Читать книгу "Бандитская Голгофа - Владимир Колычев"

— Предал Пережогова, чтобы затем предать и меня?

— Да, конечно, я предам вас при первой же возможности, — кивнул он.

— Конечно?

— И вас предам, и любого другого. Только это не будет предательством. Я деловой человек, я подчиняюсь не людям, а обстоятельствам. Сейчас обстоятельства за вас, и я вынужден вам подчиниться, — с самым серьезным видом произнес Годовиков.

— Ты не человек, ты хитрый навозный жук.

— Я могу сделать официальное заявление, что шантажировал вас в следственном изоляторе и что вы согласились подписать противоправный договор под нажимом.

— Заявляй.

— Нет, я хочу подать заявление в прокуратуру.

— И дальше что?

— Этим я сожгу за собой все мосты.

— А они у тебя есть?

— Да, есть определенные обязательства перед Александрой Сергеевной. А теперь обязательства будут только перед вами. Заявление могу выслать прямо сегодня, по почте.

— А потом ты заявишь, что я оказывала на тебя давление, — усмехнулась Лариса.

— Ну, если обстоятельства изменятся, то да, — не моргнув глазом, согласился Годовиков.

— Обстоятельства не изменятся.

— Поэтому я и предлагаю сотрудничество.

— Сказал уж на сковородке… Значит, заявление в прокуратуру?

— Да. Сначала заявление, потом очная явка. Приду, покаюсь, скажу, что стал жертвой Пережогова. Сделка будет признана недействительной, и акции вернутся на лицевой счет законного владельца.

— А кто законный владелец?

— Да, но Александра Михайловна может отказаться от владения акциями. Не думаю, что это будет трудно. Женщина она изнеженная, слабонервная, к тому же обстоятельства против нее.

Лариса задумалась. Казалось бы, Саша могла отказаться от права на акции прямо сейчас, но беда в том, что как таковым она им не располагала. В наследство она вступала, когда акциями уже владела «Союзгоснефть», поэтому ей придется оспаривать свое право на них через суд, а в лучшем случае, вступать в наследование ими. И во всех этих процессах нужно ее личное участие, чего Лариса никак не могла допустить.

— Прыгал уж на сковородке, прыгал, да в суп попал, — снова усмехнулась она. — Сделка законная, и вполне меня устраивает…

Какое-то время Михаил пристально смотрел на нее, словно пытаясь угадать ее мысли, а потом спросил:

— Что-то не так?

Читал, читал, но не дочитал… А может, Лариса и не права в своих суждениях? Может, не все так сложно?

— Не так. — И она поделилась своими соображениями.

Годовиков думал недолго.

— Акции вернутся на счет вашего покойного мужа. И если с Александрой Михайловной что-то вдруг случится, вы будете иметь право на это наследство…

— А что с ней может случиться? — с иронией спросила она.

Действительно, если Саша вдруг умрет, Лариса получит право на эти акции. Правда, его придется оспаривать у родственников Макса, но Лариса, в принципе, не прочь будет поделиться с ними. Во всяком случае, сейчас не прочь.

— Ну, Александра полностью в ваших руках… — замялся Годовиков.

— Хочешь быть моей карающей рукой?

— В каком смысле?

— Ты понял, в каком… — хищно посмотрела на него Лариса.

— Хочешь, чтобы я удавил Сашу? — он неожиданно перешел на «ты».

— Ну ты же должен доказать свою мне верность.

— Я на верность не претендую.

— Ты претендуешь на место в моей команде, а оно очень дорого стоит.

— Я должен подумать, — наморщил лоб Годовиков и тут же произнес: — Ну хорошо, я согласен.

— Ваня — это Иван. Вася — это Василий. А Иуда как?

— Иудей… — ничуть не смутился Годовиков. — Но я продался не тебе. Я продался обстоятельствам.

— А обстоятельства такие, что Саша отказывается от своего наследства. Я обещала ее не убивать, но ты же ей такого обещания не давал?

— Не давал, — в напряженном раздумье кивнул Михаил.

— Сначала ты займешься ею, а потом, когда я буду в тебе уверена, мы займемся акциями.

Годовикова можно было заставить застрелить Сашу, а пистолет с отпечатками его пальцев забрать и спрятать как улику. Но Саша не должна умереть насильственной смертью. Надо сделать так, чтобы по факту ее гибели не заводили уголовного дела, а то Лариса первая окажется в числе подозреваемых. Так что надо думать, как все это организовать.

— Это будет непросто, — покачал головой Годовиков.

— А разве ты не обратишься в прокуратуру?

— Обращусь. Но пока Пережогов жив, нам покоя не будет.

— А какой может быть покой в бизнесе? — усмехнулась Лариса. — И вечный бой, покой нам только снится…

Действительно, у нее есть деньги, есть Никита, который запросто организует службу безопасности. Да он один уничтожил большую часть гудвиновской бригады, тот же Пережогов должен бояться его, как огня. Никита со своей бригадой вполне реальная сила, с которой Пережогов не сможет не считаться. Будет у Ларисы такая сила, и никто не посмеет бросить ей вызов… Но это в теории, на гладкой бумаге, а на практике можно увязнуть в овраге, причем под похоронную музыку.

— Он тебя задавит. И морально задавит, и физически. Ты очень пожалеешь, если вы с ним не решите, — заметил Михаил.

— Ты прямо натравливаешь нас на него…

— Я так понимаю, Никита не хочет с ним связываться.

— Да как-то нет желания.

— А зря. Я знаю, где находится его дача. Он ее еще в девяностых купил, на первые, считай, деньги. Там такая природа, и он туда иногда приезжает. Особенно, когда жареным пахнет…

— А он чует запах жареного?

— А разве нет? Вы такой переполох устроили…

— И ты знаешь про эту дачу?

— Да, случайно узнал. Подруга у меня была, я ее на корпоратив с собой взял. Ты даже не представляешь, какой Пережогов сволочь. Пьяный был, увидел Катьку, подошел к нам, ты что, спрашивает, на проституток переключился? Катька покраснела, в слезы… Пережогов дела с бандитами крутил, они к нему на дачу приезжали, девчонок привозили. И Катьку как-то по дороге прихватили и привезли… В общем, Катька проституткой не была, просто нажралась тогда…

— Она тебе про дачу рассказала?

— Да. Я потом справки навел, да, это была его дача.

— А справки зачем наводил?

— Я досье на него заводить не собирался, но информацию собирал, по мере поступления. Так, на всякий случай.

— Не верю, — покачала головой Лариса.

— Твое право. Он там нечасто бывает, но бывает.