Читать книгу "Я люблю время - О'Санчес"

– Поплакала и заснула. Еще вопросы будут? – Девушка с презрением оглядела обоих мужчин – нарощенные ноготки надменно забарабанили по фарфоровой чашечке. – И заревела навзрыд.

– Что такое, Светик, дорогуша? Зачем плакать? На, попей… Ну-ка вытрем носик… Мы же не от нечего делать спрашиваем, ты же понимаешь.

– А почему он так со мной поступает? Что я ему плохого сделала?…

– Потому что мужчины, за редким исключением… за двумя редкими исключениями – отъявленные мерзавцы.

– …раньше за вечер по пять раз звонил… что жить без меня не может… что соскучился… Цветы дарил… Руки целовал…

– Он вернется, никуда не денется.

– Он мне сны рассказывал… Мы с ним и в Финляндию, и… Он как теленок был, такой ласковый… Я ему все на свете…

– Хорош теленок! За рога – и вернем!

– А мне он теперь даром не нужен! Подумаешь… Подонок! Пусть с этой… подстилкой ходит на свои пати!… Я ее… я своими руками… Лучше пусть не попадается-а-а…

Мужчины опять переглянулись.

– Светлана! – Уцелевшие рюмки и фужеры в шкафу испуганно звякнули, и Филарет приумерил голос. – Мы с Вилом никому тебя в обиду не дадим.

– Абсолютно!

– А мне…

– Ом мана падме ху! Это я так молюсь и ругаюсь. Не перебивай старшего по возрасту, разуму и положению. Вил, и ты помолчи.

Велимир испуганно прижал ладонь ко рту, выпучил глаза и съежился. Вроде бы даже он попытался задрожать…

– Вот именно. – Филарет выдержал паузу секунд в десять, кашлянул своим диаконовским басом, хлебнул из пустой чашечки и продолжил. – Дела у нас – спасибо шефу – закрутились тревожные, непонятные, но очень и очень многообещающие в смысле заработков.

– Я сейчас налью…

– Сиди! И слушай дальше. Касаются они, дела и заработки, нас всех, и мы должны действовать вместе, слаженно. Одному плохо – другие помогай. Мы видим, Светлана Сергеевна, что тебе в эти дни не сладко приходится, и в личной жизни у тебя – хотя мы с Вилом никоим образом в нее не лезем и не собираемся – проруха нэбольшенькая, а теперь вот это: – он повел рукой по сторонам. – Уладим. Мы все уладим, Света. Не вернется к тебе начальник наш – черт бы с ним, нового найдем, еще краше и толще прежнего. Но от нас с Велимиром тебе ни единого повода плакать не будет. Правильно я говорю, Вил?

– Да.

– Ни единого повода. Золотых гор не обещаем…

– Но насыплем.

– Но, повторяю, никому не позволим тебя обижать. И сами не будем. Денег же все вместе заработаем как следует, мало не покажется. Сменишь себе не только рамы, но и квартиру. И воздыхателей пару дивизий заведешь себе взамен убывших, либо в дополнение к имеющимся.

– Филарет Ионович, обрати внимание: она даже когда хнычет – все равно красавица, ведь вот что поразительно. Как Марина Мнишек.

– Как кто?… – Света вдруг отвлеклась на слова Велимира, и успех следовало закрепить.

– Это была такая польская панночка, Светик, Марина Мнишек, ослепительная красавица, жила во времена Бориса Годунова и одно время держалась рукою за корону царей московских. Хотела быть царицей и едва ею не стала. – Филарет недовольно подвигал бровями, но все же решил поддержать утешения:

– Федотович. Красива и ты, этого не отнять. Очень красива, но временно несчастна. За деньги и украденные шмотки, повторяю, не переживай и не горюй: материальный ущерб возместим из средств фирмы. Я обещаю. Теперь… О, какая ты молодец, Света. Это называется: красно солнышко вышло из-за туч.

И действительно: слезы все еще блестели среди ресниц в слегка припухших веках, но девушка уже робко улыбалась обоим.

– Вы правда меня не бросите?

– Ни за что! Только в трудную минуту, или если выгодно будет!

– Вот видишь! Не зря я предполагал, что ты придурок. Не бросим, Света, ни в трудную, ни в легкую. А теперь пора вернуться к делу. Или, как говорят иноземные человецы – к бизнесу. Но сначала…

– Бал? – Велимир в притворном восторге всплеснул худыми руками, развел их в стороны.

– Нет. Сначала смотр. Света, ты почему без трубки? Ты же секретарша, у тебя должен быть мобильный?

– Не знаю… У меня был, а я потеряла. А вторую трубу у меня украли. Я и подумала, что видно не судьба, к тому же мне и на работе выше крыши звонков хватает. И дома телефон есть. Куда мне больше? А еще раньше у меня пейджер был.

– А ты, Вил?

– А на фига? Сейчас у всех трубки есть, а у меня нет. Нынче в моде быть старомодным! Дифчонки любят меня беззаветно и стадно именно за…

– Понятно. Я, как и обещал, вчера решил за вас всех и купил на командировочные деньги три одинаковые «трубы», самые простенькие, но зарядил их казенными же деньгами «анлимитед» и с международным роумингом, то есть без ограничения тарифным временем: говори сколько хочешь. У меня уже был, а вам – такие же точно. Месяца нам должно хватить – услуга дорогая. Но удобная. Номера прямые городские, то есть – семизначные. Мой номер вы уже знаете со вчерашнего вечера и должны помнить наизусть. Впрочем, Света уже продемонстрировала это сегодня утром и с самой лучшей стороны: никакое волнение, никакой страх не помешали ей вспомнить и позвонить мне! Вот твой номер на твоей трубке, Света, она сиреневая, а вот этот черный – твой, Велимир Андреевич.

– А почему это сразу мне – и черный? Черная метка, типа? Черной овце? Ты расист!

– Именно. У меня, впрочем, точно такого же окраса. Дисплеи, правда, цветные, но все трубки простые, без наворотов, безо всяких этих плееров-шмееров.

– Это ты намекаешь, что я цветной, да, мулат? Покажи?

– На. Доволен?

– Вроде бы черный. Антиквариат, теперь таких даже в Китае не производят. Надо еще проверить подлинность краски на твоем…

– Хорошо, будет время – проверим. Я могу продолжать?

– Да, да, просим, маэстро! Ария Мефистофеля: «Люди гибнут за металл!» Только – чурики – басом!

– Вилечка, вот зачем ты такой… ехидный? Филя, не сердись на него, мы тебя слушаем, не обращай внимания, пожалуйста, мы все сделаем, как ты скажешь, ты командуй, а мы все сделаем.

– Надеюсь. Трубки взяли в руки…

– И закурили.

– И рассмотрели. Все умеют пользоваться? Отложим шутки.

– Да.

– Вроде бы да… Я даже SMS-ки посылала и принимала! Вот. Это почти тоже самое, как на пейджере, только там продиктовал вслух – и все. А здесь надо самому каждое слово напечатать латин…

Света недаром прослужила секретаршей: Фил чуть приподнял ладонь, и она, почувствовав ошибку, споткнулась на полуслове, глаза ее опять наполнились слезами, Филу срочно пришлось улыбнуться, чтобы девушка успокоилась. Улыбку он выбрал самую добродушную, и она помогла как нельзя лучше, у Светы даже носик не успел покраснеть.