Читать книгу "Лекарство от смерти - Сергей Раткевич"

* * *

А поздним вечером к тебе приходит Тисаф. Ты ждешь ее, знаешь, что она придет, и все равно радуешься ей так, словно это богиня, спустившаяся с небес. Да нет, какая там еще богиня?! Разве могут быть какие-то другие богини?!

— Тише! Тише! — смеется она, обнимая тебя. — Весь дом перебудишь, сумасшедший…

Ты пробуешь что-то сказать, но тебе затыкают рот поцелуем. И земля мигом уходит из-под ног. Кто это сказал, что мужчины должны всегда твердо стоять на ногах? Он просто никогда не любил, этот скучный урод! Хорошо, что постель недалеко, не то Тисаф бы тебя нипочем не удержала! Вот теперь ты и впрямь понимаешь, что до нее у тебя никого не было. Ни в этой, ни в той, прежней жизни… потому что никогда и ни с кем еще ты не ощущал, как пронзительно прекрасен, как удивителен мир… ничего ты не знал, потому что и не жил еще! А вот теперь — да. В самом деле — да.

Сильные девичьи руки обнимают тебя удивительно нежно. Бережно, словно ты хрустальный и можешь разбиться. Ну да, у тебя ведь все — в первый раз. И девушка просто не хочет тебя испугать.

Она просто не хочет оказаться похожей на ту…

Как бы ей объяснить, что ты — не хрустальный? Что у тебя уже — было?

Как бы объяснить так, чтоб не испугать? Чтоб поверила?

«А надо? — интересуется старик. — Лежи. Получай удовольствие. Успеешь еще лихость свою продемонстрировать».

И правда. Зачем куда-то спешить? Нет, ты не боишься, что Тисаф оттолкнет нищего старика и калеку, но… если все это рассказывать… в двух словах все равно не расскажешь… или расскажешь так, что не поверят, испугаются… а говорить больше двух слов, потратить эту невероятную сказку на какие-то там объяснения… вот еще!

Ты обязательно ей все расскажешь. Все-все. Ведь ты и в самом деле любишь ее, а любимым все рассказывают, даже самое горькое, даже самое странное, даже то, во что никто другой нипочем не поверит. Ведь на то они и есть — любимые. Если они нам не поверят, то кто же тогда?

Что ж, Тисаф с легкостью делает все за тебя. С ее точки зрения — все правильно. Ведь это у тебя все впервые, а не у нее, значит, она и есть главная. Как скажет, так и будет правильно.

— Чуть-чуть не так… — ласково шепчет она. — Да, любимый… вот так, да… вот так хорошо…

А потом огромная волна накрывает вас с головой, и ты забываешь, что у тебя все впервые, ты все на свете забываешь, впрочем, и Тисаф ни о чем не помнит, в этот миг вы не ведаете ни зла, ни добра, не помните никакой боли и никакого горя, в этот миг не существует обыденной жизни с ее проблемами, есть только чистая и жаркая радость, а больше ничего нет.

«С утратой девственности тебя!» — хихикает старик, когда волна спадает, оставляя вас на берегу.

«Сам дурак!» — огрызаешься ты.

«Поцелуй девушку! — подсказывает он. — Шепни ей что-нибудь хорошее…»

«Сам знаю», — откликаешься ты и тянешься навстречу своему дому.

— Любимая… как же мне с тобой хорошо… — шепчешь ты ей.

И дом раскрывает объятия.

Ты улыбаешься.

