Читать книгу "Роман с Хаосом - Андрей Мартьянов"

Моя книжка, между прочим, никуда не пропала. Коричневый томик лежит на одном из столов. Я сразу сунул его в карман, от греха подальше.

— Поздно, — сказал Дастин. — что, будем отдыхать? Завтра денек будет не легче прошедшего. Нутром чую.

Уже наверху я сменил Дастину повязку, и осмотрел новшества. Появилась библиотека — солидные, в громоздких переплетах книги с золотым тиснением. Много томов на немецком, есть и франкоязычные. Самый поздний год издания — 1910. Собиратель библиотеки, как видно, был человеком образованным, с уклоном в философскую тематику. Ницше, Вольтер, Эммануил Кант. И почему-то Елена Блавацкая со своей выморочной теософией — как, любопытно, эта старая дура затесалась в ряды признанных классиков?

Освещение на сей раз было не электрическим — газовые лампы, свечи, коптящая керосинка на лестнице. Антикварные серебряные канделябры. Удобная ванна осталась, да только саноборудование старинное. И пасторальный фарфоровый кувшин с горячей водой для умывания.

Разбудили нас глубокой ночью — пол ощутимо покачивался, дребезжала посуда в буфете, подрагивали оконные стекла. Ни дать ни взять, землетрясение. Спросонья меня подбросило с кровати, будто катапультой. В окнах мигали желтовато-белые огни. Вскочивший Дастин с неразборчивым брюзжанием наподобие «нигде покоя нет», прильнул к стеклу, а затем дернул за ручку балконной двери и вышел наружу. Я шагнул следом, попутно жалея, что не одел прилагавшиеся к обстановке спальни шлепанцы — не очень-то приятно стоять голыми ступнями на холодном, покрывающемся предутренней росой балконе.

В ночи, под светом чужих для землян созвездий, шла военная техника. Танки, многотонные грузовики, тянущие за собой орудия, мотоциклисты. Грохочут моторы, поднимаются облака выхлопов, светятся круглые фары… Я мимолетно подумал, что танковые траки обязательно повредят нашу желтокирпичную дорогу.

— Они в сторону Комплекса двигаются, — сказал Дастин и зевнул. Словно этот факт и без его комментариев не был очевиден. — Германцы. Продолжают развивать тематику Второй мировой. Слушай, ты представляешь, сколько энергии и сил надо затратить Ему, чтобы все это создать? Люди, машины, бензин, одежда… На каждом кителе должны быть форменные пуговицы, и никакие-нибудь, а соответствующие эпохе. С ума сойти! Если отбрасывать версию о нашем помешательстве, то с чем же мы столкнулись?

— Может, у Господа Бога на Афродите полигон, где обкатываются возможные варианты творения? Чем тебе не версия? Кажется, такое под силу лишь Высшей силе.

— Нестыковка, — покачал головой Дастин. — Скажи, ну зачем Господу Богу нас дурачить? Мелковато для Него.

— Но ничего более путного я предположить не могу…

Хвост танковой колонны скрылся за поворотом, справа от дома, некоторое время еще слышалось отдаленное урчание двигателей. Моторы звучали все тише, но вот звук снова начал нарастать и усиливаться. Сверкнули фары первых машин. Теперь колонна шла в противоположную сторону, от Комплекса, в саванну.

— Надо же, — поразился Дастин. — Глянь! Теперь катаются союзники. Танки «Шерман» и «Черчилль». И как же они на дороге с тевтонами разминулись, без всякой стычки?

Точно. Теперь на бортах бронированных жуков красовались не кресты, а белые американские звезды.

— Как хочешь, а я иду досыпать. Замерз. Еще простудимся, — я решительно проследовал в спальню, и стараясь не обращать внимания на грохот и дрожание пола залез под одеяло. Дастин прикрыл балконную дверь и последовал примеру.

Заснуть удалось не сразу — спустя полчаса в отдалении загремела орудийная канонада, за тонкими батистовыми шторами вспыхивало зарево, гудели над Домом самолеты, где-то верещала сирена. Мы два раза вскакивали, посмотреть что происходит, но рядом с Домом царило спокойствие, и лишь вдалеке, над горами багровели отблески разрывов.

