Читать книгу "Восход тьмы - Сьюзен Купер"

— Спорим, я знаю, что мама и папа тебе подарят, — сказал Джеймс. — Это…

— Ты не посмеешь сказать, — зашипел на него Уилл, а брат хихикнул и спрятался под покрывалом.

— Спокойной ночи, Уилл.

— Спокойной. Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

И все было как обычно, когда Уилл лег, уютно свернувшись под мягким теплым одеялом, обещая себе, что не заснет до тех пор, пока…

И вот уже в утренний полумрак комнаты начал проникать сквозь занавески тусклый свет. Уилл проснулся и не в силах был увидеть или услышать в окружавшем его пространстве ничего сказочного, потому что все его чувства были сконцентрированы на ощущении тяжести: у своих ног, укрытых одеялом, он заметил странные выпуклости, незнакомые угловатые формы, которых не было там, когда он ложился спать. Наступил день Рождества.

POЖДECTBO

Когда он опустился на колени около рождественской елки и сорвал пеструю оберточную бумагу с коробки, на которой было написано «Уилл», то обнаружил, что внутри была вовсе не коробка, а деревянный ящик. Из радиоприемника на кухне тихо доносилось веселое пение рождественского хора; в это время по традиции вся семья собиралась вместе перед завтраком, и каждый открывал по одному подарку, лежавшему под елкой. Все остальные коробки будут лежать пестрой горкой в гостиной и дразнить домочадцев, пока после обеда не наступит наконец их очередь.

Уилл был самым младшим и поэтому должен был первым открыть подарок. Он сразу же подошел к большой коробке: во-первых, ее размеры были очень соблазнительны, а во-вторых, он надеялся, что это подарок от Стефана. Мальчик обнаружил, что кто-то уже вытащил гвозди из деревянной крышки, чтобы он мог легко открыть ящик.

— Робин вытащил гвозди, а мы с Барб положили сверху бумагу, — сказала Мэри у него за плечом, сгорая от нетерпения. — Но мы не заглядывали внутрь. Давай быстрее, Уилл, ну давай же.

Он снял крышку с ящика.

— Она полна сухих листьев. Это тростник или что-то в этом роде.

— Это пальмовые ветви, — сказал отец, заглянув внутрь. — Я думаю, это для упаковки. Береги свои пальцы, их концы могут быть очень острыми.

Уилл вытаскивал пригоршнями шуршащую листву, пока не почувствовал что-то твердое под руками. Предмет был странной неправильной формы, коричневый, гладкий, как ветка, он, казалось, был сделан из твердого папье-маше. По всей видимости, это был рог, похожий на олений. Уилл резко остановился. Сильное и совершенно неожиданное чувство пробудилось в нем, когда он прикоснулся к рогу. Этого чувства он никогда раньше не испытывал в присутствии своей семьи; его можно было описать как смесь восхищения, радости и робости. То же самое ему доводилось чувствовать в компании Носителя Света.

Он увидел конверт, торчавший из ящика, и открыл его. Письмо было написано на фирменном бланке корабля, на котором плавал Стефан.

«Дорогой Уилл!

С днем рождения! Счастливого Рождества! Я всегда обещал не смешивать эти два праздника, не так ли? А сейчас делаю это. Позволь объяснить тебе, почему. Не знаю, поймешь ли ты меня, особенно после того, как увидишь подарок. Но, возможно, поймешь. Ты всегда немного отличался от других. Я не имею в виду, что ты глупее! Просто ты другой.

Вот как все случилось. Это было в древнейшей части Кингстона в один из дней карнавала — грандиозного веселья, отголоски которого расходятся кругами и живут еще долгое время. Я смешался с процессией, вокруг были смеющиеся люди, танцоры в сумасшедших костюмах, бренчали и звенели шумовые оркестры, игравшие на канистрах, бочках и другой утвари… И я встретил одного старика.

