Читать книгу "Доминирующая раса - Олег Серегин"

— Бабу…

Далее повествовалось, что для потомственных отморозков, вроде пиратских капитанов, существует забава под названием fuckingame. Учиняется это празднество после хорошей добычи, уверенными в себе отбросами общества, и длится с неделю. Сначала все пьют. А потом именинник отправляется в поход по шлюхам присутствующих во всегалактическом торговом порту рас. И тот, у кого одинаково встанет на всех, от прекрасных анкайи до скользких нкхва, награждается почётным вымпелом. На вымпеле золотом вышит взбодрённый фаллос и надпись «Гигант Галактики» на родном языке гиганта. Вымпел полагается повесить в рубке. Вот только повесивших значительно меньше, чем удостоившихся. Потому что если рритские бабы считают участие в факингеймах очень смешной шуткой, то рритские мужики не любят, когда к их бабам ходят чужие. И вполне могут поджидать гиганта за углом, дабы вступить в ним в половой акт возмездия.

— Какие ррит? — снова испугался пушистый кролик. — Откуда ррит?

— Так пиратский же порт, — с каменным лицом объяснил Морган. — Всех пускают. Рритские базы остались ещё кое-где. Они же долго летали. Очень далеко. Ну и пираты рритские бывают. Только они с людьми не связываются. Они всё больше по лаэкно да цаосц.

— Бли-иннн! — стонал Макс.

— Спокуха, — Вася треснул его по плечу так, что это было слышно. — Тут… эта… наше море. Вон, скоро Терру-2 пройдём. Нет тут никаких ррит. И вообще они нас боятся. Мы круты, как скалистые гор-ры… Мы крепки, как чистейший, б****, спирт…

Они спели песню. Жуткими голосищами. Потом разговор мало-помалу перешёл на войну, с войны на политику, парни начали ругаться, Эндрис — утихомиривать парней, а дядя Гена — учить жизни. Стало шумно, но шум был безопасный. Я пожала плечами и пошла дочитывать очередной детектив.

А песня смешная, хоть и непригодная для изысканного общества. Мы с девчонками её тоже пели под гитару пару раз. На вечеринках в Джеймсоне. Элен собирала коллекцию песен времён войны. Смешные, любовные, горькие. Нукту Элен звали Скай. Их обоих убили на Терре-без-номера, во время подавления беспорядков. Давно. А вспомнила я про них, только когда услышала матерную песню, а не когда прилетела на Землю-2. Вот так.

Я и не помню их почти. Осталось в памяти лишь, как Элен сидит и терзает гитару. «Говорят, что ррит ведут крейсера, и что прочей х**ни до ** твою мать…» Душещипательная песня и убийственно нецензурная, но она пела её совершенно серьёзно, негромко, задумчиво перебирая струны, вместе того, чтобы бить по ним, как обычно делают. И получалось — правильно. Потому что о том, как ррит ведут крейсера к Древней Земле, иными словами не скажешь.

Детство. Сквозь всё, что хранится в памяти, проступает одно, неистребимое: подводит живот.

Голод.

Еды мало, плохой, и той не всегда. Но взрослые словно не понимают этого. Ты состоишь из костей и мышц, воинский наставник безжалостно гоняет вас, свору мальчишек, которая мало-помалу становится отрядом; ты — маленькая молния, до безумия гордая своими метательными ножами на поясе и медными кольцами в ушах. Взрослые женщины смотрят на тебя и улыбаются.

Они редко улыбаются. Взгляды их тяжелы, редкий мужчина осмелится посмотреть им в глаза.

Ты помнишь, как твой наставник спорит с Цмайши, главой женщин. Долго. Она уже рычит на него, но он по-прежнему стоит на своём, и тогда она бросает с сердцем:

— Ты можешь сколько угодно печься о своей чести. Но сначала убей детей, которые хотят есть!

Наставник, ничего не сказав, поворачивается и уходит.

Вечером будет пир. Много еды, неописуемо вкусной, настоящее мясо, а не гадкие заменители, от которых болит живот, и нет силы в мышцах. Это враг может есть траву, зёрна и испражнения животных, а люди питаются мясом. Ты даже не замечаешь, что взрослые почти не едят сами, кормят вас.

А наставник сидит в стороне, молча, чёрный от мрака в душе, и Цмайши хлопочет над его свежими ранами.

Ты прихватываешь со стола кусок и подходишь. Детской наивности хватает, чтобы спросить сочувственно:

— Почему ты хмурый, наставник? Ты проиграл сражение?

Наставник медленно переводит на тебя глаза. Узнаёт не сразу.

— Нет, — тихо отвечает он. — Если бы я проиграл, пира бы не было…

— Тогда почему ты в унынии? Это же почётные шрамы.

И от взгляда наставника тебе становится страшно.

— В ЭТИХ шрамах, мальчик, нет ничего почётного.

Потом тебе шёпотом объяснят, что такое гладиаторские бои.

Мало-помалу население корабля отошло от активного отдыха. И с ними стало можно общаться. Морган начал за мной ухлёстывать. Из спортивного интереса, я подозреваю. И принципиальных соображений: как это, одна женщина на корабле, и — одна?

Ха! Настоящий мужчина — это мужчина, который способен ухаживать за экстрим-оператором под ревнивым взглядом живого оружия. Зарычи Аджи разок, посмотрела бы я, что осталось от Моргана…

А Эндрису я не нравилась.

Мастер был погружён в свои размышления. Точно так же, как и до попойки. Я подумала, что он, наверное, пытался залить тревогу. Мужчинам это свойственно. А Эндрис не казался опытным питухом вроде Васи или дяди Гены. Глупый… Что он знал, о чём же он думал, чтобы так изводить себя?

Команда дяди Гены травила байки. Все они были офицерами. Войска стратегического контингента предназначались главным образом для того, чтобы напоминать кому следовало о мощи человеческого оружия и нашей доминирующей роли. Напоминанию следовало быть внушительным и не без благородства. Оставалось только диву даваться, где довелось побывать «стратегическим».

— Они сидят на девяти Террах и думают, что видели космос! — скорее изумлённо, чем презрительно говорил Скотт. — Бен, вот как, по-твоему, сколько людей живут вне Земли?

Ксенолог задумчиво поводил в воздухе полной ручкой.

— Миллионов десять… двенадцать.

— Больше двадцати!

— Больше сорока, — поправил вдруг дядя Гена.

Изумился даже Скотт.

— А это-то где?

— Десять миллионов — на Террах. Ещё пять — на номерных под Советом. Ещё двадцать — на номерных вне реестра, — обстоятельно перечислял полковник. — Ещё семь или восемь, тут уж не сосчитаешь — в вольных зонах. Глубокая разведка, ареалы цаосц и лаэкно, пираты. А, вот ещё! Дикий Порт. Скажешь, там меньше пол-лимона наших?

— Да больше! — вмешался Морган. — Каких пол-лимона?! Там миллионов пять.

— Точно, — поддержал Акмал. — Мамой клянусь, город больше, чем на Земле-2, и здорово…

Мы сидели в столовой, и Дима терзал мой заглючивший наручный комп. Я смотрела на строчки кода через его плечо, но слушала беседу «стратегических».

Они могли просто подшучивать над Джамином Янгом. Но не исключено, что дела действительно обстоят так. У всякого достаёт собственных проблем, чтобы размышлять на тему устройства Галактики. Девять десятых человечества уверены, что Ррит Кадара уничтожена. А я вот была уверена, что наш Ареал ограничивается реестром освоенных планет…