы отдыхать в самую жару. Поставив тесто подходить, я помогала ей, или мы просто садились поболтать. Один маленький хлеб мы выпекали для себя и съедали его вместе. Мы рвали еще горячий хлеб, мазали его абрикосовым джемом и съедали, запивая теплым молоком и кофе. Меня подмывало остаться с ней на весь день. Я знала, она была бы рада, но при всей моей любви, при всей притягательности этой женщины, я слишком остро ощущала себя ее заместительницей, вице-регентшей печей. Как будто, вместе с кухней, она одолжила мне на время свою жизнь, пока я не отыщу своей.

Я возвращалась с попутной машиной, если кто-то мог подвезти меня на Виа Постьерла, или Миранда, притворившись, будто вспомнила о каком-то деле в городе, подвозила меня сама. Я наводила порядок в доме — дело на три минуты — и мыла ванную. И шла в свой маленький кабинет, где особенно пышно произрастала плесень. Там я писала или читала, иногда спала, хоть и не люблю спать днем. После дневного сна у меня оставалось какое-то беспокойство, ощущение, что я что-то пропустила. Конечно, так и было. Но однажды, задремав над книгой, я увидела во сне Тину Тернер. Я уверена, что это была она. Она прогуливалась не спеша около Дуомо в красивом летнем платье. Я шла за ней и, когда заметила ее, ускорила шаг, поравнялась с ней. Она остановилась, взглянула на меня, и я начала аплодировать. Со всей силы захлопала в ладоши. Я хлопала и плакала, хлопала и плакала, и в улыбке Тины была вся радость и боль мира. А когда я проснулась, лицо у меня было мокрым и соленым, и страницы 77 и 78 «Исповеди святого Августина» были украшены мелкими капельками слез. Растаявшей души, сказала бы Миранда. В тот раз я порадовалась, что заснула днем.

К возвращению мужа я собирала ужин. Укладывала волосы, переобувалась. Готовила все для ванны. Срезала цветы для букета на стол. Было в нас что-то от Пенелопы и Улисса. Когда мы просыпались утром, или когда кто-то из нас входил в дом из сада. Когда он уходил. И особенно когда возвращался. За день он не меньше двенадцати раз звонил мне. Барлоццо подарил ему мобильный телефон. Вознаграждение за труды.

— Ручаюсь, я его и не увижу, если он будет разъезжать взад-вперед по шоссе в поисках телефона, — рыкнул на меня Князь в тот день.

Свой новенький сотовый телефон я держала в кармане юбки, и тонкая ниточка связи соединяла нас через извилистую дорогу на Тоди. И через журчащий Тибр.

Иногда я вовсе не работала, не читала, а шла погулять в город. За этот год я выучила в Орвието каждую улочку и переулок, и эти долгие вечера напоминали мне жизнь в Венции. Честно говоря, с тех времен я впервые проводила по многу часов без Фернандо. Я рада была возможности поскучать по нему. Я заходила в книжные лавки или за покупками к ужину. А чаще всего заходила послушать, как торгуются, посмотреть этот спектакль. Померещилось мне, или в самом деле, когда я одна, орвиетцы более доступны? На три градуса теплее. Не кажусь ли я им без кавалера более беззащитной? Более беззащитной, значит, более сносной? Может такое быть?

Радуясь приветливости пары лишних кивков от прохожих, идущих навстречу, или неожиданной улыбке, сопровождающей привычное «Buona sera», или от полупоклона джентльмена, который, сняв шляпу, открыл передо мной дверь аптеки, я начала задумываться, мне ли — мне ли лично — предназначался их отпор. Или все дело было — возможно ли? — в моем происхождении? Во всемирной антипатии к американскому колоссу? Кто это сказал? И кто сказал, что весь мир жаждет увидеть, как Америка «получит свое»? Наверно, это многие говорили. Неужели орвиетцы «ставили меня на место» только за мое гражданство? Неужели это была скрытая ксенофобия? А теперь, когда я прожила среди них больше года, все это опадает, как сухие лепестки на ветру? Может быть.

Приходили мне в голову и более сложные мысли. Я, помятуя о своей способности приглашать к сближению, знала, что умею порой и отказать в нем. Не сама ли я провела границу, а винила их? Не я ли топала среди них в тяжелых сапогах, когда могла бы так же легко обезоружить их, ощущая себя одной из них, чтобы и они приняли меня как свою? Не я ли отвечала высокомерием на их надменность, не я ли неестественной серьезностью отпугивала людей, как делала в детстве? Неужели я забыла великую тайну, открывшуюся мне в те времена? Среди нас нет совсем больших, все мы маленькие.

Глава 15
ВОЛОСЫ ЦВЕТА КРАСНОЙ МЕДИ

— Правда? — спросила я Князя.

— Да, правда. Я хочу съездить с вами во Флоренцию. На два-три дня. Я никогда не останавливался во Флоренции на несколько дней. В сущности, если не считать тех раз, когда возил Флори в клинику, я много лет там не был. Нет, не принимайся за поиски тайных мотивов. Просто я хочу во Флоренцию, и хочу побыть там с тобой и Фернандо. Мне не повредит отдохнуть от руин, и вам тоже, от ваших. Есть вести от Убальдини?

— Нет. Ни слова.

— Ну, вы неплохо проводите время, живете в хорошем месте, работаете. Пусть жизнь идет себе как идет.

Эта мысль вызвала у меня немой вопль протеста. Хоть я и знала, что так будет, хочу я того или нет.

Барлоццо, не объяснив причин, назначил нам встречу во Флоренции. Предпочел ехать поездом от Кьюзи, а не вместе с нами.

— Мы тоже поедем поездом.

— Нет, я хочу ехать один. Мне нужно кое в чем разобраться, а поезд для этого — лучшее место. А ты, будь так добра, спланируй все, как для своих туристов. Выбери отель, подумай, где будем ужинать.

— Ручаюсь, ты никогда не бывал на главном рынке в семь утра!

— Я и в полдень там не бывал.

— И не едал тушеного телячьего рубца в хрустящем хлебце у Нербоне?

— Я не люблю потроха, кто бы их ни готовил, и не думаю, что, отправившись с вами во Флоренцию, я обязан есть все, что взбредет в голову есть вам.