— Надеюсь, — яростно заявил я, после очередного подъема, — они там все-таки перемочат друг друга и следующей ночью дадут людям спать! Сколько же можно?

Внезапный сон пришел в образе медведя — большой, темный и мягкий.

* * *

Утро четырнадцатого апреля выдалось стандартным, если таковое понятие применимо к нашему бытию, которое, как известно, определяет сознание.

Разбужены мы были спустя час после восхода Сириуса звоном бьющегося стекла и женской руганью, в которую вплетались жалобно-оправдательные речи, произносимые юным голоском.

— Так, — Дастин, подпрыгивая, пытался попасть ногой в штанину. Одежда снова оказалась чистой, а комбез напарника, изрезанный вчера, заштопали. — Вероятно, прибыли новые гости. Идем смотреть! Винтовку не забудь, всякое может случиться.

Однако, ничего неожиданного не произошло. Когда мы, прыгая через несколько ступенек, прибежали вниз, оказалось, что надрывается Брюнхильда, пришедшая на работу. Теперь она была одета в длинное платье со стоячим воротничком, по-викториански закрывавшем горло. На голове небольшой белый чепчик, укрывающий сложенные «баранками» косы. Как потом выяснилось, наша дородная официантка напрочь позабыла вчерашнюю историю со пальбой, словно и не было господ в черных плащах и револьверного Роланда-стрелка.

Представление называлось «Слон в посудной лавке». Точнее, не слон, а слонопотам. Парнишка, призванный следить за Эсмеральдой и ее мохнатым потомством, пунктуально явился утром отрабатывать полученные деньги. И то ли по глупости, то ли по добросердечию выпустил слонопотамшу из хлева погулять. Эсмеральда не замедлила воспользоваться случаем и нанесла визит в кафе. Слава Богу, войти внутрь у нее не получилось — мы отделались разбитой витриной, в которую Эсмеральда въехала всеми четырьмя бивнями и хоботом. Сейчас мальчик, попутно выслушивая брюнхильдины сентенции, пытался загнать слонопотама обратно, но почуявшая свободу громадная Эсмеральда резвилась во дворике, растаптывая клумбы с тюльпанами, выросшими ночью. Тут же бегал и Квазимодо. Парень рядом с нашей зверюгой выглядел просто клопом.

— Она ж его растопчет, — озабоченно сказал Дастин, наблюдая за непринужденными эволюциями слонопотамши и мальчишки. — Да и черт с ним, он ведь не настоящий…

Брюнхильда взялась за веник и начала выметать осколки витрины, заодно доложив, что послала человека за стекольщиком. Газеты уже доставили.

Выпить утренний кофе и ознакомиться с прессой мы не успели. Нагрянули посетители. К калитке подъехала коляска с извозчиком, из ландо вышла пара — он в сюртуке и шляпе, дама — в скромном коричневом платье с турнюром. Гости аккуратно обогнули Эсмеральду, принявшуюся объедать плющ (я и не заметил сразу, что теперь Дом украшен плющом), а дама, проворковав: «Какая милашечка, Володя, посмотри…», мимолетно погладила усевшегося на крыльце слонопотамчика.

Сказала она эти слова по-русски.

Вошли, сели за столик. Что-то заказали Брюнхильде. А я глядел на посетителей, и никак не мог вспомнить, где же я раньше видел невысокого рыжеватого мужчину с жиденькой бородкой…

Эти двое были только началом целого нашествия молодых, не очень молодых и совсем не молодых людей в сюртуках, пиджачных костюмах, жилетках, шляпах, котелках, цилиндрах и кепи. Одни победнее, другие побогаче, но в целом все выглядят обеспеченными бездельниками. Несколько решительных дамочек с горящим взором — яркий типаж вожака феминистской лиги или, на худой конец, активной лесбиянки. Бледненькие юнцы с локонами. Стервозного вида старые девы, которые тут же напустились на Дастина, обвиняя в том, что у нас «скатерти нечистые», хотя это было откровенным враньем и тетки скандалили только ради собственного удовольствия. Кстати, еще одна мадам приволокла с собой пуделька, который немедленно поднял ногу на входную дверь и натужно напустил лужу. Пришлось вытирать. Тухлоглазых старых дев очень хотелось накормить и побыстрее выдать замуж.