Его внешность невозможно забыть: у него была очень смуглая кожа и полностью седые волосы. Он появился словно ниоткуда, схватил меня за руку и потянул прочь из толпы танцующих. Я уверен, что никогда прежде не видел его. Он посмотрел на меня и сказал: <<Ты Стефан Стэнтон, служишь в военно-морских силах Ее Величества. У меня есть кое-что для тебя. Вернее, не для тебя самого, а для твоего младшего брата, седьмого сына в вашей семье. Ты отправишь ему это в качестве подарка на день рождения и Рождество одновременно. Это будет твоим подарком брату, и он знает, что с ним делать, хотя сам ты не будешь знать этого».

Его слова были странными и неожиданными, они окончательно сбили меня с толку. Все, что я мог сказать: «Кто вы? Откуда вы меня знаете?» Но старый человек лишь посмотрел на меня серьезными карими глазами так, словно смотрел сквозь меня в послезавтрашний день, и сказал: «Я бы узнал тебя в любом случае. Ты брат Уилла Стэнтона. Это видение, которым обладаем мы, Носители Света. Ваше семейство тоже причастно к этому».

Вот так все произошло, Уилл. Больше он ничего не сказал. Последние его слова вообще лишены всякого смысла, я это понимаю, но именно так он сказал. Затем он скрылся в карнавальной процессии, потом снова вынырнул, и в его руках, вернее сказать, он нес это на себе, было то, что ты найдешь в коробке.

Я посылаю тебе этот предмет. Как мне и сказали. Это кажется сумасшествием, и я думаю, есть масса других вещей, которые ты хотел бы получить в подарок. Но так уж вышло. Что-то необычное было в этом человеке, и я просто обязан сделать то, о чем он просил меня.

Надеюсь, тебе понравится этот сумасшедший подарок, дружище. Буду вспоминать о тебе оба праздника.

С любовью,

Стефан».

Уилл медленно свернул письмо и положил его обратно в конверт. «Это видение, которым обладаем мы, Носители Света…» Итак, Круг охватывает весь мир. Да, так и должно быть, иначе в нем не было бы никакого смысла. Он очень обрадовался, что его новая жизнь каким-то образом коснулась и Стефана. Так и должно быть.

— Ну давай же, Уилл, — Мэри просто подпрыгивала от любопытства, юбка ее платья колыхалась. — Открывай, открывай!

Уилл вдруг понял, что его ни о чем не подозревающая семья терпеливо ждала целых пять минут, пока он читал письмо. Используя крышку ящика как поднос, Уилл быстро выгружал на нее все больше и больше пальмовых ветвей, пока наконец предмет, находившийся внутри, не открылся взгляду полностью. Он вытащил его из коробки, немного пошатнувшись под его тяжестью, и тут все буквально открыли рты от удивления.

Это была гигантская карнавальная маска, карикатурная и блестящая. Она была сделана уверенной рукой из папье-маше или, возможно, из какого-то гладкого дерева, раскрашена ярко и даже аляповато. И это не была голова человека. Скорее маска имела форму оленьей головы, на которой красовались ветвистые рога, но уши позади рогов были собачьими или, возможно, волчьими. Лицо же принадлежало человеку, но глаза на нем были птичьими — круглыми с клиновидными уголками. На лице был прямой человеческий нос; на тонких губах, тоже человеческих, играла едва различимая улыбка. Больше, однако, ничего человеческого в этом образе не было. На лице росла бородка, но ее скорее можно было принять за козлиную. Вид этой маски мог показаться устрашающим, и, когда Уилл вытащил ее из ящика, Мэри даже вскрикнула и закрыла руками лицо. Но Уилл чувствовал, что воздействие этого образа тем сильнее, чем дольше смотришь на него. Дело было не во внешнем виде. Маска не выглядела красивой или уродливой, пугающей или смешной. Это образ был создан, чтобы вызвать реакцию из глубин сознания. Это была вещь в духе Старожилов.