* * *

Дожди идут уже вовсю. Поздняя осень наконец наигралась разноцветными листьями и решила показать свой коварный норов. Посетители вваливаются мокрыми и с порога требуют подогретого вина с пряностями и медом. Зонты и плащи плохо спасают от сильного косого дождя с ветром, горячее вино у камина в уютном трактире — куда более действенное средство, о чем не устает напоминать своим посетителям господин Тэйн. Так что работы хватает. Впрочем, работать среди друзей и рядом с любимой девушкой…

Тебе так хорошо, что ты начинаешь бояться, как бы чего не вышло. Старик с тихим восторгом созерцает ровное пламя обычной жизни, своей собственной жизни, в которой он наконец-то здоров, молод, любим, окружен друзьями и счастлив. Вот бы еще перестала его грызть эта непрестанная неотвязная тревога, гадкий внутренний голосок, чуть что нашептывающий, что такое счастье не может длиться долго, обязательно что-нибудь случится…

Проходя за какой-то надобностью мимо комнаты Дестина, ты вдруг слышишь тихие голоса.

Дестин.

И господин Тэйн.

Ты уже собираешься пройти мимо, но, услышав свое имя, невольно останавливаешься. И хотя подслушивать нехорошо, страшно нехорошо подслушивать, старик решительно напоминает тебе это, но…

— Он меня спас, — заявляет Дестин, и ты холодеешь.

Дестин! Предатель! За что!

Ты просто не можешь поверить в услышанное. Ведь это же — Дестин. Тот самый Дестин, который сделал для тебя столько всего хорошего. Тот самый Дестин… лучший друг, почти брат!

— Он меня спас, — повторяет Дестин.

— Вроде бы это тайна, — в голосе хозяина легкая усмешка.

— Ну и что? — с вызовом отвечает Дестин. — А я все равно хочу, чтоб вы знали! Мой хозяин меня спас, а не что-нибудь там такое!

Вот и все. А ты еще надеялся, что твоя тайна останется тайной.

«Тайна, известная двоим…» Почему-то всегда надеешься, что к твоим лучшим друзьям это не относится. Уж кто-кто, но они-то… они никогда, вот!

А у тебя так давно не было никаких друзей вовсе… и оттого еще больней, еще горше…

Ты замираешь, не в силах двинуться дальше. Ты стоишь молча. Стоишь, ожидая последующих слов, словно приговора. Впрочем, в какой-то степени так ведь оно и есть… вот сейчас он скажет, и…

— Я топиться собирался, — говорит Дестин.

«Бедняга, — думаешь ты. — Вовремя же я тебя увидел».

И жалость застилает обиду и страх. Стирает их напрочь. Он был так близок к смерти. Быть может, ты остановил его в последнюю минуту.

В свое время ты не раз мечтал о смерти — храбрости не хватило. Что, если бы у него хватило? Теперь он предает тебя, но понимает ли он, что делает?

А сам ты — понимаешь? Почему ты считаешь, что господин Тэйн — враг? Разве он давал тебе хоть какой-то повод для этого? И даже если он узнает правду, почему ты считаешь, что это тебя погубит?

— Вы? Топиться?! С чего бы это? — недоверчиво переспрашивает господин Тэйн.

«Вот сейчас он скажет, и…»

— Мою девчонку за богатого отдали, — говорит Дестин, и у тебя отвисает челюсть.

«При чем здесь какая-то девчонка? Или он после этого и решил в маги податься? От полного отчаянья. Ну надо же! Одно несчастье к другому!

Вот же не везло парню. Девчонку за другого отдали, магом стать не вышло, здоровье потерял… тут не захочешь — топиться полезешь.

Так вот почему он ни на кого другого и не смотрит!» — решаешь ты.

Но продолжение тебя прямо-таки ошарашивает.

— Я ее так любил… — говорит Дестин. — Мне без нее и свет не мил показался. Вот я и того… полез в речку… А Кертелин меня оттуда вытащил. Откачал. Морду мне бил, орал на меня, кормил-поил силком, пока я в чувство не вернулся. Он меня жить заставил. А потом другом назвал. Вот я за ним и увязался. Та моя жизнь, она все равно что кончилась. Тот я — утонул. А в этой жизни я его друг и спутник. Он так хочет, чтобы друг. Вот только я ему все равно как слуга буду, потому как должен…