Читать книгу "Подобно Войне за Веру - Лиланд Экстон Модезитт"

— С моим сыном? Он как мой, так и твой, я слышал это неоднократно.

— Бедняга, он изголодался. Сам-то ты видишь? — Нинка подмигнула сыну. Затем на ее лицо набежала тень. — Что с твоей ногой?

— Осколками задело. Врачи говорят, все прекрасно, просто пока не вернулась гибкость. Надо непрерывно упражняться.

— Ты не упомянул об этом в послании.

— Не хотелось вас беспокоить.

— Значит, мне придется беспокоиться теперь. — Нинка вздернула подбородок. — Весь в отца. — Она обратилась к мужу: — Его надо подкормить. Вконец исхудал.

— Обед ждет вас, достопочтенный профессор.

— Ты все еще работал над этим сточным проектом? — спросила Нинка, подойдя к супругу и поцеловав его в щеку.

— Конечно.

Она подняла голову.

— Ты можешь себе такое позволить?

— Не ради денег, но ради Тристина и Сальи.

— Неисправимый идеалист.

— Так как насчет обеда? — спросил сын.

— Я накрою. А вы умойтесь, — отозвался отец.

Когда Тристин, все еще с чашкой в руке, вошел в столовую, выходившую на средний садик, Элсин уже закончил сервировку. Горшок исходил паром на керамической подставке посреди круглого стола. Зелень и нарезанные ломтиками плоды, усыпанные сверху зрелыми дроблеными земляными орехами, наполняли большую деревянную миску перед тарелкой Тристина. У пустовавшего четвертого места за столом, где любила сидеть Салья, высилась корзина, полная душистого темного хлеба.

Нинка отворила скользящую стеклянную дверь в деревянной раме. Пришлось слегка приподнять ее, чтобы преодолеть неровный участок.

— Как я вижу, здесь нужен небольшой ремонт. Я займусь.

— Неисправимый инженер, — Элсин уселся и обратился к Тристину. — Накладывай себе. Все просто. Хлеб, салат и жаркое.

— Пахнет восхитительно, — Тристин подождал, пока усядется мать, прежде чем устроиться на своем стуле.

— Как всегда, не так ли? — заметила она. — Меня балуют год за годом.

Тристин подвинул горшок, чтобы мама наложила еду, затем выгрузил несколько полных черпаков курдейки с рисом на широкое бурое керамическое блюдо, после чего добавил столь же внушительную порцию зелени. Элсин налил чаю Нинке, затем стал накладывать жаркое.

— Итак, сперва о главном. Чтобы мне как следует побеспокоиться. Теперь уже можно. Как тебя ранило? — спросила мать. — Начни сначала.

— Она всегда так говорит, — Элсин рассмеялся.

Тристин допил чай из своей чашки.

— Ревяки переправляли оборудование на Мару и хранили его в глубине пустошей почти три года, а чтобы отвлечь нас, то и дело производили налеты на станции Периметра…

Пока он описывал обстановку и последний налет, Элсин вновь и вновь наполнял его чашку.

— В конце концов, и выбор был невелик. Альтернатива — смерть. Снять доспехи я не мог, иначе бы задохнулся. А когда лежал в медцентре, мне передали предложение учиться на пилота, и я решил его принять. Пришлось продлить контракты Службы.

— Я не удивлена. — Мать кивнула. — Как бы ты ни любил дом, его тебе недостаточно. Пока.

Элсин прочистил горло.

— Тем более… мы об этом говорили, — и Нинка поглядела на мужа.

— О чем говорили? — И тут Тристин догадался. — Ты имеешь в виду, что Салья однажды вернется домой! А она действительно так любит дом, чтобы быть здесь счастливой?

Отец кивнул.

— Ты в любом случае еще многие годы будешь находиться далеко отсюда, испытывая судьбу. Ты не хотел прятаться даже тогда, когда тебя ранили, не правда ли?

— Нет, — признал Тристин с коротким смешком. — Полагаю, что нет.

— Тебе всегда нравилось быть хозяином положения.

— А тебе нет? — спросила Нинка, глядя на супруга. — Тристин захочет однажды поселиться дома. Как в свое время ты.

— Возможно, он дозреет до этого лет через пятьдесят, — ухмыльнулся Элсин. — Хорошо, что у нас такая молодежь, — он набрал полный рот жаркого и прожевал. — На этот раз кушанье удалось.

— Как всегда, — сказала Нинка, улыбаясь. Тристин нахмурился.

— Ты что имел в виду насчет молодежи? Что она рвется из дому, и… — не зная, как закончить, он умолк на полуслове.

— Речь о положении с Ревенантом, — отец вновь набрал в рот жаркого.

— Какое это имеет отношение ко мне? Или к дому? Или к Салье?

— А ты еще не смекнул, Тристин? Мы проигрываем.

— А как ты это смекнул?

— Я как-никак интегратор. На деталях я останавливаться не стану, смысла нет. Каждый делает все, на что способен. Делу не поможешь, вопя в горящем доме: «Пожар! Пожар!» Лучше попытаться отыскать побольше воды. — Он покачал головой. — Знаю, сравнение неуклюжее. На поверхностный взгляд, мы зашли в тупик. Наши границы с ревяками стабильны, мы не нападаем на их полностью освоенные планеты, а они на наши. Хотя, и мы и они могли бы. Их население растет…

— Достаточно быстро, чтобы восполнить потери на Оруме в течение нескольких столетий.

— В течение миллениума, — уточнил Элсин. — Я подсчитывал. Планеты велики. Но, в целом, ты здраво смотришь на вещи. Мы сделали выбор в пользу сбалансированной демографической стратегии, обоснованной экологически, технологически, экономически и культурно. И ограничиваем прирост населения. — Он помедлил и поглядел на сына. — Когда Мара будет готова к первоначальной колонизации с жизнью в атмосфере?

— Примерно через шестьдесят-восемьдесят лет, а если помогут игрушки Ньюсина или твои рецепты, то много скорее, — ухмыльнулся Тристин.

— А когда нам это действительно понадобится?

Сын пожал плечами.

— А как насчет «никогда»? — съязвила Нинка и рассмеялась. — Я наслушалась речей.

— Когда планету могли бы востребовать ревяки? — продолжал отец.

— Вероятно, прямо сейчас. Скорее всего, они как раз поэтому и начали наседать.

— Именно. Мы используем все, что имеем. — Элсин воздел руку и глотнул чаю. — С известного момента развитая технология становится бессмысленной. Значит ли что-нибудь для большинства людей при транзите система-система, что мы уменьшаем запаздывание при переходе с восьми недель до четырех суток? Для наших военных, да. Это преимущество, и какое. А для ревяк? Как это скажется на корабле-тройде, полном молодых миссионеров, готовых до последнего биться за дело Пророка? Им нечего терять и не к кому возвращаться, а если кто уцелеет, то станет патриархом. Это предел их мечтаний.

— Но… — Тристин попытался вставить хотя бы слово.

— Тебя превратили в предельно эффективную машину для сражений и убийств. Я даже знать не хочу, сколько ревяк ты уничтожил. Это их остановило? У нас, быть может, десять тысяч молодых людей, вроде тебя. Примерно у четверти из них хватает физиологической крепости, чтобы пройти полную модификацию. Получается, что число бойцов у нас не больше трех тысяч. Учитывая, сколько ресурсов вложено в тебя, можно сказать, что если каждый из вас не убивает около тысячи ревяк, то мы проигрываем всякий раз, когда погибает один наш военный. — Элсин так резко разломил кусок теплого хлеба, как будто хотел оторвать кому-то руку.